Кира Тигрис - Игра Богов
– Пергамент! – требовала Селеста, желая взглядом мне самой мучительной смерти. – Быстро!
– Не отдам! Он у меня в желудке! – выпрямился я, тут же вспомнив о своей младшей сестре, внутри все похолодело. – Что ты сделала с моей Настей?
Селеста обреченно закатила глаза и принялась нагло шарить по моим карманам, заламывая мне руки и бормоча себе под нос:
– Завтра займусь твоей сестрой! Ты хоть знаешь, куда побежал Дарио? О, от славной семьи Лепрэнто теперь останутся одни легенды! А все благодаря тебе, Леонид Хомкин! Вампир не остановится ни…
– Настя жива? – переспросил я, задыхаясь от волнения. – Докажи мне! Покажи свой проклятый список! И я отдам тебе дурацкий клочок!
Селеста молча достала из-за пояса Витанис и развернула белоснежный пергамент почти на полметра, в глазах зарябило от фамилии Лепрэнто. И мое сердце снова сжали ржавые острые тиски – это все моя работа. Сегодня из-за моей ошибки исчезнет целая семья.
Я так и не успел найти в списке имя своей младшей сестры, как дверь на пожарную лестницу распахнулась, выпуская из зала запыхавшегося Андрэ и взволнованную Диану. Между ними шел бледный, как мел, Федерико, здоровой рукой опираясь на плечо брата, вторая же, окровавленная и растерзанная, беспомощно висела. Некогда симпатичное лицо парня пересекала пара глубоких порезов, из которых по подбородку скатывались алые капли. За ними совершенно бесшумно, словно луч солнца по воде, шла на своих мягких лапах златогривая девушка-львица. Она не сводила своих изумрудно-зеленых глаз с Андрэ.
– Сеньор… демон! Помогите моему брату! – заголосил юный скрипач, но увидев, как бесцеремонно Селеста прижала меня в углу и преспокойно роется в моих карманах, паренек резко затормозил. – Что вообще происходит? Тебя били?
Его голубые, по-детски наивные глаза расширились, остановившись на окровавленном ноже, что валялся под нашими ногами. В эти самые секунды я бы дал испуганному пацану не больше пятнадцати лет. Не знаю, каким чудом, но к тому моменту я уже успел спихнуть ногой вниз по ступенькам пустой пластиковый пакет из-под донорской крови. Вместе с ним улетели и все сомнения в моем бессмертии и мистической демонской силе.
– Демон? Ха! – усмехнулась Селеста, саркастически задрав вверх бровь, затем обернулась к рыжей барменше. – Диана, будь добра, подлатай обоих Лепрэнто!
– Как скажешь, – кивнула рыжая, и, хитро улыбаясь, обернулась к братьям, – чем будем платить?
– Натурой! В кредит! – сострил я, однако остальные совершенно не оценили моей шутки.
Девушка-львица повернулась к Андрэ с самым обиженным видом и заскулила:
– Музыкант обещал мне поцелуй! Он увидел меня первой!
– Ни за что! – шарахнулся в сторону скрипач, глупо моргая длинными ресницами, он испуганно уставился на ее львиные лапы. – У меня невеста… спит!
– Как пожелаешь, красавчик, – надула губки львица и обиженно захлопнула за собой дверь.
Все парни облегченно вздохнули, хотя девушка и была очень недурна собой.
– Я принесу неплохое зелье, – хитро улыбнулась барменша и отправилась в зал, звонко цокая копытцами.
Едва она закрыла за собой дверь, как Селеста повернулась к растерянному Андрэ:
– Бегом за львицей! – скомандовала она, карие глаза остановились на Федерико. – Твой брат с нами в безопасности! Догони девчонку и останови ее! Если не поцелуем, то силой! Быстрее!
Андреа растерянно взглянул на Рико: тот сидел на полу с закрытыми глазами, прислонившись затылком к стене, будто опять потерял сознание.
– Делай, как она говорит, брат, – тихо простонал раненый, не открывая глаз.
Андрэ понимающе кивнул и пулей вернулся в зал. Селеста снова повернулась ко мне.
– Зачем тебе эта мохнолапая девица? – спроси я ее шепотом по-русски, краем глаза косясь на неподвижного Рико; мне казалось, что он следит за нами из-под своих густых длинных ресниц. – Андрей скорее проглотит свою скрипку, чем поцелует лохматую!
– Знаешь ли ты что-нибудь о женской ревности, многоуважаемый демон? – горько усмехнулась Селеста. – Одно ее слово, и здесь будет охотник от Ареса. И поверь, он заберет с собой не только вампиров, но и тех, кто их создал.
– Но я два раза спас Андрея! И Федю тоже! – возмутился я.
– А кто спас твою жизнь, дурачок? – спросила Селеста, но, не став терять времени на ответ, требовательно протянула свою руку. – Пергамент! Живо!
Я опустил глаза, тяжело вздохнул, послушно засунул руку в карман, затем в другой, и… ничего не вытащил. Там было абсолютно пусто и мокро от крови: не было ни монеты, ни клочка пергамента. Мои руки по привычке полезли в карманы брюк, но там валялся лишь сотовый телефон. Я сжал его в ладони, пытаясь мучительно вспомнить, где же я мог посеять столько волшебных предметов. Полный идиот!
– Ты – худший из смертных! – процедила Селеста на английском, чтобы даже Федерико мог слышать, а затем добавила по-русски шепотом. – Скольких еще ты освободил?
– Всего троих, – ответил я, переминаясь с ноги на ногу, – я думал променять годы их жизни на жизнь своей младшей сестры… Ну чтобы в сумме шестьдесят вышло…
– И почему именно шестьдесят лет, а? – язвительно спросила Селеста, бросая слова, словно кобра яд. – А ты знал, что каждый вернувшийся из царства Аида забирает с собой сотни, а иногда и тысячи жизней? Дарио не успокоится, пока не перережет всех на корабле!
– Я что-нибудь придумаю, вот увидишь! – тяжело вздохнул я, вертя в руках липкий от крови телефон. – А пока замолчи хоть на минуту.
Дрожащими пальцами я по памяти набрал самый родной номер в мире, приложил мобильник к уху и затаил дыхание. И пусть весь мир подождет, пока я звоню домой.
Длинные нудные гудки не прекращались пару минут, и я почти уже положил трубку, как в промокшем динамике послышался сначала неясный хруст, а затем голос. Хоть он и был исковеркан связью, я тут же его узнал.
– Ленька?
– Да, Насть! – от облегчения я чуть не выронил телефон, на глаза навернулись слезы.
– Что-то случилось? Почему ты так рано? – ее голос был очень тихим и слабым от болезни. – Маму позвать?
– Просто соскучился, сестренка, – ответил я и тут же придумал более весомое объяснение, – мне приснился сон, и я решил позвонить. Мама всегда так делает, помнишь?
– Какой сон?
– Отличный сон! Там, где мы вместе идем в зоопарк!
– Опять говоришь со мной, как с трехлетней, – возмутилась Настя и закашлялась, – когда ты вернешься?
– Скоро, очень скоро, – как обычно соврал я, – ты завтра поправишься.
– Что передать маме?
И, не смотря на троих беглых вампиров, на заснувшую по моей вине итальянскую красавицу, потерянную счастливую монетку и волшебный пергамент, стонущего у стены Федерико, смертельную угрозу всей семье Лепрэнто и насквозь пропитанный кровью костюм, я набрал в легкие побольше воздуха, закрыл глаза и уверенно произнес:
