Станислав Романов - Больше, чем игра
— Но он же убийца, — с горячностью сказал Воронин. — Он убил твоего друга. И тебя, безоружного, пытался убить.
— Да, пытался, — согласно кивнул Егор. — Но я-то не такой, как он. Я — не убийца.
— Боюсь у тебя невелик выбор, — сказал Воронин, хмурясь. — Либо ты, либо он.
— Да-да, — устало покивал Егор. — Должен остаться только один.
— Вот именно, — сказал Воронин. Кажется, он не уловил иронии.
Щель в приоткрытых дверях склада налилась малиновым светом, потом пурпурным — и внезапно безмолвно взорвалась бело-голубым, словно Дворжецкий там, внутри, запалил целую кучу магния.
— Что там происходит? — вяло поинтересовался Егор, наблюдая за дверью из-под полуопущенных век.
— Дворкин шаманит, — пояснил Воронин. — Добывает тебе меч.
— Потрясающие визуальные эффекты, — сказал Егор с явно чужими интонациями в голосе.
— Видел бы ты себя со стороны, когда шел по Лабиринту, — усмехнулся Воронин. — Вот тогда были эффекты…
— Сняли бы на видео, — сказал Егор. — А я бы потом посмотрел.
— Да пытались несколько раз на видео снимать, — сказал Воронин. — Ничего не получилось, одни помехи. И фотопленка здесь засвечивается.
Егора поразила неприятная догадка.
— Радиация, — сказал он, содрогнувшись.
— Радиация в пределах фоновой, — успокоил его Воронин. — Я проверял.
— Ф-фу, блин, — с облегчением выдохнул Егор. — А я уж испугался…
— Я тоже испугался, когда мне такая же мысль в голову пришла, — сказал Воронин. — Поэтому и таскался сюда с дозиметром.
— Слушай, а чей это склад? — спросил Егор. — В нынешнее времена такие помещения ценятся высоко и пустыми не стоят.
— Строение складского типа принадлежит гражданину Дворжецкому Вэ Ю, — скучным голосом сообщил Воронин. — Гражданин Дворжецкий Вэ Ю приватизировал данное строение по остаточной стоимости… не помню, какого числа, года четыре назад, короче. Наш уважаемый мэр всячески тому содействовал.
— Понятно, — сказал Егор. И задал еще вопрос: — А Вершинин, он кто в вашей иерархии?
— Оберон. — Воронин был краток, да это сообщение и не требовало дополнений.
— О! — сказал Егор.
— Да, — сказал Воронин.
Заскрипела отворяемая настежь дверь склада, и в дверном проеме показался изнуренный шаманством Дворжецкий. И вышел он не с пустыми руками.
— Ох-хо-хоюшки. С каждым разом это дается мне все труднее, — пожаловался Дворжецкий, подойдя к машине, и протянул Егору длинный, слегка изогнутый меч в ножнах, скромно украшенных тонким серебряным рисунком.
Егор соскользнул с капота жигулей, вытянулся перед Дворжецким во фрунт и бережно, обеими руками, принял меч из рук мага.
— Принц Мерлин, — торжественно объявил Дворкин, — этот меч — единственный в своем роде, другого такого нет. Теперь он — твой, береги его, пуще зеницы ока.
Егор молча поклонился. Затем он вытянул меч из ножен и для пробы взмахнул клинком — словно молния сверкнула и тонко пропел рассекаемый мечом воздух.
— Ух ты! — восторженно воскликнул Егор. Меч идеально лег в ладонь, пришелся кстати, словно новая часть тела, и вместе с ним пришло незнакомое доселе ощущение, невыразимое словами. Егор теперь прекрасно понимал ревность Воронина, передавшего ненадолго Грейсвандир в чужие руки, и был уверен, что свой меч он не отдаст никому.
— Есть ли имя у этого меча? — спросил Егор у Дворжецкого.
— Это твой меч, ты и дай ему имя, — сказал Дворжецкий.
Егор снова взмахнул мечом, выписав вокруг себя сверкающую смертоносной сталью восьмерку.
— Знаю, знаю, как его назвать. Сайдвиндер!
13
…Против кармы не попрешь.
Объединенными усилиями Дворжецкий и Воронин убедили Егора в том, что дуэли с Ёсицунэ Минамото ему ни в каком случае избежать не удастся, так что лучше раньше, чем позже…
Но за спиной Егора между Дворжецким и Ворониным состоялся короткий разговор, из которого следовало, что судьба, вообще-то, не так уж и жестока, и события могли бы развиваться иначе.
…По возвращении в город Дворжецкий повез Егора в спорткомплекс моторного завода, где и передал новоиспеченного принца Мерлина под присмотр другого принца — опытного и закаленного в боях мастера меча Бенедикта, он же Ерофеев Виктор Борисович, бывший тренер бывшего чемпиона городских соревнований по фехтованию Трубникова.
Егор, ни разу не встречавшийся с Ерофеевым за последние десять лет, тем не менее сразу узнал его — Виктор Борисович почти не изменился внешне, совсем не постарел, разве что стал еще суровее видом.
— Позанимайся с ним, — сказал Дворжецкий Ерофееву, кивнув на Егора. — Вспомни молодость.
— Хорошо, — сказал Ерофеев. И, когда Дворжецкий, попрощавшись, отправился дальше по своим таинственным делам, поприветствовал бывшего ученика: — Ну, здравствуй, принц.
— Здравствуйте, Виктор Борисович, — сказал Егор и переложил меч в ножнах из одной руки в другую, демонстрируя его как бы ненароком, — мол, а у меня вот что есть.
Ерофеев только усмехнулся снисходительно и сказал:
— Иди за мной.
Странно, день в разгаре, а в спортзале отчего-то не было ни одного человека. Только неофициальный, но полновластный хозяин этого места Ерофеев и его гость Егор.
Свет солнца, слегка перевалившего за полдень, вливался в большие окна, защищенные изнутри веревочной сеткой от шального волейбольного или баскетбольного мяча. Вдоль стен стояли желтые деревянные скамейки и пара гимнастических коней. В дальнем от входа углу, возле шведской стенки, с потолка свисал толстый белый канат, под ним ровной стопочкой были сложены изрядно потрепанные поролоновые маты.
Все, как раньше.
Почти.
Баскетбольные щиты были теперь не деревянные, как помнилось Егору, а плексигласовые. Но это мелочи, мелочи…
Из ностальгической задумчивости Егора вывел Ерофеев.
— Ты позволишь взглянуть на твой меч? — спросил он.
Егор помялся; с мечом расставаться не хотелось. Но он, хоть и не без душевных терзаний, все же подал Сайдвиндер Ерофееву — как же, учитель все-таки…
Ерофеев, всем своим видом выражая крайнюю степень почтительности к оружию, принял Сайдвиндер из рук владельца, выдвинул до середины клинок из ножен, посмотрел на руны, подставляя меч к свету под разными углами и пуская по всему залу яркие солнечные блики.
— Прекрасный меч.
У Егора потеплело на сердце. Он почувствовал гордость, словно меч, восхитивший истинного знатока, был изготовлен его, Егора, руками.
— Спасибо.
— Не за что, — сказал Ерофеев, возвращая меч Егору. Помолчал и предложил совершенно будничным тоном: — Сразимся?
