Кирилл Дрой - Колдун-1 Чужое Сердце
Еще раз оглядев самопальный полигон, я закинул на плечо рубашку и отправился на обед. Тренировка тренировкой, а раз уж подписался кормить команду, то подводить товарищей западло. Впрочем, для полноты картины, стоит вернуться на три с половиной сезона назад. Вроде, еще стоит упомянуть что в те, весьма бородатые времена, трава была зеленее, погода теплее, а девушки честнее. Наверное, так оно и было. Хотя, скорее всего, зависит это не от эфемерного понятия "время", а от близости к столице. Здесь, в приграничье, нравы были лихие, если не сказать - дикие.
На следующее утро мы покинули столицу и я впервые оказался среди такого скопления народа. Армия наемников насчитывала добрых четыре тысячи человек, и это не считая обозников, лошадей, мастеровых и прочей шушеры. Когда мы появились в лагере то в нос сразу ударил целый букет разнообразных ароматов, и среди прочих явно выделялось два - запах пота и навоза. Благо я человек не брезгливый и уже через минут десять попривык. Кстати мне относительно повезло, это я про то, что попал в команду к Младшему.
Наемники имели четкую структуру - десяток, сотня, полк - пять с половиной сотен, тысяча и, собственно, все. Почему же повезло? Ну, если вы помните отцовские рассказы про армию времен когда входу были деды, черпаки, духи и прочее, то поймете и без дополнительных описаний. Для тех же кто не в курсе, здесь царствовала дедовщина. Причем достигая своего апогея. Оно и понятно - служили то не государевы люди, а, в большинстве своем, беглое отребье, кого жизнь заставила, кто просто по сути своей лихой, а кому деньги нужны. И в десятках, где главными стояли сержанты, отношения были таковы - сержант сказал, дед рассказал, черпак, в данном случае наемник прошедший хотя бы одну битву, посоветовал, дух выполнил. Прямо как по учебнику. Но, несмотря на такие отношения, дисциплина была железной, а за малейшую провинность ни какого расшаркивания, трех предупреждений или еще чего-то, сразу в зубы, обычно даже не снимая латную перчатку.
А я угодил в что-то вроде вневедомственного подразделения, где главным оказался Младший и подчинялись мы исключительно ему, а он только Старшему. В отряде было пять разумных, с которыми я познакомился на первом же привале. Первым представился Молчун, кстати, имена здесь были не в ходу, и каждый имел кличку, обусловлено это было тем, что многих среди наемников разыскивали здешние гос службы. Молчун оказался представителем северных варваров, обладал физиономией схожей с кирпичом, ростом под два двадцать, руками, больше похожими на трубы, и непомерным животом, который можно смело использовать вместо тарана. Вопреки ожиданиям Молчун был на редкость добродушным малым, часто улыбался и говорил исключительно в моменты когда на какой-нибудь горе свистел очередной, не совсем нормальный, рак. Отвечал этот "малый" за стряпню, но об этом позже. Сражался варвар огромной палицей, и орудовал он ею столь быстро, что в жару его можно было использовать вместо вентилятора.
Вторым представился Щуплый, как можно догадаться - не очень высокий, худощавый проныра, способный метнуть за раз восемь кинжалов, по четыре с каждой руки, и в этом искусстве с ним не поспорил бы даже Добряк. В принципе Щуплый был веселым малым, эдаким балагуром затейником, без него не проходила ни одна пьянка, поход по бабам или очередная армейская шутка, заканчивающаяся чьими-то выбитыми зубами или сломанной челюстью.
Самой колоритной личностью оказался Ушастик. Вечно тормозящий эльф. Стрелял он отменно, но вот скорость его мысли иногда поражала, мне казалось что он нарочно придуривается и строит из себя туповатого малого. Правда, стоило ему выпить, а пьянел он буквально с одного глотка даже самого слабого вина, то ушастого тянуло пофилософствовать, и вот тут его маска спадала. Такими загибами не выражаются даже преподаватели в университетах. Первые два раза мне было интересно его слушать, потом скучно, сейчас же, когда эльф прикладывается к бурдюку, я вместе со всеми натужно вздыхаю, пытаясь отвлечься от бесконечного трепа.
