Нэнси Холдер - Воскрешение
— Когда ты был маленьким, я пообещал, что мы свидимся вновь — скажем так, дела доделать. Вот чай, угощайся!
Ведьмак потягивал чай. Всего несколько слов — а Джейкоб словно бы перенес их обоих в прошлое. Как ему это удалось? Арман снова ощущал себя большеглазым малышом, которому хотелось учиться, задавать вопросы, узнать свое будущее...
— Почему ты решил служить еврейскому Богу и Богине одновременно? — поинтересовался старик, пристально глядя в глаза.
— Я чувствовал, должно быть что-то еще... Хотелось знаний — все, что можно узнать.
— Почему бы тогда не стать и буддистом?
— По-моему, я нашел понятное мне, и... — Арман покраснел.
— И решил, что можно на этом остановиться.
— В общем-то, нет...
— Просто тебя тянет к мистическому, сверхъестественному, — Старик не спрашивал, а говорил утвердительно.
Ведьмак, опустив глаза, принялся разглядывать чай: наверное, сейчас его отругают...
— К несчастью, ты попал в церковь в такое время, когда подобный выбор осуждали.
— Наверное, — согласился Арман.
— Из тебя вышел бы превосходный экзорцист или целитель! Однако в помешанном на технологиях мире места для веры почти не осталось, не говоря уже о чудесах.
— Я часто об этом размышлял.
— Еще бы! Потому и отправился искать что- то поинтереснее, — улыбнулся Джейкоб, и морщинистые веки сморщились еще больше, словно жалюзи.
Арман хотел возразить, но старик лишь отмахнулся.
— Ты не видел себя в церкви, потому ушел. Такое случается сплошь и рядом.
— К чему вы клоните? — отозвался ведьмак. — Сейчас мне только хочется узнать...
Джейкоб отхлебнул чай, глядя сквозь ресницы на гостя.
— Сложности с демонами?
— Да.
— Одолевают еще пуще, с тех пор как ты показал, что можешь их изгонять?
Ведьмак кивнул.
— Ну так знай — станет хуже! Скоро, скоро явится темный властитель и разрушит землю. Демоны тоже чувствуют его приближение, а потому наглеют, хотя и боятся.
— Вы о пришествии Сатаны? — Арман произнес это имя, и чай превратился в лед.
Старик смерил юношу долгим, суровым взглядом, губы его дрогнули в улыбке.
— Тебя интересуют не объяснения. Ты хочешь знать, чему верить. А выбор, как всегда, за тобой. Однако темный властитель — не Сатана. У него много имен, но не это...
Джейкоб коснулся чашки, и лед снова превратился в дымящийся чай.
— По-моему, от этого не легче, — пробормотал Арман.
— Само собой, легче и не будет. Грядут страшные времена, ты видел лишь начало.
— Что мне делать?
— Сражайся!
Провидец подался вперед и крепко сжал руки гостя — хрупкость старика оказалась обманчивой. Впрочем, внешность всегда обманчива.
— Тебе судьбой назначено принять участие в битве. Высшие силы обычно все решают за нас. Но исполнить предписание ты сможешь, только если сердце твое не будет расколото пополам.
— О чем вы? — спросил Арман, внутренне страшась, что и сам знает ответ.
Джейкоб стиснул его руки еще сильнее, словно пытаясь вдавить ответ в плоть и кровь.
— Сделай выбор. Либо еврейский Бог, либо Богиня. Продолжишь служить обоим — умрешь среди первых, не сумев сосредоточиться на главном.
Арман вздрогнул, старик разжал пальцы.
— И кого выбрать?
— Решать тебе. Но быстро, отбросив сомнения, — Старый провидец сделал очередной глоток.
— Как? — растерялся Арман.
Джейкоб закрыл глаза. Лицо его обрело то же выражение, какое бывало у Пабло, когда тот вслушивался в далекий голос, который никто, кроме него, не слышал.
— Будущее даст выбор. Определись, не мешкая, — Взяв обе чашки, провидец стремительно встал со стула. — А теперь ступай, пока тебя не хватились.
У Армана оставалась еще уйма вопросов, но старик предупреждающе вскинул руки, показывая, что разговор окончен. Неохотно поднявшись, ведьмак поклонился. Джейкоб тоже ответил поклоном со словами:
— Приветствую тебя, странник.
— Может, пойдете со мной? — предложил Арман.
— Пошел бы, если б смог. Но у меня своя битва, — ответил провидец. — Иди!
Арман с тяжелым сердцем отправился обратно. Когда до лагеря оставалось около мили, ведьмак почуял неладное. В воздухе как будто носились отголоски криков.
«Пабло, отзовись!» — мысленно позвал он. Тишина.
Арман бросился бежать.
НИКОЛЬ И ИЛАЙ
Сиэтл, пять лет назад
В первый день нового учебного года, по дороге в школу, Николь Андерсон переполняло радостное волнение; Аманда же, как всегда, сохраняла невозмутимость. О чем постоянно размышляла сестра, Николь понятия не имела. Да какая разница! Жизнь — чтобы жить, а не беспокоиться по пустякам. Тем не менее, на переменке она, как и обещала матери, подсела к Аманде за столик в кафетерии: во-первых, сегодня только первый день, а во-вторых, с ней верные подружки, Кэт и Стеф.
— Ну, как дела? — поинтересовалась Николь у сестры. — Есть симпатичные парни?
Аманда вздохнула.
— Пока лишь уйма домашней работы. Думаю, мне понравится математика.
— Бе-е, гадость! — скривилась Николь и глотнула диетической содовой. — Лучше шесть уроков физры, чем...
Ух ты! С другого конца зала на нее глядел самый классный в мире парень: темные манящие глаза, длинные черные волосы... Словом, потрясающий! С трубочкой во рту Николь изобразила улыбку и отвела глаза, прекрасно отдавая себе отчет, как это... гм... соблазнительно. В таких играх ей не было равных — не первый год упражнялась.
— Кто там стоит? — тихо поинтересовалась она.
Девушки дружно закрутили головами.
— Илай, старший брат Жеро Деверо, — тихо выдохнула Кэт. — Из выпускного.
— Неприятностей с ним не оберешься, — добавила Стеф. — Как рассказывал брат, его семья увлекается мистическими штучками, поклоняются дьяволу... Что-то в этом духе. А отец у него выглядит офигенно — для своего возраста.
Неприятности, значит?.. Николь улыбнулась. Заманчиво!
Илай Деверо, по-прежнему не сводя с нее взгляда, тоже расплылся в улыбке.
Пусть он стоял на другом конце шумного зала, девушка не сомневалась, что утонет в омуте его глаз...
— Николь! Николь!
Подпрыгнув от неожиданности, она обернулась к Аманде и раздраженно спросила:
— В чем дело?
— Что ты бормотала? — настойчиво спросила сестра.
— Ты о чем? — Николь взяла с тарелки Аманды кусочек картофеля фри, полила кетчупом и сунула в рот.
Сестра хлопнула ее по руке.
— Ты пялилась на Илая и... что-то говорила. Только я не поняла.
— Да, как будто по-французски, — подтвердила Кэт и тоже стащила картошку.
— Я не знаю французского, — разозлилась Николь.
