Роджер Желязны - Принц Хаоса
— Для меня это звучит не так. Но значит ли это, что проклятие отца не было движущей силой?
— Нет, оно помогло… в метафизическом смысле… облегчило подводку Черной Дороги к Янтарю. Но почему же ты все еще здесь, тогда как Король Ринальдо приказал тебе отбыть? Из лояльности ко Дворам?
— У меня назначено свидание с тобой за ленчем, и оно пока не окончено. Неловко пропускать его.
Дара улыбнулась — очень легко — и сделала небольшой глоток вина.
— Ты ловко увиливаешь от разговора, — заявила она. — Давай-ка вернемся к нему. Призрак Бореля отослал призрака Ринальдо, я правильно понимаю?
— Не совсем.
— Что ты имеешь в виду?
— Потом появился призрак отца и отсеял Бореля, обеспечив нам отход.
— Опять? Кэвин опять взял верх над Борелем?
Я кивнул.
— Даже не вспомнив их первого поединка, естественно. Их воспоминания ограничены временем записи, и…
— Принцип я знаю. Что случилось потом?
— Мы смылись, — ответил я, — а впоследствии я пришел сюда.
— Что имел в виду Логрус, когда упоминал о новом Образе?
— Призрак моего отца был, по-видимому, в новом узоре, а не в старом Образе.
Дара деревянно села, глаза ее расширились.
— Откуда ты это знаешь? — потребовала она.
— Он рассказал мне, — ответил я.
Тогда она воззрилась мимо меня на притихшее море.
— Итак, в событиях принимает участие третья сила, — задумчиво произнесла она. — Как изумительно, так и ошеломляюще. Будь проклят он за то, что начертал этот Образ!
— Ты и вправду ненавидишь его, не так ли? — сказал я.
Ее глаза вновь сфокусировались на мне.
— Оставь эту тему! — приказала она. — Кроме одного, — внесла она поправку мгновением позже. — Он сказал что-нибудь о лояльности нового Образа…или его планов? Тот факт, что Образ послал его на защиту Льюка, можно рассматривать как игру на стороне старого Образа. С другой стороны… то ли оттого, что он создан твоим отцом, то ли оттого, что у него свои виды на тебя… я могу рассматривать это как попытку просто защитить тебя. Что он сказал?
— Что хочет, чтобы я свалил оттуда, где находился.
Мать кивнула.
— Чего, очевидно, и хотел, — сказала она. — Еще что-нибудь он сказал? Случилось еще что-нибудь важное?
— Он спрашивал о тебе.
— Правда? И это все?
— Специального послания у него не было, если ты имеешь в виду это.
— Понятно.
Дара отвела взгляд, некоторое время молчала. Затем:
— И что же призраки не долго пробыли, верно? — сказала она.
— Да, — отозвался я.
— Приводит в ярость, — сказала она наконец, — сама мысль о том, что, несмотря на все, он все еще способен разыгрывать свою карту.
— Он все еще жив, верно, мама? — сказал я. — И ты знаешь, где он.
— Я не сторож ему, Мерлин.
— А по мне так — сторож.
— Перечить мне подобным образом нелепо.
— И все ж я должен, — ответил я. — Я видел, как он отправился в путь ко Дворам. Он явно хотел быть здесь вместе с другими для установления мира. И больше всего он хотел увидеть тебя. У него было так много безответных вопросов — откуда ты пришла, зачем пришла к нему, почему ушла так, как ушла…
— Хватит! — закричала она. — Оставь это!
Я проигнорировал.
— Я знаю, что он был здесь, во Дворах. Его видели здесь. Должно быть, он искал тебя. Что случилось потом? Какие ответы ты дала ему?
Мать поднялась на ноги, на этот раз свирепо глядя на меня.
— На этом — все, Мерлин, — сказала она. — Вести с тобой цивилизованную беседу, мне кажется, невозможно.
— Он твой пленник, мама? Ты его где-то заперла, в каком-то месте, где он не может побеспокоить тебя, не может вмешаться в твои планы?
Дара быстро сделала шаг прочь от стола, едва не оступившись.
— Гадкий ребенок! — сказала она. — Ты совсем как он! Зачем ты так похож на него?
— Ты боишься его, верно? — сказал я, внезапно сообразив, что в этом-то все дело. — Ты боишься убить Принца Янтаря, даже имея на своей стороне Логрус. Ты держишь его где-то взаперти и боишься, что он вырвется и разрушит твои самые последние планы. Ты в страшной панике от того, что тебе приходится держать его вне действия.
— Нелепо! — сказала она, отступая, пока я огибал стол. На ее лице было выражение неподдельного страха. — Это всего лишь твои догадки! — продолжала она. — Он умер, Мерлин! Убирайся! Оставь меня одну! Никогда больше не упоминай его имени в моем присутствии! Да, я ненавижу его! Он мог уничтожить всех нас! И уничтожил бы, если б мог!
— Он не умер, — заявил я.
— Как ты можешь говорить такое?
Я задушил желание рассказать о том, что говорил с отцом — прикусил язык.
— Только виновный протестует так сильно, — сказал я. — Он жив. Где он?
Она подняла руки и, повернув ладони к себе, скрестила их на груди, локтями вниз. Страх ушел, гнев ушел. Когда она вновь заговорила, что-то похожее на насмешку, напоминающую ее обычный настрой, блеснуло в голосе:
— Тогда ищи его, Мерлин. Всеми путями ищи его.
— Где? — потребовал я.
— Ищи его в Преисподней Хаоса.
Пламя появилось у ее левой ноги и начало охватывать ее тело против часовой стрелки, завиваясь спирально вверх, оставляя за собой вспыхивающую красным линию огня. Пламя достигло ее макушки, и мать полностью скрылась в огненной волне. Затем с легким шипящим звуком пламенный кокон исчез, забрав ее с собой.
Я подошел и опустился на колени, ощупывая точку, где стояла мама. Она была слегка теплой, и — все. Хорошее заклинание. Никто не учил меня ничему подобному. Обдумав все это, я сообразил, что мамочка всегда обладала особыми способностями на заклятия прихода и ухода.
— Призрак?
Он станцевал долой с моего запястья, чтобы зависнуть в воздухе передо мной.
— Да?
— Тебя по-прежнему что-то удерживает от путешествия сквозь Тень?
— Нет, — отозвался он. — Запрет снят, как только исчез Знак Логруса. Я могу путешествовать… и в Тень, и обратно. Я могу обеспечить перемещение для тебя. Ты хотел бы этого?
— Да. Проведи меня в галерею наверху.
— Галерею? Я нырнул из залы Логруса прямо в темное море, папа. У меня нет уверенности относительно того, где здесь земля.
— Неважно, — сказал я. — Я справлюсь сам.
Я активизировал спикарт. Энергия из шести его зубцов свернулась спиралью, забирая нас с Призраком в клетку, затягивая вихрем вверх, к моему желанию в Лабиринте Искусства. Когда мы уходили, я попробовал организовать вспышку пламени, но не было возможности выяснить, достиг ли я чего-нибудь. Можно лишь удивляться, как другим — действительно умелым — удается наработать свои навыки.
