Джон Марко - Великий план
Он замолчал, соображая, следует ли ему говорить дальше. Военачальник вопросительно наклонил голову:
– И?…
– Меня преследуют сны, – сказал Ричиус. – Страшные сны. О доме. О моей первой жене, Сабрине. Все это во мне – и рвется наружу. С тех пор как закончилась война с Наром, я ничего не сделал для моего народа в Арамуре. Они считают, что я их предал. И они правы. Сабрина умерла из-за меня. – Он отвел взгляд, ужасаясь тому, что говорит. – Я проклят, Карлаз. Все, кто доверяется мне, гибнут, но я всегда остаюсь жив. Это мое проклятие – жить, когда все остальные умирают.
Карлаз нахмурил лоб.
– Нарцы суеверны. Проклятия и предзнаменования – это чепуха. Тебе нехорошо так говорить. Я знаю про твою жену, Кэлак, про те жестокости, которые они с ней сотворили. Твое отмщение должно быть сильным. Ты и должен чувствовать гнев. Это то, что должен испытывать мужчина.
– Гнев кричит во мне, Карлаз. Иногда я больше ни о чем не могу думать. Мне необходимо что-то делать для Арамура, мне надо как-то отомстить за Сабрину.
– Но ты отомстил за нее! – ответил Карлаз. – Я слышал историю о человеке с железным лицом – о том, которого звали Гэйл. Вы сражались, и ты его убил. Она отомщена, Кэлак. Ты не можешь убить человека дважды.
– Если бы мог, то убил бы! – прорычал Ричиус.
Он был бы счастлив снова получить это удовольствие. Он часто вспоминал, как его меч врезался в череп Гэйла и какое удивленное выражение появилось на лице барона. Но Блэк-вуд Гэйл был всего лишь пешкой, марионеткой на ниточках Бьяджио. Гэйл был мертв, но Бьяджио продолжал жить, и ему еще предстояло ответить за его преступления.
– Есть еще один человек, – объяснил Ричиус. – Тот, кто приказал ее убить. Я понимаю, тебе мало что известно о Наре, но тот человек – настоящий дьявол. Он аристократ Нара. Он был ближайшим советником Аркуса, пока император не умер. Его зовут Бьяджио.
Карлаз попытался произнести непривычное имя.
– Бииаджой, – получилось у него. – Плохой человек?
– О, хуже, чем просто плохой. Порочный. Трийцы верят в ад? Потому что я готов поклясться в том, что он – исчадие ада. Он приказал захватить мою родину и отдал ее под управление Талистана.
Карлаз скрестил руки на груди.
– Где этот Бииаджой? – прорычал он. – В империи?
– Не знаю, – ответил Ричиус, пожимая плечами. – Новости, которые я получаю из Нара, устаревшие и не слишком достоверные, но я слышал, что он в изгнании. После смерти Аркуса в Наре воцарился хаос. Бьяджио пришлось бежать – наверное, на свой остров. Сейчас там правит епископ. Ты мог бы назвать его святым человеком. Он Бьяджио не друг. Но и мне он тоже не друг. – Он вздохнул. – Я не могу все это тебе объяснить. Чтобы этому поверить, это надо видеть. Наром управляют дурные люди. Не просто плохие или жестокие, а порочные. У них черные души, понимаешь? Черные, как смерть. Их надо остановить…
Военачальник посмотрел на него с подозрением:
– Тебе?
– Возможно, – ответил Ричиус. – А почему бы и нет?
– Один человек в одиночку против империи. Это похоже на подвиг глупца, Кэлак. И тебя в Наре считают вне закона, так? Покажись там – и ты мертв. Твоя жена станет вдовой, дочь потеряет отца. Это не геройство.
– Но я буду не один. Я буду с лиссцами. Я присоединюсь к их кампании.
– Лиссцы ушли из наших вод. Они больше не появляются в Люсел-Лоре.
– Но они могут вернуться. Так сказал мне их командующий. Он сказал, что я могу присоединиться к ним, если захочу.
