Клавдия Вербицкая - Кривые зеркала
Но даже если у них получится скинуть регента, нерешённые миром разногласия перенесутся дальше. И все претензии, обиды, долги, накопившие в процессе борьбы с регентом или припомнившиеся с прежних времён, рухнут на плечи нового короля. Из-за чего он сам может рухнуть. А оно Генриху надо - по два короля в год короновывать? Если ему позволят и впредь заниматься этим хлопотным делом, а не отодвинут от него простым и эффективным способом.
Да, было о чём подумать. Вот уж не предполагал, что бороться за корону придётся не только с регентом, но ещё и с посторонними претендентами! В свете всего услышанного было очень любопытно узнать, что Генрих сказал Альверику. А ведь предупреждали меня, что любопытство - опасное чувство!
Учитель принёс две новости, поразившие его настолько, что он даже не устроил мне выволочку за долгую прогулку. Меня новости тоже равнодушным не оставили. Во-первых, Генрих попросил поделиться информацией. Вывод герцога, что Альверик знает больше, чем передал, меня не удивил. Да и поделиться я мог. Не всем, конечно. Нельзя отдавать всё, что знаешь, иначе ни с чем и останешься. То, что можно было отдать, у меня уже было скопировано. Хорошо, что я не отдал бумаги Альверику сразу. Раз он свой интерес проявил, значит, за них можно поторговаться. Что бы я мог попросить у Генриха взамен, пока было неясно, но Александр мог бы подсказать. Если бы я успел с ним посоветоваться.
На следующий день Генрих назначил встречу, на которую очень попросил мастера привести ученика. Эта новость понравилась мне гораздо меньше первой. А уж когда учитель рассказал, что герцог мной интересовался сильнее, чем сведениями из дворца…
Что Генриху нужно от незаконнорожденного акробата, Альверик узнать не смог. К счастью, некоторые подробности о моей жизни и моих знакомых он утаил. Раз Генрих скрытничает, он тоже не рискнул откровенничать. В результате герцог ждал отвергнутого бастарда, зарабатывавшего на жизнь в балагане до тех пор, пока не познакомился с известным наставником. Сам процесс нашего знакомства мастер расписал, наоборот, очень подробно. Чтобы стала ясна причина такой глубокой благодарности: взять в ученики безродного мальчишку. О нашем бегстве из города Альверик рассказал только, что это я нашёл труппу, пользуясь знакомством с акробатами. Плохо то, что, когда Генрих поинтересовался, а можно ли мне доверять, учитель, защищая меня, обмолвился, в числе прочего, о моих разногласиях с регентом. Хорошо хоть уточнять их содержание не стал. И вдвойне хорошо, что предупредил меня.
Чуял я, что своим рассказом наставник только подогрел интерес герцога ко мне. И чуял, как всегда, верно.
Генрих заинтересовался мной настолько, что принял меня одного, оставив мастера ждать в приёмной. Я не стал разыгрывать нагловатого акробата, хотя искушения было велико, очень уж величественно Генрих выглядел. Он пристально рассматривал меня, от чего всегда смущался маленький принц Антуан, и чем невозможно смутить акробата Короля. Поскольку интерес наш друг к другу был взаимным, я тоже принялся изучать его. Лет под пятьдесят, а воинская выправка чувствуется. Ни полноты, ни слабости осанки - настоящий воин. Лорд. В волосах благородная седина, на лице - холодная невозмутимость, а в глазах… азарт?
Что он увидел во мне? Не знаю. Но мою выходку он оценил. Глаза, правда, не отвёл. Говорить, когда тебе так пристально смотрят в глаза, тяжело. Но мы-то изводили друг друга одинаково, что давало мне шанс выдержать этот поединок. Иначе, как поединком, я тот разговор назвать не могу.
– Тони? Это твоё настоящее имя?
– Да, Ваша светлость. - Я не солгал.
– Кто твой отец?
И не соврёшь, что не знаю, под таким-то въедливым взглядом. Выручило лёгкое лицедейство: опустить глаза, будто смутившись, и тут же вскинуть их, разыгрывая дерзость бастарда:
– Это имеет значение?
– Может быть.
Оп ля! Я растерялся, и даже забыл скрыть это. Но Генрих моё смятение понял по-своему.
– Где ты воспитывался, до того, как стал акробатом?
– Я с детства акробат! - Надёжная ложь. Юнец, не доверяя никому, защищает свои позиции. А опытный интриган якобы открывается, чтобы сломить недоверие:
– Твой учитель рассказал о твоих фехтовальных умениях. В балагане такому вряд ли научат.
Я опустил голову, признавая поражение. Пойман на лжи - теперь не отвертишься.
– Это из-за разногласий с регентом ты стал акробатом?
Н-да! Не предупреди меня мастер - и пропустил бы я этот удар. А так просто вздрогнул, не поднимая головы. Удачно вздрогнул, убедительно.
Мне нужно было, чтобы Генрих хоть немного прояснил, что он от меня хочет. Признания, что я - Антуан третий? Бред! Но он прояснять ничего не стал, а попросил рассказать всё. Тихо так, доверительно. Мол, понимаю, плохо тебе пришлось, так поплачь на плече дяди герцога. Ага! Так я и стал плакать! Я принялся врать. Легко, самозабвенно и талантливо. Кое-что о своём прошлом я заранее придумал, теперь же импровизировал на тему.
Ждёте отвергнутого бастарда - пожалуйста. Меня воспитывали в одном поместье, принадлежащему Свободному Дому. Но я не сын Хозяина. Я вообще никому там не родственник. Мне капитан стражи рассказывал. Плохо, Генрих заинтересовался Домом. Ну, стражи - это громко сказано. Так, два десятка солдат, включая телохранителей и сборщиков податей. Отлично. Такой мелкий Дом Генриха не заинтересовал. Ему интересна рука. Точно, спросил, кому Дом подвластен. А откуда такие тонкости может знать мальчишка-воспитанник? Пожимание плечами проходит, мальчишка действительно может не знать. Видно, спросил на всякий случай: вдруг чего слышал.
Так, что Вы ещё обо мне знаете, Ваше светлость? А, фехтовать я умел. Получите! Со мной капитан много занимался. Фехтование, конный бой, стрельба из лука. Обычный набор умений стражника. Правда, лук я впервые у мастера Альверика взял, да и конному бою меня не учили, на самом деле. Так что нужно пожалеть, что только в фехтовании успехов добился. И это полная правда, подтверждающая рассказ моего наставника.
И что теперь? Ах, да. Маму я тоже не знал. Капитан по секрету сказал, что она вышла замуж, а меня пришлось оставить. Не тащить же чужого ребёнка с собой. А капитану мой опекун рассказывал. Он воином был, на службу в Дом попросился, да погиб скоро. Я его и не помню толком. Всё больше капитана.
По-моему, съедобно получилось. Мать не может убить собственное дитя, которое мешает устроить жизнь. Проблема решается просто: отдать ребёнка верному воину, пусть воспитает вдали от матери, чтоб никто ничего не заподозрил. Воин погибает, такая у них работа. Ребёнок достаётся другу воина, который что-то знает, но не всё. Из этого "не всё" получается такая сумбурная история.
