Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
- Кх-кхе... И правда, жидкий огонь! - прохрипел король, ища, чем бы заесть. - Как он такое делает?
- У него есть особая машина, которая гонит это зелье из ржи. Он туда добавляет сахар, еще чего-то, варит - или не варит, Ирлиф его поймет - но в конце напиток капает из какой-то трубки в бутылки, горшки и кувшины.
- Эту машину прежде никто не видел?
- Утверждает, что он сам ее сделал, и напитки такой крепости тут больше никто делать не умеет.
- Он прав. Я пробовал горскую бражку, когда баркнейский посол предлагал - и скажу тебе, эта штука вдвое крепче. Будет валить с ног того... Кого нам в чем-то надо убедить. Например, Карда. Или, скажем, северных королей... А кем он был в прошлом, этот мастер?
- Говорят, в Валлее помогал мастерам-оружейникам. А до того его нашли рыцари в деревне провинции Эрвинд, еще когда восстание начиналось. Но кем он был раньше - что-то неясно. Может, вам скажет, ваше величество. Но прошу подумать об охране. Мы встанем так, что никто нас не заметит.
- Пожалуй. Но, думаю, вы не понадобитесь. Ладно, что тянуть время... Этот мастер может явиться сюда ближе к рассвету?
- В любое удобное для нас время.
- Совсем хорошо. Ты, надеюсь, понимаешь, что действовать нужно в тайне? Пока я не приму по нему решения, никто не должен знать о нашей... встрече.
- Слушаюсь, ваше величество.
Наверное, многим казалось, что теперь, после великой победы, можно не спешить. Но Эвинна понимала: именно теперь время - не просто деньги, а кровь и жизнь. Едва похоронили убитых, собрали трофеи да заперли в сараях пленных, командиры стали собирать людей на поле перед валом - там, откуда три дня назад началось алкское наступление.
На трофейном рыцарском коне Эвинна ехала перед толпой, которая была лишь тенью настоящего строя. Перед ней проплывали лица людей, за этот страшный день обретших новую силу и решимость, впервые познавших уважение к самим себе. Диковинным лесом над войском качались древки копий - по большей части тоже трофейных, алкских. Некоторые вырядились в доспехи пехотинцев, отчего и сами стали напоминать алков. Отдельно стояли рыцари - эти больше брали дорогие шмотки, их в лагере оказалось на удивление немало. Сейчас рыцари и особенно их новый предводитель Арднар ван Хостен, больше напоминали базарных шутов... Но это ничего - они делом доказали преданность Сколену. Эвинна набрала в легкие воздуха и сказала:
- Надо идти на Макебалы. Враг разбит, но еще силен. Лишь когда мы возьмем столицу Верхнего Сколена, мы установим связь с Империей, попросим Императора принять нас в подданство, и тогда Амори будет не страшен. А если мы остановимся, Амори соберет новую армию, и народу поляжет больше, чем погибло вчера и в Кровавых топях, наверное, даже больше, чем погибло в Великую Ночь. Алки будут мстить за поражение, убивать всех, кого найдут а деревни жечь. Хватит потерь! Пора научиться воевать малой кровью.
Может, слова Эвинны и не нашли бы отклика в сердцах - но все, кто конвоировали пленных, ловили их обжигающие ненавистью взоры. А те, кто этого не видели, видели усмирения прежних, мелких волнений, и уж точно каждый познал на себе алкский суд и расправу. Юная предводительница не сделала открытия. Она просто напомнила, что будет, если алки успеют опомниться и ударить в ответ.
Так войско Эвинны, которое уже через три дня после победы перевалило за тысячу человек, двинулось на юго-восток. Против ожидания, оно почти не встречало сопротивления, хотя под Гверифом погибла лишь седьмая часть алкских войск в Верхнем Сколене. Рыцари-сколенцы выходили из лесов и присоединялись к Эвинне, теперь их тоже было более сотни. С таким войском можно было не бояться последних алкских отрядов. Наоборот, это они должны были бежать от гнева сколенцев.
Войско двигалось по земле, еще недавно принадлежавшей алкам. Их владычество напоминало о себе на каждом шагу: наспех возведенные замки из развалин запустевших городов, прячущиеся в тени лесов деревеньки рядом с брошенными придорожными селами, худые, оборванные крестьяне. Каждая такая деревня выставляла хоть нескольких людей - слухи о "наместнице Эвинне" разносились по стране со скоростью лесного пожара. Села покрупнее давали целые отряды, вооруженные самодельным оружием. К Ратану, где каждая кочка напоминала о не столь уж давней бойне, Эвинна вывела почти шесть тысяч человек, и сто двадцать рыцарей впридачу. Теперь уже всю орду было не окинуть взглядом.
Стены Ратана высились, недоступные для повстанцев. Легионы старой Империи уже расставляли бы катапульты, собирали тараны, рыли подкопы, придвигали к стенам осадные башни... Увы, у сегодняшнего сколенского воинства не имелось ничего серьезнее лестниц. Лезть на стены, не имея даже нормальных щитов, означало лишь бессмысленные потери.
Ну, и не больно надо. Двести пятьдесят пехотинцев и двадцать рыцарей не могли угрожать армии Эвинны. Да и когда армия уйдет, в кольце восставших сел у алков не останется выбора: рано или поздно им придется сдаться...
Если, конечно, главная армия Эвинны не будет разбита.
Повстанцы разбили лагерь в полумиле от крепостных стен, демонстрируя осажденным свою мощь. Лучники, уже освоившие трофейные луки, подобрались и поближе, самые смелые даже стреляли из-за переносных плетней, в которых застревали стрелы: идею повстанцам подсказал Моррест, а уж сплести такие оказалось не сложнее, чем корзины. Со стен летели ответные стрелы, толку от взаимного обстрела было немного. Происходили стычки и в окрестных лесах - не все алки погибли во время первых восстаний, да и не все сколенцы оказались заодно. Похоже, из тени войны с алками уже выползала другая война - гражданская. "Сейчас все будут сводить друг с другом счеты, - слушал донесения дозоров Моррест. - Война с Амори - еще не самое страшное..."
Лагерь гудел, суетился обычной походной жизнью. Кто-то чистил оружие, кто-то куда-то бежал, кто-то пил, кто-то пел. До имперских легионов этому воинству было далеко, в лагере царил почти бардак. Еще месяц назад эти горе-воители и не помышляли о восстании. "Революционные матросы у Зимнего были не лучше" - вспомнил Моррест историю родного мира. Как-то они себя поведут, если возьмут город? Тем более такой, как Макебалы? А попробуй их удержать - выполнят приказ? Еще самих вождей на вилы поднимут...
И все-таки эта суета значила немного. Главное происходило в неприметной палатке, расположенной в кольце Тородовых бойцов: именно им после остановленного прорыва доверили охранять вождей. Остальные, разделенные на четыре полка, пока мало что могли. Эвинна не обольщалась.
- Если Амори двинет хоть пару полков, всех их разгонят за час, - произнесла она как-то, поравнявшись с Моррестом. Бывший хронист уже умел ездить верхом: не дело приближенному "наместницы" ходить пешком, да и смирная лошадка нашлась. Моррест предпочел бы брошенный в кустах велосипед - но его, увы, было не вернуть. Сразу после битвы он осмотрел место засады - пусто. Прибрал кто-то к рукам, как пить дать. - А ведь еще Макебалы брать!
