Джордж Брейген - Клеймо змея
— О, Хранитель, Податель, Возжигатель! Пошли на его голову огненный дождь! Пусть Нергал обгрызет ноги чужеземца! Пусть его сожрет морской кракен! Пусть… — безостановочно ругался хромой зингарец, безуспешно отгонявший от себя гогочущих мальчишек и все глубже втягивавший голову в плечи под градом мелких камешков, пущенных их руками. — Да чтобы гнусный Сет забрал к себе этого бандита! Чтобы он вечно душил его своими кольцами!
Селинас невольно усмехнулся, проводив чудака взглядом. Капитан прошел несколько шагов, и улыбка внезапно сползла с его лица. Он нахмурил брови, не понимая, что его так беспокоит. Внезапно гвардеец остановился так резко, что следовавший за ним Ареас Рыжий грудью налетел на него.
— Вернуть ко мне хромого! — скомандовал Селинас. — Быстро!
Через несколько мгновений Ареас Рыжий и Ареас Черный уже тащили упирающегося ремесленника, легко подхватив его с двух сторон под мышки,
— Клянусь Светлым Оком Митры, я ничего не делал! Я не сделал ничего дурного, почтенный месьор капитан! — лепетал хромой, с ужасом озираясь вокруг.
— Разверните его! — приказал Селинас, и в следующий момент перед его взглядом предстал худой зад ремесленника, обтянутый штанами из светлой холстины. — Откуда у тебя это? Говори, или я размозжу тебе голову!
На светлой ткани отчетливо выделялся след огромной ноги. Отпечаток был настолько очевиден, что можно было разобрать даже эмблему, красовавшуюся в центре гигантской подошвы: десять шляпок гвоздей шли вдоль подошвы сверху вниз, а три шляпки образовывали что-то вроде защитной крестовины ламиры.
— Откуда у тебя на заднице след Ночного Губителя? — заорал Селинас. — Отвечай, пока я не бросил тебя в темницу на съедение крысам!
Хромой так испугался, что не мог вымолвить ни слова. Рот его беззвучно открывался, как у выброшенной на берег рыбы, и выпученные от страха глаза беспокойно перебегали с оружия гвардейцев к лицу их капитана.
— Так это был Ночной Губитель… — наконец просипел он.
Глаза зингарца закатились куда-то за орбиты, голова бессильно завалилась на плечо, и он без сознания рухнул на мостовую.
— Митра! Да этот идиот никак хлопнулся в обморок! — недовольно рявкнул капитан. — Немедленно приведите его в чувство!
Но гвардейцам пришлось немало повозиться, прежде, чем хромой снова открыл глаза и смог произнести что-либо внятное.
— Это был чужеземец огромного роста… — судорожно сглатывал он. — Черные волосы… синие глаза… и главное! Он носит сапоги из кожи гликона!
Селинас почувствовал, как; на него накатывает волна возбуждения.
Еще бы, перед ним открывалась невероятно удачная возможность схватить самого Губителя! В Зингаре запрещено использовать кожу гликона, и каждый, кто шьет себе сапоги из такой кожи, заключает сделку с самим Сетом, Вечным Змеем. Сапоги из кожи гликона и носят только морские разбойники да ночные убийцы вроде страшного Губителя!
Капитан гвардейцев не мог отделаться от соблазнительной картины, ярко вырисовывавшейся его воображению. Он видел себя на высочайшем приеме у герцога Фредегара, видел восхищение самых прекрасных дам Херриды и уважение и зависть кавалеров…
— Вперед! — нетерпеливо вскричал он. — Мы схватим его и приведем к наместнику в кандалах!
* * *Конан разгуливал в приемных покоях морского советника, нисколько не смущаясь роскошью обстановки. За свою жизнь немало пришлось киммерийцу повидать богатых месьоров. Во многие, правда, он входил без приглашения, под покровом ночи, но это обстоятельство его совершенно не беспокоило.
В центре просторной залы тихо струился фонтан, огромные шпалеры с морскими видами закрывали арки, соединяющие залу с остальными покоями дворца. Над дверью, как и подобает покоям советника, виднелось изображение Священного Ока Митры, солнечного диска, изливавшего во все стороны длинные лучи.
Плечистые охранники внимательно следили, как варвар разгуливал по дорогим иранистанским коврам, рассматривал блестящие вазы из Кхитая, стоящие на мраморных постаментах и взмывавшие почти до сводчатого потолка. Конан еще не совсем представлял себе, как начнет разговор с советником, и полагался на удачу.
Взгляд его скользнул по голубовато-серым кхитайским вазам, покрытым изощренной росписью, фигурами обезьян и огнедышащих драконов, и остановился на просторной шпалере, за которой угадывалась полукруглая арка. Гобелен изображал море в солнечный ясный день, по которому летела сказочная ладья в виде затейливо изгибающейся раковины. Прекрасная девушка с развевающимися по ветру длинными волнистыми волосами управляла запряженной в ладью четверкой дельфинов, влекущих раковину в сторону солнца.
Невольно глаза киммерийца остановились на ее обнаженной фигуре, возбуждавшей страсть, насколько может воспламенить вытканное нитками изображение. За спиной его послышался легкий шум, но он даже не обернулся, с удовольствием разглядывая искусную работу. Наверняка не один он хотел увидеться с морским советником…
Но уже через несколько мгновений варвар кожей почувствовал, что непонятная суета за спиной непосредственно связана с ним самим. С юношества природный инстинкт самосохранения помогал Конану быстро ориентироваться в трудных ситуациях и мгновенно принимать единственно необходимые решения.
Шагом влево он отдалился от шпалеры. Опыт подсказывал, что это очень ненадежная вещь: за тканью в любой момент может вырасти вооруженный человек, поэтому, прежде всего, следовало подумать о безопасности спины.
Развернувшись, киммериец обвел взглядом просторную залу. Кроме двух охранников советника в помещении появились несколько гвардейцев. Глаза варвара сразу выхватили низкорослого зингарца, нацелившегося в него арбалетом. Арбалетчик находился всего в нескольких шагах и медленно приближался, не отводя глаз, от прорези прицела. Кроме него вокруг Конана сжимался полукруг из четырех человек.
— Не двигайся! — раздался властный голос. — Капитан Селинас объявляет, что ты арестован! Именем Митры и герцога Фредегара заключаю тебя под стражу, Ночной Губитель! Не двигайся с места! Ты обвиняешься в убийствах!
— Что? — изумленно спросил киммериец. — Где Ночной Губитель?
За свою богатую событиями жизнь Конану пришлось отправить на Серые Равнины немало народа. Никогда ему даже в голову не приходило подсчитать, скольких именно он послал в объятия к Нергалу, но никогда варвар не убивал ради удовольствия, никогда его оружие не поднималось на беззащитных людей.
— Не двигайся! — прошипел арбалетчик.
Он целился в грудь Конана, а с двух сторон от его шеи колыхались острия алебард, готовые в одно мгновение рвануться вперед и пронзить его. За спиной киммерийца в ножнах торчал добрый забарский кинжал, немало помогавший не так давно в Афгулистане, но чутье подсказывало ему, что как только он сделает движение рукой, болт арбалета сорвется со ствола и прошьет его грудь, а пики алебард немедленно воткнутся в шею.
