Андрей Прусаков - Путь чужака
Стас понял. В этом мире железо дорого. Да, аллери ходили с железным оружием, но только сейчас Стас вспомнил, что доспехи и кольчуги воинов в основном — медные. И решетка в подземелье. И заклепки на строительных машинах. Еще он вспомнил, как за него расплачивались черными железными брусочками. Железо ценилось наравне с деньгами. Теперь ясно.
Да, медь много хуже… Стас напряг память, пытаясь вспомнить, насколько железо крепче на изгиб и кручение, чем медь, и насколько прочнее. Расчет он сделать сможет, но сравнивать подобные материалы ему не приходилось. В его мире ни арматура, ни гвозди давно не медные и даже не бронзовые… Бронза! Вот если бы они знали бронзу! Но в каких пропорциях плавятся медь и олово, Стас не знал. Как искать олово — тоже. «Не так уж просто двигать прогресс, — подумал он, — вот окажись на моем месте академик… Впрочем, не факт, что академик выживет в этом мире».
…Утром, бродя по стройке, Стас едва не столкнулся со ставром, тащившим тачку с камнями. Лицо показалось знакомым. Остроклык! Увидев Стаса, Остроклык остановился.
— Так ты жив!
— Жив, — не зная, что еще сказать, ответил Стас.
— А здесь что делаешь? — Ставр оставил тачку и подошел. От него несло потом и яростью.
— Механику помогаю. Свеарну.
— Да? Вот как? — Остроклык рыкнул и ударил Стаса в лицо. Стас упал.
— Ты предал нас! Ты ходишь с аллери, как приятель! Я всегда знал, что ты не наш, даже когда ты остался без рогов!
— Это не так! — поднимаясь, пытался возразить Стас, но охрана среагировала быстрее: удары плетьми свалили Остроклыка наземь, затем пошли в ход палки.
— Хватит! Не надо! — Стас, как мог, загораживал сородича и даже получил плетью по рукам.
— Будет, — велел явившийся механик, и стражи угомонились. Остроклык стонал и не мог подняться.
— В яму эту мразь! Утопить в отбросах!
— За что?! Он же ничего не сделал! — опешил Стас. Он понимал Остроклыка. Сам сделал бы так же. Если бы посмел. — Подумаешь: ударил. Мне даже не больно!
— Ты — собственность повелительницы, а он поднял на тебя руку, — терпеливо объяснил Свеарн. — Значит, покушался на собственность аллери. За это полагается смерть. Взять!
— Великий мастер! Прошу, выслушай и рассуди! — Стас склонился так низко, как только мог, касаясь пыльной обуви механика. — Зачем казнить, это будет слишком легким исходом для него! Я думаю: он это сделал специально, чтобы умереть, но только бы не работать! Пусть работает, каждые лишние руки нужны нам, чтобы закончить строительство в срок!
Стас знал, на что сделать упор. Срок, установленный правительницей, был на исходе. Стас знал: механик беспокоится об этом, и упоминание о сроке отрезвило толстяка.
— Ты прав, ставр. Я сохраню ему жизнь. Пусть работает на нашу повелительницу.
— Ваша мудрость и дальновидность поражают меня! — Стас уже знал, как общаться с этим аллери. Грубая лесть от «низшего» существа действовала почти магически. А казаться умнее было опасно. — У меня появилась мысль, как можно быстрее поднять груз, и я жду вашего решения…
День прошел быстро, за ним еще один. Стас осваивался в новой роли, запоминал речь аллери и технические термины, без которых понять Свеарна было попросту невозможно. Несмотря на недопонимание и иногда недоразумения, великий механик был доволен и однажды удостоил Стаса дружеским похлопыванием по спине.
Он добился своего! Рискнул — и выбрался из рабства. Конечно, фактически Стас оставался рабом, но чувствовал себя много лучше тех, кто таскал камни или крутил рукояти подъемников. Он давно не испытывал такого чувства победы!
Но что дальше? Быть на посылках у великого механика всю жизнь, строить башни и дома для аллери, которые считают его животным. Умным, но — низшим.
Вечерами Стас размышлял об этом, усевшись на клок сена в углу камеры. Огромная, неземная луна, ухмыляясь, заглядывала в узкое окно. Что дальше, ставр с душой аллери, что дальше? Кто ты есть? Зачем ты есть?
…В один из вечеров Стас услышал странный звук. Словно монотонное жужжание доносилось откуда-то снизу. Что это? Стас подошел к решетке и вслушался. В коридоре несколько камер, все с решетками и без дверей. Находись там кто-то, Стас давно бы услышал или увидел его. Но заключенных приводили редко. Стас видел лишь одного ставра, которого продержали сутки и увели. Они даже не успели поговорить.
Нет, звук доносился не оттуда. И это не крыса или мышь. Гудение напоминало голос. У него появился сосед?! Он прислонился ухом к одной из стен, к другой — ничего. До потолка не допрыгнуть. Пол был грязен, но Стас преодолел брезгливость, улегся и прижался ухом к камням. Так и есть! Внизу кто-то пел!
Стас поерзал по полу и обнаружил трещину. Один из камней в кладке расшатался, и, применив силу, Стас вырвал его. Образовалась дыра, в которую свободно проходил кулак, но главное — звук стал гораздо ближе. Теперь он мог различать слова.
Скажи мне, скажи, отчего ты молчишь,
Когда я с тобой говорю?
Скажи мне, скажи, почему ты грустишь,
Когда на тебя я смотрю?
Скажи мне, скажи: ты — солнце мое,
А я — твоя верная тень…
Скажи мне, скажи, ведь ночь позади,
Опять наступает день.
Скажи мне, скажи, как радость и страх
Тревожили сердце и грудь.
Скажи мне, скажи, как пела весна
И мы не могли уснуть…
Скажи мне, скажи и вновь повтори:
Я буду твоей всегда!
Скажи мне, скажи, как песню любви
Журчала в ручье вода.
Скажи мне, скажи: тебя я люблю,
Ты вечно будешь со мной!
Скажи мне, скажи, как ветер шумел,
Когда мы прощались с тобой.
Скажи мне, скажи… Но лучше молчи
И просто смотри на меня.
Скажи мне, скажи, откуда печаль
Таится в каплях дождя?
Скажи мне, скажи: уж ветер устал,
Повсюду настала тишь.
Скажи мне, скажи, что любишь меня!
Скажи мне, ну, что ты молчишь?
«Хорошая песня, — подумал Стас, — и голос красивый». Воображение живо нарисовало прекрасную незнакомку, томящуюся в застенках башни. Черные, до плеч, волосы, зеленые глаза, милое личико… «Стоп, — подумал он. — Это тюрьма для ставров, значит, и девушка — ставр. Рога и пасть до ушей. А жаль».
— Эй, там, внизу! — осторожно позвал он. — Эй! Здесь кто-то есть?
— Да? — откликнулся женский голос. — Кто здесь?
— Я, — сказал Стас. — Мечедар.
— Ты кто?
— Пленник. — Стасу не хотелось говорить «раб».
Наверно, собеседница находилась не прямо под ним, потому что Стас не всегда мог расслышать ее слова. Звук искажался и глох в покрытых плесенью стенах.
