Руслан Мельников - Магиер Лебиус
Вскоре поток званых и незваных гостей ослабел, а со временем иссяк вовсе. Зато дурная слава о маркграфе-Чернокнижнике окрепла необычайно. Возможно, поэтому на время присмирели соседи по обе стороны горных перевалов, а некогда спорные земли как-то незаметно оказались землями ничейными и отошли к Верхней Марке.
К маркграфу приглядывались. Внимательно и настороженно. Однако долго такое затишье продолжаться не могло. Известно ведь – рано или поздно страх, не нагнетаемый снова и снова, заставит врага не отступать, а нападать. А крепить страх было нечем. Черные искусства по-прежнему не давались маркграфу, больше привыкшего к мечу и боевому седлу. В самостоятельных штудиях Альфред не преуспевал ничуть. Достойного же помощника и учителя в магических изысканиях рядом по-прежнему не было.
Воинственные соседи снова начали роптать – пока еще вразнобой. Порой голос подавал даже слабак-император Альберт Немощный, подстрекаемый инквизицией. Медленно, но неумолимо приближалась неминуемая развязка.
Вот тогда-то, в годину подступавшего отчаяния и тревожных мыслей, тягостного ожидания и неустанных работ по укреплению оберландского замка, дозоры и доставили с остландской границы Мебиуса Марагалиуса Прагсбургского.
Того самого. Создателя глиняного голема.
ГЛАВА 20
При Лебиусе имелись две взмыленные лошади. Одна – верховая, другая – вьючная, груженная краткими конспектами ценнейших гримуаров и древними, высохшими до невесомости свитками. Вьючная пала под стенами замка. То ли от тяжести поклажи, то ли от тяжести слов, записанных на желтом пергаменте и бумаге. Причем у маркграфа сложилось такое впечатление, будто лошадь не просто издохла у ворот. Будто гость отпустил ее, позволив животному – на самом деле уже давным-давно загнанному и надорвавшемуся – умереть, когда нужда в нем отпала.
Лебиус находился в бегах. Однако был он спокоен, вежлив и уверен в себе. Просил мало. Пустых обещаний не давал. И являлся тем, кем казался. Истинный хранитель истинных знаний. Целого кладезя знаний. Магиер и некромант, колдун и чародей, знаток древних сакральных текстов и формул, алхимик, астролог и механикус-изобретатель к тому же. Первая же проверка, устроенная Альфредом, убедила маркграфа: перед ним настоящий мастер. Которого можно щедро одаривать и с которого можно строго требовать. Много чего требовать…
– Моя магия не всесильна, ваша светлость, – честно сказал прагсбуржец, чего не говорили прочие. – Но все же я кое-что могу. И я готов помочь вам в ваших тайных помыслах. Взамен прошу покровительства и защиты. За мной – погоня, а бежать мне некуда.
Тогда Альфред поверил Лебиусу. И не пожалел об этом.
Барон Леопольд фон Нахтстлих, преследовавший беглого магиера на землях Верхней Марки, не вернулся в свой замок. Не вернулись и его люди.
Альфред и Лебиус в ту ночь долго беседовали. Вдвоем. В этой самой зале, бывшей тогда еще трапезной. А после Лебиус открывал свои магиерские тайны одну за другой, каждый раз находя новый способ удивить обретенного заступника и покровителя. Прагсбуржец не скрытничал, не пытался юлить и обманывать, отвечал на любые вопросы. Но…
Поначалу воодушевившийся маркграф пытался постичь колдовские секреты. Без устали зазубривал формулы и символы, сокрытую суть и явные признаки. Увы, вновь все его старания оказались напрасными. К тому же выяснилось, что для достижения успеха на чернокнижном поприще, помимо собственно магиерского искусства, требовалось освоить еще и смежные науки. Алхимию, механику, рудное, плавильное и кузнечное дело, некромантию, человеческую анатомию и строение зверей, птиц, рыб, насекомых, состав неживых минералов, астрологию и многие другие области знаний, в которых прекрасно ориентировался Лебиус Прагсбургский и о которых представления не имел Альфред Оберландский. Ни времени, ни терпения на все это у маркграфа не было. В конце концов он убедил себя, что подмастерьем и учеником колдуна становиться ему уже поздно.
– В истинной магии, как и в жизни, у каждого свой путь и свое предназначение, – по-своему объяснял неудачу Альфреда Лебиус. – И одному практику ступить на путь другого крайне сложно. Да и ни к чему это, ибо на чужом пути все равно не будет проку. Рано или поздно такая замена начнет мешать обоим практикам в по-настоящему великих деяниях.
– Наверное, ты прав, – со вздохом согласился змеиный граф.
Альфред Оберландский забросил бессмысленные занятия темными искусствами и впредь удовлетворялся лишь поверхностными объяснениями прагсбуржца, а чаще и вовсе конечными результатами его колдовских опытов. Благо, результаты эти вполне удовлетворяли Альфреда.
Лебиусу была предоставлена полная свобода действия. Его снабжали всем необходимым, включая трупы и свежую, теплую еще, кровь – благо, в темницах и эшафотах этого добра всегда было навалом. Половину помещений своего замка маркграф отвел под малые магилабор-залы, а бывшая трапезная стала главной мастераторией прагсбургского магиера.
Это было хозяйство Лебиуса. Полностью – его. Хорошо налаженное, оно работало само по себе, само на себя и само для себя. Работало даже в отсутствие Лебиуса – четко и безукоризненно, как добротные швицкие часы. Отлучки магиера никак не влияли на запущенные им колдовские процессы. И со временем самодостаточные, не знающие тишины и покоя магилабор-залы стали столь же привычными, как замковые казармы, конюшни, опочивальни, кухни, склады, оружейные, темницы, пыточные…
В мастераториях вершилась серьезная работа по созданию боевого механического голема и ставились иные странные, а порой и откровенно страшные опыты. Опыты Лебиус любил и проводил их всегда, во всем, со всем. Магиерские, некромантические, алхимические, механические… Всякие. Разные… Пытливый ум магиера, его кипучая энергия и необъятные знания, долгие годы не находившие должного применения, в Верхней Марке выплеснулись, будто прорвавший плотину безудержный поток, стремясь либо создать что-то новое – не всегда, по мнению Альфреда, нужное и полезное, либо усовершенствовать старое – порой до неузнаваемости. До качественной, но опять-таки, как мыслил оберландский маркграф, никчемной новизны. Впрочем, сам Лебиус всякий раз смиренно утверждал, что все его опыты имеют непосредственное отношение к основной работе.
Возможно, это было так. Может быть – нет. Но конца-краю этому извержению мыслей, идей и экспериментов не предвиделось. Иногда Альфреду казалось, что магиер служит ему не за покровительство и защиту, а за саму возможность работать. В общем-то, такой энтузиазм прагсбургского беглеца маркграфу нравился. Альфред Чернокнижник лишь указывал, чем Лебиусу следует заняться в первую очередь, а что может подождать. Однако магиер, прекрасно справляясь с порученными заданием, умудрялся при этом выполнять уйму прочих дел и постоянно удивлял своего господина новыми открытиями и диковинками.
