Сергей Булыга - Бродяга и фея (сборник)
– Ты что, собрался на турнир? – уже напрямую спросила госпожа.
Лэйн снова промолчал. Он даже не обернулся. У нее красивые и добрые глаза, он не сможет им лгать. Тогда она, легко ступая, подошла к нему и после долгого молчания сказала:
– Поцелуй меня.
Но он по-прежнему боялся ее глаз, а посему, поспешно опустившись на одно колено, взял ее руку и хотел было припасть к ней губами…
– Не смей! – вскричала госпожа и, отшатнувшись от него, ушла, не обернувшись.
Когда он подошел к ее опочивальне, дверь была закрыта. Он звал, потом даже стучал, но госпожа не откликалась. Он с сожалением вздохнул, еще немного постоял, пожал плечами и ушел.
До полудня отважный лэйн расхаживал по крепостной стене и напряженно думал. А затем, скормив Гордому последнюю меру овса и выпив последнюю кружку шипучего с перцем, он опоясался мечом, вскочил в седло и отправился в путь. Будь что будет!
Хозяин уехал, а покинутая хозяйка еще долго стояла в распахнутых настежь воротах и из-под руки смотрела на давно уже опустевшую дорогу. Должно быть ветер гнал к замку едкую пыль, потому что госпожа то и дело подносила к глазам кружевной с вензелями платок.
Что, дорожная пыль? Вот и славно! И вообще, какой чудесный день! Копыта отбивали дробный марш, сверкали латы, перья райской птицы величаво трепетали над высоким шлемом. И, главное – о, чудо! – сквозь узкие щели забрала мир виделся куда полнее и прекрасней, нежели с вершины башни. Вот ровный и просторный луг: здесь можно выстроить отряд в две сотни воинов и встретить неприятеля, ударить по нему, прижать к холму, разбить, а после гнать, рубить, брать пленных и кричать «Да здравствует Поминовение!» А здесь, в лесу, в непроходимых зарослях боярышника он бы устроил засаду и, подпустив врагов на верный выстрел, махнул рукой – и стрелы, пробивая панцири… Ну, да, вот это дело! А после прямо здесь, возле реки, можно стать лагерем, разжечь костры и пировать. А рано поутру построиться в походную колонну и двинуться на город, с которого нетрудно взять богатый выкуп. Богатый – это хорошо!
И вообще, тогда все было хорошо. Солнце стояло в зените, пыльная дорога упиралась в горизонт, а на душе было легко и радостно. Еще немного, улыбаясь, думал лэйн, и он на турнире. Взыграют фанфары, захлопают зрители, а кони, грызя удила, понесут всадников кого к победам, а кого к смертельным ранам. Лязг, рукоплескания, грохот, фанфары, стоны раненых, возгласы дам. Что может быть прекрасней?! Ничего!
У самых городских ворот он вновь увидел белокурую красавицу. Полулежа в портшезе, она с любезною улыбкой вела беседу с неким юным кавалером, ехавшим по левую руку от нее. Поравнявшись с дамой, отважный лэйн приподнял забрало, учтиво поклонился и представился. И… О! Красавица и кавалер не обратили на него никакого внимания, а, как ни в чем ни бывало, продолжали беседовать между собой! Лэйн…
Гм! Ну, скажем, лэйн смутился. Ну еще бы! Мальчишка, несомненно, оскорбил его!.. Но день был изумительно хорош, красавица обворожительна, а ее глупый дерзкий кавалер был и бледен, и слаб. Учить такого – разве это честь?! А посему, быть может, лучше сделать вид, что лэйн ничего не заметил?
Так нет же! Юный кавалер, склонившись к даме, что-то прошептал ей на ухо, и они оба засмеялись, а после мельком глянули на лэйна – и вновь засмеялись. Ну, это уж слишком!
– Любезный юноша! – сказал отважный лэйн, сдерживая Гордого и едва сдерживая гнев. – Вы, как я вижу, неучтивы. Это стыдно.
