Петр Викулов - Попаданец в мире Морровинды
Утром я проснулся в той же комнате, на кровати. Разметав волосы по моей груди, обвив руками шею и закинув ногу на бедро, посапывала Гиллиниель, оба мы были полностью обнажены. Странно, как я стянул рубашку, помню, а вот чтобы мы дальше раздевались? Я осторожно поднял голову и огляделся. Одежда, её и моя, была живописно раскидана по всей комнате, вперемешку с подушками, а вот давешнего чайника нигде не видно, да и подноса тоже. Камин не горит. Сквозь открытые ставни проникает солнечный свет, хотя вчера ставни совершенно точно были закрыты. Анасси похозяйничала? Гилли сладко потянулась и зевнула, не открывая глаз, и медленно, как кошка лапой, провела по моей груди кончиками длинных остро заточенных ноготков. Я осторожно попытался выбраться из-под неё, но сделать этого не получилось.
— О, Ридал! — Промурлыкала она, подняв голову и широко распахнув глаза, и хихикнула. — С добрым утром!
— И тебя тоже! Это был лунный сахар вчера, да? — Спросил её, проверяя внезапно пришедшую в голову догадку.
— Да-аа… — Томно протянула она с улыбкой. — А ты что, ни разу ещё его не пробовал?
— Нет. — В ответ на это Гилли рассмеялась и внезапно приникла к моим губам в жарком поцелуе. Губы у неё были сладкие и чуть липкие, будто испачканные в сиропе. Я решительно перевернул девушку на спину, оказавшись сверху. Собирался встать и уйти, но не тут-то было: в меня вцепились в буквальном смысле руками и ногами.
— Не пущу! — Расхохоталась босмерка, а потом сделала серьёзное лицо и торжественно спросила, глядя прямо в глаза. — Ридал, ты меня любишь?
— Люблю! — Соврал я, честно глядя ей в глаза. Не огорчать же девушку?
— Докажи! — Потребовала она.
— Очень сильно люблю! — Уверенным тоном воскликнул я и поцеловал её со всей страстью, ну какую только был способен. Эх, Нулена, не долго же я хранил тебе верность! Стоп, куда это Гилли полезла шаловливыми ручками? Нельзя! Ну и что с того, что стоит? Всё равно нельзя!
— Ты меня не любишь?!! — Блин, она сейчас заплачет.
— Люблю! Сильно-сильно люблю! Но мне нужно по делам.
— Ну вот… — Скорчила она обиженную мордочку. — А ты ещё придёшь?
— Обязательно! — И, поцеловав её, решительно выбрался из кровати.
— А когда ты придёшь?
— Когда сделаю дела.
— А когда? — А в самом деле, когда? Я даже не знаю, сколько до этой гробницы переть.
— Скоро! Пару дней туда, пару дней обратно. И я к тебе вернусь!
— Обещаешь? — Спросила она, грустно вздохнув.
— Обещаю!
— А что это за амулетик? — Спросила она, наблюдая с постели, как я выискиваю по комнате предметы своего гардероба.
— Это на память. — Ответил я. Резче, чем требовалось.
— От твоей любимой? — Неожиданно серьёзным голосом спросила Гиллиниель.
— Её больше нет в живых. — Бросил я, выходя из комнаты. Настроение резко испортилось.
Шарн гра-Музгоб ждала меня на улице возле трактира, мрачная, как туча. Спросив, готов ли я идти, она резко развернулась и быстрым шагом пошла к выходу из посёлка. Мне пришлось догонять её, навьючивая на ходу свой вещмешок. До гробницы, к счастью, оказалось не так далеко, — к вечеру должны были дойти. По пути мрачные мысли, терзавшиеся нас обоих, по разным, правда, поводам, отступили, и Шарн разговорилась. У тёмных эльфов, рассказывала она, достаточно странное отношение к некромантии. При том, что в Империи она совершенно легально практикуется (хоть это и порицается общественностью), в Морроувинде эта магическая дисциплина под полным и строжайшим запретом, это даже оговорено отдельным пунктом в Мирном соглашении, заключённом во время присоединения провинции к Империи. Наряду с рабством, — его сохранение тоже оговорено отдельным пунктом. Странность состоит в том, что тёмные эльфы сами постоянно используют некромантию, причём в самых неприглядных её формах: насильственный вызов душ из Забвения и поднятие трупов, иными словами, создание нежити. Они используют всё это, чтобы охранять от грабителей гробницы своих предков. Причём поднимаются останки самих этих предков, в крайнем случае, их ближайших слуг, также захороненных в той же гробнице. И призываются не чьи-нибудь души, а души собственных усопших родственников. При том, что достоверно известно: насильственно вырванная из Забвения душа испытывает страшные муки каждую минуту нахождения в нашем мире, и, в случае достаточно долгого пребывания, в конце концов сходит с ума от боли. И это делается совершенно официально, открыто и с одобрения всех властей, духовных и светских. В то время, как заклинатель, вызвавший по просьбе родственников на полминуты дух недавно убитого, с целью попросить назвать имя убийцы, рискует немедленно оказаться в застенках Министерства Правды, — здешнего аналога инквизиции. Кстати, как я с удивлением узнал, призываемое мною оружие — тоже, по большому счёту, чья-то душа. Или, точнее говоря, даэдрот, обитатель Забвения. Наука пока не пришла к однозначному выводу, являются ли все без исключения даэдра (обитатели Забвения во множественном числе) чьими-то душами, вознесшимися из нашего мира после телесной смерти, или некоторые появились каким-то образом прямо там. Смертным, за редким исключением, в Забвение хода нет, а приходящие оттуда тем или иным путём даэдра не слишком разговорчивы.
— Так, вот мы и на месте. Вот за этой дверью вход в гробницу. Напоминаю, нас никто не должен увидеть ни входящим туда, ни выходящим оттуда. Разграбление гробниц преследуется по закону, и местные очень сильно не любят тех, кто этим занимается.
— Я помню, Шарн.
— Дверь заперта на ключ. Я могла бы разрушить замок при помощи магии вот этого свитка, но это будет хорошо заметно даже при беглом осмотре двери, поэтому мы прибережём свиток для внутренних помещений. Вместо этого мы используем вот этот ключ. Это копия, которую по моей просьбе изготовили специалисты из Гильдии воров. Оригинал хранится в Пелагиате, в доме Больвина Адрано.
— Понятно.
— До тех пор, пока не устроят следующие похороны, гробница не откроется, и никто не узнает, что сюда кто-то проник. Я, тем не менее, не хотела бы, чтобы кто-то узнал об этом и потом. Поэтому я прошу тебя: не хватай без разбора все ценные вещи, которые ты увидишь внутри. Это слишком заметно.
— Я не собираюсь ничего брать, Шарн. Это может показаться смешным, но я уважаю память предков, к тому же всегда старался не нарушать закон.
— Замечательно. Лично мне нужен только череп Ллевура. Итак, мы входим.
Сразу за дверью Шарн зажгла фонарь. От входа вниз тянулась лестница, расположенная в длинном наклонном тоннеле. Оканчивалась она ещё одной дверью, запираемой на засов. Снаружи. Но сейчас этот засов был отодвинут. Открыв дверь, мы проникли в небольшой зал, потолок которого поддерживался парой каменных колонн. В середине зала, как раз между колоннами, лежал труп. И этот труп явно не был захоронен здесь намеренно.