– А что сказал ты? – спросил Карлаз, хотя вид у него был такой, словно он уже знал ответ на этот вопрос.
– Я сказал, что помогу им, если буду им нужен. Ты можешь это понять, Карлаз? Ты помог трийцам воевать против Нара, потому что Нар вторгся в твои земли. Ты был готов умереть. Разве я не должен иметь хотя бы столько же мужества?
– Это другое, Кэлак.
– Почему? – с жаром спросил Ричиус. – Почему защита Арамура отличается от защиты твоей деревни?
– Это другое, – твердо повторил военачальник. – И я не буду с тобой об этом спорить. – А потом он вздохнул, и на его лице отразилась печаль. – Тебе надо о многом подумать, Кэлак. Тебе надо поговорить с небом.
На мгновение Ричиусу показалось, что ему не хватило знаний трийского языка. Говорить с небом?
– Что это значит?
– В Чандаккаре, если человеку неспокойно, он говорит с небом. Он уходит ото всех, как я сюда. Мне надо было подумать. Я разговаривал с небом.
«А еще – с грязью, водой и деревьями», – с иронией подумал Ричиус.
– Карлаз, я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы я уехал? Оставил Фалиндар?
– На время. Да. Поговори с небом. Послушай, что оно тебе скажет. – Великан ткнул пальцем в грудь Ричиуса. – Послушай, что тебе скажет вот это. Твое сердце, Кэлак. Твое сердце.
* * *
Дьяне Вэнтран едва исполнилось двадцать, но в своей короткой жизни она видела многое. Дочь богатых родителей-трийцев, она воспитывалась как аристократка, выучила язык нарской империи и стала женой человека, который убил ее отца. Она была беженкой, проституткой, средоточием презрения и предметом безумия многих мужчин. Она пережила две опустошительных войны. Но из всех ролей, которые ей пришлось играть, счастлива она была только в своей новой инкарнации – как жена Ричиуса и мать их маленькой дочери Шани. Она рада была оставаться в Фалиндаре, и несмотря на все свои попытки понять настроение мужа, не постигала, почему Ричиуса это не удовлетворяет.
Дьяна помнила голод, и горькое прошлое заставляло ее ценить обилие, царящее в Фалиндаре. В цитадели никто не голодал – и в особенности Шани, – и они были защищены от причуд военачальников. Люсилер прекрасно справлялся с обязанностями повелителя Фалиндара и заботился о том, чтобы семья его друга ни в чем не нуждалась. Они пользовались уважением местных жителей: здесь Ричиус был героем. Но он никогда не смотрел на свое положение с этой точки зрения, и это раздражало Дьяну. В последние месяцы он стал отчужденным и мрачным, а его взгляд постоянно устремлялся в сторону моря – и Дьяна знала, что там он высматривает корабли Лисса. Он по-прежнему оставался хорошим отцом и был внимателен к ребенку, но что-то изменилось. Дьяна полюбила мужчину с мальчишеским очарованием, и ей не хватало его горячности, его простодушия. В последнее время Ричиус стал молчалив. Он почти ничем с ней не делился, оставляя ее гадать, что происходит в его мыслях. Когда они только поженились, она легко могла читать выражения его лица – но в последнее время это изменилось. Он окружил себя стеной, которую не могла преодолеть даже она. Они любили друг друга в полном молчании.
Этой ночью Дьяна спала, когда Ричиус наконец вернулся в цитадель. Было очень поздно, и она легла в постель одна – в последнее время это стало обычным. Шани в соседней комнате тоже спала. Дьяна услышала, как открывается дверь ее спальни. Она приоткрыла глаз и увидела на пороге Ричиуса. В лунном свете он двигался осторожно. В полумраке он посмотрел в ее сторону, пытаясь определить, проснулась ли она. Дьяна не шевелилась. Она слушала, как Ричиус раздевается, потом тихо моется в умывальнике у окна. Надев ночную рубашку, он очень осторожно лег в постель рядом с ней.