Однако юный кавалер не посчитал за нужное ответить, он лишь развязно усмехнулся.
– Смотрите, как бы… – начал было лэйн…
Но дама знаком оборвала его речь и, не скрывая издевки, сказала:
– Желая вам добра, хочу предупредить: не спорьте, уезжайте. И да хранит вас преподобный Гилкьюйт.
Слова ее, конечно, были крайне оскорбительны. Но голос!.. И, опять же, кто осмелится перечить даме? Лэйн вновь учтиво поклонился, однако не удержался и сказал:
– И все-таки позвольте мне еще раз повторить: ваш кавалер не прав. И он скоро в этом раскается. Прощайте.
А после, с лязгом опустив забрало, дал Гордому шпоры и решительно свернул в проулок, где, как ему помнилось, стояла харчевня «Зуб дракона» – там подавали жареных цыплят, вепрятину и подожженное вино. Прежде, пятнадцать лет тому назад, вино было отменное.
И оно таковым и осталось. Сдувая с кружки голубое пламя, лэйн пил не хмелея и думал: прекрасно! Ведь совершенно очевидно: юный кавалер – отнюдь не тот, за кого он себя выдает. Простой мелкопоместный лэйн никогда бы не посмел вести себя столь вызывающе. А в этом сразу чувствуется кровь, да и еще какая! Так что, вполне возможно, он – сын короля Крутогорья, где в бездонных ущельях, говорят, течет Железная Река, и где младенцев окунают в расплавленный металл, после чего они становятся неуязвимыми. Ну а что, если он явился с Ядовитых Островов? Тогда даже одно прикосновение к нему смертельно. А может быть, он – это Заблудший Лэйн? Смерть потеряла его след, теперь время над ним не властно, он бессмертен. Вот и прекрасно! Подвиг рядом!
Вот почему когда герольды протрубили сбор и славные воины из не менее славных двенадцати королевств стали вызывать один другого на поединки, отважный лэйн тотчас разыскал в разодетой гарцующей толпе своего юного насмешника и, подняв забрало, учтиво сказал:
– Я весь к вашим услугам.
Кавалер улыбнулся, спросил:
– Как пожелаете?
– Насмерть.
– Извольте.
Славно! Отважный лэйн мельком глянул в сторону и усмехнулся – теперь красавица уже не улыбалась, она побелела как снег. Она, конечно, недурна собою и, должно быть, неприступна. Но ведь чем выше стены крепости и чем храбрей защитники, тем слаще победа…
Но что это он?! Скорее к делу!
Вот и дело: противники разъехались, пришпорили коней, помчались друг на друга, сшиблись, и… Копье кавалера, скользнув по щиту, обвило лэйна вокруг шеи и принялось душить его! Дышать стало нечем, в глазах потемнело… Но лэйн нашел-таки в себе нужные силы, разжал железные объятия и отбросил в сторону проклятое копье, а его верный конь стал тотчас же топтать его копытами. Прекрасно! Лэйн чувствовал себя помолодевшим на пятнадцать лет. Тогда ему в последний раз рукоплескали зрители, оруженосец еженощно приносил охапки писем от прекрасных дам, а он не читая бросал их в камин – ведь госпожа его была строга и зорко наблюдала…
Ну а теперь она осталась в замке. Конечно, жаль, что ее сейчас нет рядом, но он вернется и расскажет все, как было!
А было так: отважный лэйн учтиво поклонился кавалеру, тот ему также учтиво ответил, они разъехались под пение фанфар, под восторженный говор собравшихся, поправили доспехи – и вновь пришпорили коней, помчались по ристалищу… И кавалер метнул в лэйна гремучую, сверкавшую как молния, тяжелую железную перчатку! Удар пришелся в грудь, и латы тотчас же оплавились; лэйн был не в силах ни поднять меч, ни защититься щитом. Сокрушительный удар обрушился на его шлем, казалось…
