Ольга Яновская - Милость богов
– Всё, пришли.
Марк с Русаком стояли перед маленьким водопадом. С высоты человеческого роста на плоский камень падала вода. Наверное, много людишек здесь побывали, и камень для удобства притянули, чтобы на него стать можно было. Марк начал скидывать с себя обноски. Потянул драную рубаху, запутался в ней и нетерпеливо рванул. Ткань затрещала, и в руках наёмника повисли грязные лоскутки. Он брезгливо отбросил их подальше в кусты, и оттуда раздался испуганный писк. Под ногами прошмыгнуло что-то маленькое и шустрое, заставив Русака подскочить с криком. Но Марк только раскатисто хохотнул, и слуга перестал выплясывать, как пескарь на сковороде.
Со штанами Марк справился ещё быстрее. И ступил под струи воды. Обжигающе холодные, они смыли грязь и кровь и на спине проступили вначале смутные, а затем четко очерченные знаки татуировки. Они казались живыми, двигались вместе с крепкими мышцами. Особенно заинтересовал целителя рисунок птицы, раскинувшей на одном плече узкие крылья. Русак уважительно хмыкнул, разглядывая налитое силой тело наёмника.
«Был бы девкой, – влюбился бы», – с усмешкой подумал он, вспоминая вздохи Нежданы.
– Ты чего уставился? – спросил Марк.
– Да так... это на тебе что? – не удержался целитель и ткнул пальцем в спину.
– Это... это просто шрам, остался после одного испытания.
– Да нет, все эти письмена на спине...
– А, это. – Марк как-то уже и забыл, что вся его спина покрыта причудливыми росписями и что показывать эти тайные письмена чужому не следовало бы. – Это знаки нашего братства. Их нанёс глава ордена. Они оберегают и наставляют меня. Пока они на мне, я принадлежу к наёмникам, когда погибну или умру – перейдут другому.
– А птица? Она совсем бледная, явно самая старая.
– Ха, ты оказывается знаток, – отфыркиваясь, сказал Марк.
– Нет, просто в школе целителей видел у одного парня. Тогда я спросил, что она значит, но он ничего не ответил.
– Это знак того, что я сын жрицы. Брат для всех сыновей жриц.
– Вот, значит, куда деваются дети наших отшельниц! Мне как-то торговец рассказывал, да я подумал, что врёт.
Наёмник промолчал.
– А разве можно жрицам... ну, это... с мужиками-то?
Марк фыркал и отплёвывался, плескаясь в ледяной воде. И Русак не сразу разобрал то, что говорил наёмник.
– Есть такой обычай. Раз в год младшие жрицы выходят в мир. Живут среди людей, не говоря никому кто они. Не знаю, как они выбирают мужчину. Видимо, как все, по сердцу. Когда жрица понимает, что цель достигнута, она возвращается назад.
– А потом? – не унимался нетерпеливый Русак.
– Потом... Потом, если рождается девочка – младшая жрица получает статус высшей, допускается к тайнам обители. Словом, всё, о чем, наверное, можно мечтать.
– Ага, ага, – закивал Русак. – А мальчиков, значит...
– А мальчиков пяти лет отроду отдают в школы наёмников. Мать же навсегда лишается возможности попасть в высший круг жриц.
– А ты свою мать помнишь?
– Плохо. Помню, что она была высокой и русоволосой... Ты мыться будешь?
– Нет. Я утром. Прохладно что-то, – рассеяно ответил Русак.
– Врешь ведь. Боишься?
– Ну, боюсь. Я же не такой, как ты. Ты вон жрицами помеченный, а я кто? Сплошное недоразумение. Из дома выгнали, учиться – не доучился, а теперь вот таскаюсь с... – Русак понял, что чуть не сболтнул лишнего и, стараясь скрыть смущение, начал усиленно рыться в котомке. – Хозяин, а у меня мыльный камень есть...
Он выложил вещи, которые захватил в замке, и мыльный камень взятый там же.
Марк даже головой покачал: «Это ж надо! Запасливый у меня слуга. Когда все сражались, он припасы пополнял».
– Вот, хозяин, не побрезгуй, прими в дар.
– Спасибо, мыльный камень я возьму.
– Вещи тоже для тебя, хозяин.
– Вещи можешь оставить себе. Я наёмник, а не вор, – брезгливо сморщился Марк.
– Хозяин, ты что, я же не для себя старался, будь ты хоть сам царь или князь, ты не должен выглядеть оборванцем. И в город нас не пустят, и из любой корчмы выставят, как нищих. Рубаху свою ты дорвал, теперь даже молодшим в роду не пойдет. Да в большом городе и на браслет наёмника не посмотрят. Кому нужен полуголый постоялец? К тому же, – насмешливо прищурился слуга, – голышом-то только к девкам удобно, а по улице как пойдешь? Штаны с сапогами красы тебе не прибавят. Да и письмена твои...
– Это ты хватил. Ладно, возьму, – сказал Марк и отвернулся, чтобы скрыть смущение.
Когда Марк обсох на прохладном ветерке, Русак подал ему вещи.
Наёмник, вымытый и чисто одетый, и вправду чувствовал себя замечательно, но признаваться в этом слуге не хотел.
– А всё-таки я молодец, – не дождавшись похвалы от Марка, сказал Русак. – Вот какой слуга тебе попался, хозяин: заботливый, работящий. А ты не ценишь, всё бросить норовишь.
Утром следующего дня широкая тропа встретила их, как старых друзей, приветливым щебетанием птиц и легким ветерком.
Марк вдохнул полной грудью свежий воздух, казавшийся таким сладким после вони подземелья, поправил перевязь и пошёл навстречу солнцу.
Вскоре лес поредел и кончился вовсе, плавно перетекая в степь. Широкая тропа перешла в большак.
Русак легко шагал рядом с Марком.
– Хозяин, отчего невесел? – спросил он, поглядывая на шагающего наёмника. – Живы, здоровы. Чего ж ещё?
Но Марк молчал, глядя прямо перед собой. Слуга вздохнул, обронив что-то вроде: «Наёмник он и есть наёмник, тока ругаться может», и тоже замолчал.
Через три дня они увидят стены стольного города Ротов, а дальше широкая дорога тянется прямо к Проклятым землям. Давным-давно на месте Проклятых земель была всего лишь небольшая деревня. Скалы обеспечивали хорошее укрытие от холодных ветров и защиту от набегов разбойников. Узкий проход в скалах легко защитить даже малыми силами, и никто не рисковал соваться в ловушку, из которой выхода для врагов не было.
Никто не знал, что произошло в деревне, просто однажды небо потемнело, и из прохода в неприступных скалах стали появляться оборотни и навьё.
На много дней пути вокруг земли опустели, люди в страхе бежали, бросая дома и те вещи, что не смогли взять с собой. С тех пор земли назвали Проклятыми.
Никто из смельчаков, отважившихся пойти в Проклятые земли, не возвращался, а злобные твари продолжали выползать.
А потом объявились рокты. Они предложили помощь в усмирении расшалившейся нечисти. И, надо отдать им должное, справились с этой задачей хорошо. Люди вновь без боязни стали селиться на плодородных землях, ничего не боясь. Правда, взамен рокты частенько забирали умерших.
Второй день пути приближался к концу. Путники вышли к дороге – настоящей, мощенной камнем, дороге, огибающей небольшой лесок, который можно было назвать рощей.
