Amargo - Хороший ученик
Вечером я пришел в квартиру, где жили старухи и Мэй с детьми. Дэйю и Ксифенг сидели на диване, пронзительно глядя на меня; дети спали у окна в кроватке; Мэй держалась необычно тихо и, усадив меня напротив старух, словно я был на допросе, сама села рядом с ними. "Трое против одного", подумал я.
Старухи молчали, не сводя с меня глаз. Поерзав на жестком диване, Мэй произнесла:
— Когда мы с тобой тогда разговаривали, я сказала тебе не все. Есть кое‑что, о чем ты не знаешь.
Глядя на трех женщин, я в панике подумал: "Да это же какая‑то секта! Сейчас она скажет, что старухи увезут детей в Китай!"
— Я — лиса, — сказала Мэй.
Несколько секунд я молчал, не зная, смеяться мне или бежать за психиатром.
— Лиса? — наконец, переспросил я. Старухи буравили меня в четыре глаза. Мэй выглядела очень несчастной. — В каком смысле — лиса?
— Оборотень, Линг, — едва слышно произнесла она.
Я смотрел на нее во все глаза, пытаясь осознать сказанное и свести воедино все то, чего я ожидал, но не услышал, и что услышал, но не ожидал. Мэй — лисица–оборотень?! Разве такое возможно? Я точно знал, что в полнолуния она остается человеком… В голове роилось множество вопросов, но в следующую секунду передо мной возникло лицо Люпина, каким он был перед битвой за Хогвартс, когда мы виделись в последний раз, и я невольно улыбнулся.
— У нас в школе был учитель–оборотень. Правда, волк.
— Линг, ты, наверное, не совсем понимаешь, что это значит…
— Я отлично знаю, кто такие оборотни.
— Мы все разные, — мягко возразила Мэй. — У вервольфов это вирус, он передается с укусом. У лисиц — наследственность. Ген переходит из поколения в поколение, но проявляется только у женщин. Мужчин–лисов не бывает.
Я посмотрел на кроватку, где спали дочери, и медленно произнес:
— Теперь ясно, почему ты обратила на меня внимание. Но как ты почувствовала, что мой тотем — лис?
— Не знаю, — Мэй нерешительно улыбнулась. — Подобное притягивает подобное, наверно.
— Это почти то же самое, что анимагия, — объяснял я Поттеру. — У лисиц нет зависимости от полнолуний, они могут превращаться когда захотят, и единственная проблема в том, что маленькие дети не умеют это контролировать. Они оборачиваются спонтанно, пока их не научат владеть собой, и когда Мэй узнала, что у нее будут девочки, то пригласила старших. Правильных воспитателей, которые в свое время воспитывали ее саму. И поэтому в первый месяц меня пускали только три раза, в те дни, когда трансформаций по каким‑то причинам не бывает… Знаешь, когда на твоих глазах обычные человеческие младенцы вдруг превращаются в пушистых лисят, это воспринимается совсем иначе, нежели любая рукотворная магия. С ними было очень забавно играть, и в виде лис они взрослели гораздо быстрее. Мэй водила их в парк, охотиться на мышей.
— Охотиться на мышей? — переспросил Поттер, который все это время сидел с потрясенным видом.
— Это обязательно. Они же наполовину лисицы, им надо учиться одинаково хорошо чувствовать себя в обоих мирах.
Поттер приподнялся и положил рисунок обратно на подоконник.
— Знаешь, ты все‑таки немножко ненормальный, — сказал он. — Самую малость. Чуть–чуть.
Я усмехнулся, бросил взгляд на его опустевшую чашку и спросил:
— Налить тебе еще чаю?
В четверг днем я получил данные по неуловимому анимагу. Если он окажется в нашей базе данных, обнаружение станет делом техники, но вряд ли он совершит такую глупую ошибку и спрячется в стране, где Легион раскинул свою Сеть. Я начал заносить данные в форму, на мгновение остановив взгляд на изображении ауры.
Необычность и красота аур была присуща всем колдунам, способным превращаться в животных или менять свою внешность — анимагам, метаморфам, оборотням. Все они обладали уникальными и очень красивыми спектрами, в которых преобладали зеленые и синие оттенки, образовывавшие определенную последовательность; по ней можно было определить, в кого превращается анимаг или что это за оборотень.
Через несколько секунд база данных Легиона выдала мне результат. Анимаг с такими характеристиками действительно существовал. Тридцатилетний американец, анимаг–крыса — что, разумеется, облегчало ему проникновение в маггловское жилье, — четырежды попадал в поле зрения европейских, но не британских, правоохранительных органов за разные незначительные нарушения, обычно отделываясь штрафом и лишь раз проведя пять месяцев во французской тюрьме. Он уже давно не привлекал к себе внимания, не находился в розыске, и потому его данные отсутствовали в поисковой системе Сети. Я отправил Поттеру всю нужную информацию и посоветовал ему разослать запросы европейским коллегам, которые объявят его в розыск и сообщат в местные отделения Легиона, а те занесут биометрические данные в настройки слежения. Как только он появится, его увидят. После этого я направил данные Шварцу, чтобы тот активизировал британский сегмент.
Завтра я собирался в Дахур — в отличие от Рождества, Новый год мы отмечали и в эти дни собирались вместе. Другим семейным праздником был день рождения Мэй, а также несколько тайных ритуальных торжеств, на которые Мэй с дочерьми уезжали в Китай — разумеется, без меня.
До Нового года оставалось чуть больше суток, а это означало, что сегодня надо отправляться за подарками.
Обычно мы дарили друг другу разные безделушки, но с течением времени они становились все более изощренными, и сейчас мне предстояло в очередной раз поломать голову над тем, что интересного можно раздобыть в лондонских магазинах.
В квартале, где я жил, магазинов было много, но не стоило даже пытаться найти в них что‑то необычное. Эти фешенебельные дорогие бутики торговали известными брэндами без каких‑либо сюрпризов, то есть ничем, что могло понравиться моей семье. Если где‑то в Лондоне и продавались интересные вещицы, то только в Косой аллее.
Чаще всего у меня не было никаких идей — я просто обходил магазины и выбирал приглянувшееся. Распрощавшись с Ларсом, я покинул Министерство и аппарировал к "Дырявому котлу". От смены хозяев внутреннее убранство таверны только выиграло — Ханна сделала ремонт и следила за чистотой, но публика здесь оставалась прежней: казалось, за столиками сидят те же клиенты, что и тридцать лет назад.
Не я один откладывал покупки до последнего. По аллее бродили толпы веселого народа, возбужденного предпраздничной суетой. Магазины были украшены яркими фонариками и вывесками; кафе и рестораны выставили на улицу столы — несмотря на промозглую погоду, все места были заняты, и посетители закрывались от ветра заклинаниями, — а над улицей висели разноцветные растяжки с рекламой, поздравлениями и другой полезной информацией, передававшейся бегущей строкой.
