Павел Шумилов - Караван мертвецов
– Вы их всех убили?
– А что делать, если твои бабы за луки схватились? Утыкали стрелами, но ведь стрелы без наконечников, глубоко не втыкаются. Одному в глаз попали, двоих я на меч взял, одному Мудра палкой ноги перебила. Остальных чем попало забили. Теперь на меня дуются, разговаривать не хотят.
– Рэй, мои все целы?
– А что им будет? Выпорол слегка, чтоб за оружие не хватались, так это заживет. А они на меня обижаться вздумали. Не перестанут, вечером опять выпорю.
– Рэй, миленький, не надо их пороть. Их похвалить надо. Они мародеров побили, которые мой караван разорили.
– Они без спросу схватились за оружие. Балуешь ты их. Ладно, рабыни твои, пороть не буду. До вечера.
Выехали в самом мрачном настроении. Греб поругался с Крисом, Дора была напугана происшедшим с караваном, вдобавок с неба моросил мелкий холодный дождь. Тропа стала скользкой. Все сидели нахохлившись. Может, поэтому заметили встречный отряд только столкнувшись с ним нос к носу.
– Вы поедете с нами, – сказал один из воинов. – С вами будет говорить Всемогущий.
Воины разъехались, откружая кольцом маленький отряд Греба. Было их человек десять.
– Кто главный, – властно спросил Греб.
– Я – ответил один из воинов. – Всемогущий приглашает вас в гости. Он хочет с вами говорить.
– Именно со мной? Пусть едет сюда.
– Он говорит со всеми, кого мы встречаем. Он набирает армию и предложит вам вступить в нее. Вступить в армию Всемогущего – высокая честь для любого воина.
После этих слов все десять воинов обнажили мечи и трижды выкрикнули:
– Слава Всемогущему!
Греб слез с лошака и подошел к командиру.
– Ты почему верхом, когда я перед тобой стою? – молниеносно выхватил свой необычный меч с маленькой овальной гардой и, продолжая движение, несильным с виду ударом перерубил шею лошака у самых плеч. Голова упала на землю. Из обрубленных жил толчком выплеснулась кровь. Тело мягко завалилось на бок. Все произошло так быстро и неожиданно, что всадник даже не успел вытащить ногу из стремени. И теперь тщетно пытался вытащить ее из-под обезглавленной туши. Дора застыла с открытым ртом. Она знала, как сложно перерубить легким мечом густую гриву. Даже на бойнях редко кому удавалось отрубить голову одним ударом тяжелого мясницкого тесака. А Греб уже как ни в чем не бывало, возвращался к своему лошаку.
– Мири, ты хотела согреться. Можешь размяться, но не убивай.
– Спасибо, любимый! – весело ответила девушка и соскочила на землю. – Эй, ну что встали? Кто на меня? Давайте все разом!
Два меча в ее руках со свистом описывали восьмерки. Один воин спешился и шагнул ей навстречу, выставив перед собой меч. Мири ударила по его клинку с двух сторон, словно в ладоши собиралась хлопнуть. Раздался звон и клинок воина сломался пополам. Девушка отступила на два шага.
– Я сказала, все разом! Что я, так и буду с вами по одному возиться?
Воины спешились, обнажив мечи окружили Мириам полукругом.
– Начали! – выкрикнула девушка и бросилась в атаку. Зазвенели мечи. Кто-то покатился по траве, чей-то меч взлетел высоко в воздух. В следующую секунду Мириам перебросила через себя воина, и он сбил двух других. Тут же, ударом пятки в пах, подбросила другого воина в воздух. Бросилась на землю, и два воина столкнулись над ней, выронив мечи, а она, распрямившись как пружина, швырнула их в разные стороны. Спина девушки окрасилась алой кровью. Еще один меч, описав дугу, упал к ногам лошака Доры. Рукоять все еще сжимала рука, отрубленная у запястья. Мириам, обхватив воина за талию, раскрутив в полоборота, бросила в другого, рукоятью меча врезала по зубам третьему, высоко подпрыгнув, ударила пяткой в грудь четвертого. И замерла, широко расставив ноги. Драться больше было не с кем. На ногах осталась она одна. Остальные корчились на земле, рыча, воя и ругаясь. Дора осмотрела поле боя. Двое умирали. Один был проткнут мечом насквозь, у другого разрублена ключица. Один из воинов прижимал к животу обрубок руки.
– Я же приказал не убивать! Почему не послушалась?! – обругал девушку Греб.
– Господин, прости засранку. Но это не я, честное слово. Первого вон тот убил, а второго – этот дылда проткнул. Я не виновата. – Мириам подошла к командиру, все еще пытавшемуся вытащить ногу из-под мертвого лошака, намотала хвост на руку и оттащила тушу в сторону. Несколько раз воткнула один из мечей в землю, очищая от крови, бросила в ножны.
– А этому кто руку отрубил? – наседал Греб.
– Ну виновата. Ты же только убивать не велел. Прости пожалуйста.
– Едем, – скомандовал Греб. Мириам вскочила в седло и маленький отряд проехал мимо ошеломленного воина с обломанным клинком.
– Мири, ты не ранена? У тебя спина в крови, – спросил Греб совсем другим голосом, когда место боя исчезло из вида.
– Спина цела. На спине не моя кровь. Один гад по руке рубанул. Подальше отъедем, надо будет зашить рану, – Мириам показала глубокий порез ниже локтя на левой руке. Греб обеспокоенно осмотрел.
– Господин, ты не сердишься на Мири? – спросила Дора.
– Конечно, нет, – ответила за него сама Мириам. – Это все был спектакль. Чтоб запугать солдат. На солдат очень сильно действует, когда баба целое отделение раскидает.
– Господин, поэтому ты Мири драться заставил?
– Поэтому, поэтому, – буркнул Греб. – Это ее работа. Будут нас бояться, в следующий раз стороной обойдут. А нам вокруг орды еще долго кантоваться.
– Ну и глупо, – Дора надула губы и отвернулась.
– Что глупо? – насторожился Греб.
– Будут нас бояться, из луков издали перебьют.
– Черт! Я об этом не подумал.
– У нас же много сонных шариков, – осмелела Дора. – А ты, господин, очень нехорошо поступил. Ну просто очень нехорошо. Так никто-никто не делает.
– Не умею я так драться, как Мириам. Никто не умеет, неужели тебе непонятно?
– Я не об этом. Ты лошака убил. Лошаков нельзя убивать. Это хуже, чем маленького ребенка убить.
– Что, лучше бы я человека убил?
– Конечно! Он воин! А лошак не виноват. Он тебе ничего плохого не сделал.
Крис, до этого молчавший, вдруг резко рассмеялся. И так же резко оборвал смех.
Остановились у ручья. Мириам распаковала вьюк со своими врачебными штучками, и Греб занялся ее раной. Дора с интересом наблюдала. Во врачевании она разбиралась плохо, а кэптэн должен знать все. Греб намочил салфетку какой-то жидкостью, стер кровь. Намочил другую салфетку, раздвинул края раны и начал грубо орудовать ей прямо в ране. Обильно пошла кровь. Блеснул металл. Греб выдавил в рану густую желеобразную жидкость, которая ослабила кровотечение, приготовился зашивать.