Спасение я нашел в занятиях с Колдуньей. Как в целом симпатичная женщина оказалась в обществе часто немытых, грубых и пошлых вояк? Во первых она весьма неслабый малефик, а во вторых я бы не советовал к ней прикасаться. Я не силен в психологии, но по недомолвкам и неловким ситуациям понятно, что когда-то магиню постигла та же учесть что и сестру Ройса. Вот только девушка не сломалась, а что стало с её обидчиками, об это даже думать вредно. Как-то раз девушка, или все же женщина, продемонстрировала мне свое умение. Здоровой дуб за пару минут превратился в трухлявую развалину, а еще через час был развеян по ветру мелкой крошкой. И обучать она меня взялась только благодаря стряпне варвара.
Он у нас был кем-то вроде штатного повара, но после трех подгорелых каш, одного загубленного супа и нескольких неудавшихся шашлыков, я сам взялся за это нелегкое дело. Пять лет жизни в лесу и несколько затрещин от Добряка научили меня всем премудростям обращения с пищей. Отправив Пило, он же Младший, имена были раскрыты через сезон, когда мне стали доверять, в деревню за приправам и корешками, я решительно отобрал котелок и поварешку из рук Тиста-Молчуна. В итоге, через пол часа, мы наслаждались прекрасной мясной кашей, а о лагерю распространялся прекрасный аромат. Сбежавшиеся на запах наемники, получили по мордасам и были вынуждены отступить. От радости Нейла-Колдунья заявила что готова всю жизнь есть исключительно пищу приготовленную Занудой, то есть мной. Отряд поддержал и выдвинул меня на почетную должность повара. Но я был бы не я, если бы чего-нибудь с этого не поимел. Согласившись на роль кашевара, я выдвинул ультиматум, по которому магиня должна была взяться за мое обучение. Она некоторое время отпиралась, мол ,сложно это, опасно и вообще - шуруй в Академию, но я был непреклонен и в конце концов она сдалась. И вот уже два сезона, по часу в день я провожу в её палатке, учась обращаться к дару. О, это оказалось совсем непросто, скотина, под названием дар, махала передо мной хвостом, но в руки не давалась. И каждый раз, во время медитаций, я натыкался на плотную стену и пробиться мне пока не удавалось.
Вот, пожалуй и все что с нами произошло за три сезона. Иногда Старший отправлял отряд на разведку, но возвращались мы ни с чем. Нимийцы так же стояли лагерем на своей территории, за десяток километров южнее Броса и носа не казали. Чего они ждали неясно, как, впрочем, непонятно чего ждали наши. Армии все подтягивали и подтягивали, крепость уже окружили добрых сто двадцать тысяч солдат, из которых примерно двадцать были наемниками. Ах да, отдельным лагерем, стояли пятьдесят боевых магов. Однажды я обратился к Нейле с вопросом, почему она не отправиться служить вместе с остальными волшебниками, но она только улыбнулась и рассказала мне великую тайну. Оказалось что прозвище Колдунья она получила не просто так, а за дальнее родство с шестым, проклятым Родом. Когда же я, удивившись, поинтересовался как все это связанно. То Руст-Щуплый, так же удивившись, спросил не пугали ли меня в детстве страшными историями про темных Колдунов? Пришлось ответить что пугать было некому. Тогда магиня и поведала историю о том, что в давние времена Колдунами называли себя все Шестые, и вкладывали в это слово какой-то свой, особый смысл. Покрутив пальцем у виска, я тогда отправился на свою полянку и не придал особого значения подобным предубеждениям, а зря.
