Андрэ Нортон - Рыцарь или трус
Оберн был ошеломлен.
— Конечно, я никогда ничего плохого о тебе не думал, — сказал он.
— Тогда поверь мне, — ответила она. Голос ее был резким и хриплым. — Может, я права, и нам действительно надо расстаться. Но это опозорит тебя в глазах Морских Бродяг. «Мужчина, который не может указать женщине ее место», — начнут шептаться они у тебя за спиной. Всегда ты, и никогда — я. Никогда никто не думает обо мне. Я не покинула тебя. Я умирала, Оберн. Зазар сказала — еще день, и она ничем не смогла бы мне помочь. Я просто пошла искать помощи, которой ты не мог мне дать, или не понимал, что мне нужна помощь.
— Я понимаю, что у тебя были причины. И все равно мне было тяжело, когда я узнал, что ты ушла.
Она снова отвела взгляд.
— Да. Я знаю. — Собственные слова казались ей ложью. Все равно что с бревном разговаривать. Он не понимал ее и, возможно, никогда не поймет. Если бы понимал — сам отвез бы ее к знахарке, а не пришел бы потом, когда за ним послали.
— Я Морской Бродяга, и мы обходимся с нашими женщинами не так, как люди суши.
— После будешь оправдываться, — сказала Зазар. — Ты ведь оправдываешься перед своей женой, не так ли?
Оберн с некоторым опозданием кивнул.
— Хорошо. Ты принес носилки, как я велела?
— Да. Их можно приладить так, чтобы их везли лошади, как только доберемся до Пограничной реки. — Он повернулся к Ясенке. — Латром командует солдатами, — сказал он. — Мы и Эйфер заберем, чтобы она ухаживала за тобой. До сих пор не понимаю, почему бы нам просто не вернуться в Новый Волд, зачем вместо этого ехать в Ренделшам…
— Тебе и не надо понимать, — перебила его Зазар, потеряв терпение. — Просто поезжай. Повинуйся!
— Ну хорошо, мы поедем в Ренделшам, — сказал Оберн, кивнув знахарке. — В этот сумасшедший дом. Но как только ты оправишься, мы вернемся в Новый Волд. Согласна?
— Согласна, — сказала Ясенка. Ей тоже не улыбалось быть рядом с королем Флорианом или вдовствующей королевой, но она полагалась на мудрость Зазар. Видимо, не просто так знахарка требовала отвезти Ясенку туда, где за ее выздоровлением могли наблюдать умелые лекари.
Оберн взял жену на руки, несмотря на ее утверждения, что хотя бы до двери она и сама может дойти, и вынес из хижины. На мгновение он остановился, глядя ей в лицо, и только тогда Ясенка увидела в его глазах глубокую тревогу, которая выплескивалась наружу в форме гнева.
— Я чуть с ума не сошел из-за тебя, — сказал он, — Если с тобой еще что-то случится…
— Ты рядом, и со мной все будет в порядке, — сказала Ясенка. Она опустила голову ему на грудь. В ней вспыхнула слабая надежда на то, что они сумеют сохранить хотя бы то малое, что еще осталось между ними. Может, он научится вести себя с женщинами иначе, чем привык его народ.
— Я провожу вас до Пограничной реки, — сказала Зазар. — А потом — кто знает, когда еще свидимся.
— Ну, уж точно не при таких обстоятельствах, — сказал Оберн. И прежде чем уложить Ясенку на носилки, сжал ее в объятиях.
— Несмотря на гневливость, ты — хороший человек, — сказала Зазар. — Тем хуже… ну, ладно.
— Как мне встретиться с тобой, чтобы рассказать о выздоровлении Ясенки?
Знахарка неожиданно усмехнулась:
— Я сама найду способ связаться с тобой. Теперь иди. — Она положила руку на плечо Оберна. — Подожди. У тебя ведь есть сын, так? От той женщины, что прежде была твоей женой.
— Да. Его зовут Рохан, — озадаченно ответил Оберн. Ясенка тоже была удивлена. Она не рассказывала Зазар о мальчике. Правда, могла проговориться, пока лежала в бреду. Если так, то она, пожалуй, проболталась своей опекунше и о Горине, и о том, как любит его. Это объяснило бы язвительные замечания Зазар.
— Пошли за ним и позови его в Ренделшам, — велела знахарка Оберну. — Он утешит Ясенку, заменит ей потерянного ребенка и станет ей как собственный сын.
— Хорошо, — кивнул Оберн. И маленький отряд тронулся через Зловещую Трясину туда, где можно было отыскать дорогу и сделать путь для Ясенки немного легче.
Даже на ровной дороге, даже после того, как Эйфср застелила носилки чем могла, чтобы в них было удобнее лежать, Ясенка измучилась так, что жалела, что не умерла там, в Трясине. Наконец вдали показались башни Ренделшама. Они проехали Крагден не останавливаясь и сразу же направились в замок. Там под присмотром Эйфер слуги засуетились, помогая ей подготовить апартаменты для Ясенки, — их по обещанию королевы действительно держали свободными для нее, буде она пожелает приехать. Кто-то поспешил за врачами, кто-то — оповещать короля и вдовствующую королеву о прибытии гостьи.
Ясенка погрузилась в глубокий сон сразу же, как только ее уложили в постель, и проснулась на следующий день поздним утром, чувствуя себя значительно лучше. Лорган, старейший и самый опытный из врачей замка Ренделшам, сидел рядом с ней.
— Если ваша горничная хотя бы вполовину верно рассказывает, — сказал он, — то вы едва спаслись от смерти.
— Боюсь, она еще и половины не сказала, — ответила Ясенка и зевнула. — Но я здесь, я жива, и мне велено оставаться тут, пока я окончательно не оправлюсь.
— А, знахарка, — улыбнулся Лорган. — Неудивительно, что она прислала вас сюда. Мы много лет не общались с ней. Она мне еще и вот это прислала. — Он показал Ясенке обрывок грубой лубяной бумаги, на которой было что-то неразборчиво нацарапано. — Рецепт специального укрепляющего средства, которое я должен сварить и которое ваша служанка должна вам давать каждый день. Оно вскоре поднимет вас на ноги, если Зазар чего-нибудь не упустила. — Он улыбнулся еще шире. — Но это вряд ли.
Тут появилась Эйфер с подносом, на котором стояли несколько закрытых крышками блюд и хрустальный графин с какой-то зеленой жидкостью. Даже издали Ясенка уловила ее острый аромат.
— Завтрак, миледи, — сказала она. — Или обед, как скажете. Но вы съедите все до крошки и выпьете вот этот напиток до последней капли. Я сама все приготовила.
— Вижу, вы в хороших руках, — сказал, вставая с кресла, мастер Лорган. — Мне всегда нравится, когда у моих пациентов есть тот, кто присматривает за ними и заставляет их все делать как надо. Позвольте откланяться до завтра.
Ясенка едва успела сказать ему «до свидания» — и дверь за врачом уже закрылась. Эйфер усадила свою госпожу в постели, разложила на ее груди салфетку и поставила на колени поднос, прежде чем Ясенка поняла, что происходит.
— Сначала яйца, — твердо заявила Эйфер. — Хлеб, фрукты, если не вырвет, потом напиток. — Она отступила на шаг и скрестила руки на груди, явно намереваясь стоять над душой у Ясенки, пока та не сделает все как надо.
