Татьяна Устименко - Звезда моей души(СИ)
- Что это? - прошептала я онемевшими от волнения губами, вопрошающе указывая пальцем на мешок.
- Тряпье! - небрежно бросил Иоганн, но к своему огромному удивлению я заметила, как побледнело его лицо, а близорукие глаза затравленно забегали, выдавая овладевший им страх.
Сердце мое екнуло, ибо я убедилась - этот мешок скрывает какую-то страшную тайну, или еще того хуже - чье-то неискупленное преступление.
- Я хочу его! - ультимативно заявила я, требовательно дергая завязку мешка, представляющую собой скорее не веревку, а целый клубок из нанизанных один на другой узелков.
Джайлз свистяще выдохнул сквозь неплотно сжатые зубы, но его лбу выступили мелкие капли испарины.
- Ты хорошо подумала, девочка? - с сомнением переспросил старый портной, нервно сжимая лоскут шелка. - Единожды выбрав оную вещь для себя - ты уже не сможешь отказаться от нее, выбросить, продать, подарить или же избавиться от нее еще каким-либо другим способом. Она принесет тебе множество несчастий и полностью изменит всю твою последующую жизнь. Она является настоящей квинтэссенцией горя и страданий, она...
- Я знаю! - нетерпеливо перебила я. - Я согласна! - и сразу же после этого слова, стягивающая дерюгу веревка, до сего мгновения ни в какую не поддающаяся моим усилиям - неожиданно спала сама собой, а мешок - распахнулся. Я осторожно перевернула его вниз раструбом и вытряхнула к себе на колени нечто непонятное, тяжелое и тускло поблескивающее, кажется - шелковое. Ткань податливо потекла по моим ногам, упала на пол, развернулась и превратилась в мужской костюм, расшитый неповторимо сложными, витиевато переплетенными узорами из черных нитей.
- Это оно, - растерянно простонал Джайлз, пугливо вздрагивая и отстраняясь от наряда так поспешно, словно тот оказался кожей, сброшенной смертельно ядовитой змеей. - Я узнал его, ибо оно досконально описано в запретных свитках, хранимых нашей Гильдией!..
- Оно?! - я вопросительно выгнула бровь.
- Одеяние короля Арцисса - повелителя клана Полуночных эльфов, бывшее на нем в момент ранения и последующей гибели! - торжественно провозгласил Иоганн, молитвенно воздевая к потолку свои морщинистые длани. - Йона, драгоценная наша девочка, собственность твоих предков сама пришла к тебе в руки, признав в тебе законную Наследницу расы Перворожденных!
- Наше прошлое похоже на несмываемое позорное пятно, на клеймо - запятнавшее людские души! - неторопливо рассказывал мне старый Иоганн, поддерживаемый редкими но непреклонными кивками молодого чародея. - Окружающий нас мир является ничем иным как зеркалом, отображающим наши поступки и слова, - он придушенно закашлялся и, деликатно отвернувшись, выплюнул сгусток зеленоватой мокроты в платок, подставленный ему Милном. - Если мы приходим в этот мир с добром - то рано или поздно приучаемся жить в гармонии и согласии со всеми другими живыми существами, а если мы несем ему только зло - то стоит ли удивляться постигшему нас несчастью? Поэтому Пустошь наспослана нам как наказание за совершенные преступления, за участь всех убиенных и изгнанных нами эльфов...
- Если Гильдия узнает о проявленной тобой откровенности, то ты здорово рискуешь и имеешь шанс угодить в храмовый котел! - мрачно предостерег чародей.
- Плевать! - отважно хихикнул Иоганн. - Если им так хочется меня сожрать, то пусть валяют, авось да подавятся моими старыми костями. Я итак молчал слишком долго, трусливо притворяясь, будто не замечаю всей этой черной несправедливости, сотворенной с эльфами. Пришел мой час - теперь я должен говорить. Пускай моя откровенность вредна для Гильдии, но я уверен - нет ничего плохого в том, чтобы иногда делать хорошее...
- Но, - изумленно перебила я, - в книге Преданий говорится совсем иное: несправедливость творили эльфы. Они не захотели делить с нами Блентайр, ибо люди забирали их пищу и пили их воду. Тогда они развязали страшную войну, проиграли оную и напоследок прокляли свой бывший - оставленный победителям город, спасаясь бегством.
- Вранье! - иронично каркнул старый портной. - Сплошные ложь и обман, придуманные королем Джоэлом Гордым, дедом нашего нынешнего правителя Вильяма. Выгодные королям байки, изрядно поддержанные и приукрашенные продажными чародеями из Звездной башни. Войну начали отнюдь не эльфы, а люди...
- Но зачем? - я потрясенно расширила глаза. - Выступить против бессмертных Перворожденных - это же настоящее самоубийство, сущее безумие и грех!
- Бессмертные-то они бессмертные, - криво ухмыльнулся Джайлз, - да вот только даже они уязвимы для стрелы и копья, а так же беспомощны против клинков из хорошо закаленной стали, ничуть не отличаясь в этом смысле от любого смертного человека...
- Всему виной - любовь, - бывший придворный портной сокрушенно затряс остатками своих седых волос, - и прекрасная женщина, конечно же. Запомни, дорогая, большая часть происходящих в нашем мире воин ведется лишь ради покорения женщин и захвата власти. А в ментальном плане мужчины устроены так противоречиво, что им гораздо легче умереть за свою любимую, чем жить вместе с ней.
- Эврелика! - мечтательно вздохнул Джайлз. - Ее имя пропитано запахом луговых трав, оно напоено свежестью ночного неба - промытого едва отгремевшей грозой. Эврелика! Сколько боли и страданий принесла она людям и эльфам, став олицетворением и любви, и смерти...
Изумленно приоткрыв рот, я безмолвно внимала вдохновенным излияниям чародея, буквально застигнутая врасплох этой спонтанной поэтичностью - так и рвущейся из глубины его души. Вот уж и не подумала бы, что этот смешливый маг способен на подобную лиричность.
- Эврелика? - переспросила я. - Никогда не встречала этого имени, оно не упоминается в книге Преданий...
- Ну еще бы! - тонко улыбнулся Иоганн, внимательно прислушивающийся к словам чародея. - Имя последней Повелительницы мантикор настолько тщательно стирали из всех наших летописей, что теперь мало кто вспомнит о ее существовании. А между тем, она ведь не погибла в той финальной битве у Аррандейского моста, а просто ушла вместе с остатками разгромленного войска Полуночных и Полуденных, унесших тело мертвого Арцисса. И лишь ее слезы...
- Мы ищем их до сих пор! - экзальтированно воскликнул чародей, так припадочно задергавшийся при последних словах Иоганна, словно он страдал неизлечимой эпилепсией. - Хотя, признаюсь откровенно, мы уже и сами не верим в их реальность. Возможно ли, чтобы двухвековая быль превратилась в сказку, призванную зачаровывать доверчивых простаков?
- Да полно тебе переживать попусту, ибо все это чистейшая истина! - негодующе отмахнулся старик. - Мой отец самолично участвовал в том бою и собственными глазами видел Полуночных эльфов, а потом - неоднократно рассказывал мне обо всем произошедшем. Эврелика и взаправду плакала над телом своего скончавшегося возлюбленного, причем ее слезы тут же превращались в сияющие жемчужины, собранные позднее Сильваной...
