Дмитрий Емец - Месть валькирий
– Примерно, синьор помидор, примерно... В теории ты подкован, однако теория должна подтверждаться практикой. Теория без практики – это рюкзак с учебниками по плаванию за спиной тонущего.
Арей с нежностью посмотрел на платок и осторожно свернул его. Уникальный платок, весьма ценимый им за географическую точность, был подарком некоего Давыда Птюнникова. Жаждая славы, Птюнников продал эйдос за право, чтобы имя его закрепилось за каким-то научным понятием. Условие показалось Арею забавным. Он лично позаботился, чтобы именем Птюнникова назвали сустав Двенадцатой лапы сороконожки, который наглые ученые – те три с половиной человека, которые этим занимались, – все равно упорно продолжали путать с остальными тридцатью девятью суставами упомянутой козявки.
– Ну, поболтали, и хватит... А теперь вернемся к теме вчерашнего урока! – улыбаясь, сказал Арей.
– Повторенье – враг варенья, – заметил Мефодий.
Арей перестал улыбаться. В комнате стало холодно.
– Разве об этом мы говорили на прошлом уроке? – отрезал Арей. Во время занятий чувство юмора у него надежно отключалось. Это было неоднократно проверено.
– Ну... мы говорили об отличиях магов и стражей. Маг – это определенный, строго соблюдаемый ритуал плюс врожденная способность плюс усиливающий артефакт. Кольцо, браслет, сапоги с алмазными шпорами и так далее... Список довольно длинный. Страж – это вдохновение в чистом виде, талант и упорство. Все остальное – бесконечная импровизация. Граница возможностей стража – лишь его страх. Это главное, что надо усвоить, – устало произнес Мефодий.
– Ты был прав, а я тебя сбил. Тренировка – это и есть упорство или одна из его составляющих. Нет смысла выделять ее отдельной строкой. Мало знать. Нужно быть уверенным. Упрямый баран прошибет лбом больше ворот, чем умный, но неуверенный. В конце концов, что у того, что у другого иного оружия попросту нет, – заметил мечник.
От монотонного голоса учителя Мефодию хотелось спать. Покачиваясь на скрипучем стуле, он обнимал колени и слушал. Чаще они занимались один на один. Пару раз в неделю к ним присоединялась Дафна. С Мошкиным, Чимодановым и Натой Арей занимался тоже, но редко. Обычно он поручал их Улите.
– Тренировка же должна быть не однообразная, не тупое повторение единственной коронки, а ровное, постоянное, уверенное напряжение мысли. Сгущение образа. Для того чтобы нечто произошло, нужно представить, что это уже совершилось. В мельчайших деталях и подробностях. А теперь начнем с азов. Сотвори что-нибудь! – потребовал вдруг Арей.
– Что?
– Что хочешь. В конце концов, это твоя фантазия.
– Тогда... пусть это будет... а если... – заметался Меф.
– Раскачивайся скорее!
– Ну... яблоко... А? Хорошо? – выдал Мефодий.
Арей поднял брови и быстро взглянул на портрет Лигула, утыканный дротиками для дартса. Горбун изо всех сил делал вид, что не подслушивает.
Они занимались уже часа три и все никак не могли сдвинуться с мертвой точки. Арей сидел за столом в своем прежнем кабинете – прощай, оживленец Гарпий Здуфс и его тягомотные нововведения! – и взглядом, материальным по своей пристальности, полировал клинок меча.
– Только вдохновение, талант и упорство? – вкрадчиво спросил Арей.
– Нет, еще тренировка и... и еще что-то, да? – заметался Мефодий.
По лицу Арея он понял, что сморозил глупость, и встревоженно замолк.
– Ты уверен, что это должно быть яблоко? Не груша, не слива, не апельсин? – спросил Арей.
– Яблоко... – повторил Мефодий.
Арей слегка поклонился, пряча усмешку. Он-то не мог не знать, что яблоко для темных стражей предмет сакральный. А вот знал ли Меф, что именно яблоко запустило некогда часы Тартара? Едва ли...
Мечник смиренно закрыл глаза.
– Хорошо. Пусть это будет яблоко. Начинай дружок!
Мефодий сосредоточился. Почти сразу, к его удивлению, на столе возникло яблоко.
– Ну и как? Получилось? – спросил Арей небрежно.
– Да.
– Отлично. Давай его сюда! Мефодий протянул руку. Едва пальцы его коснулись яблока, как оно исчезло с легким щелчком.
– Ну?.. – поторопил Арей. – Что же ты?
– Рассыпалось. Почему? – с разочарованием спросил Меф.
Сотворив свое яблоко, Арей надкусил его крепкими зубами.
– Прости, что не угощаю... Тот, кто первым зажег свет в этом цирке, не терпит однообразия. У него каждый лист в лесу хочет чем-то отличаться от других. Твое же яблоко было никакое. Нелепый трафарет, которого никогда не существовало. Ни зажившей червоточины у ножки, ни игры света, ни коего чек внутри, ни даже наивной яблочной истории. Которой так гордится всякий приличный фрукт… Ну там пчела случайно села, птица мимоходом клюнул или садовник сказал под деревом нехорошее слово, напоровшись щекой на ветку. Бедное яблоко, как оно покраснело от любопытства и стыда!.. – сказал Арей дирижируя огрызком.
– Можно, я еще раз попробую? – попросил Мефодий.
– Нельзя.
– Что? Правда нельзя?
– Нельзя. Но ты все равно попробуй, – усмехаясь, разрешил Арей.
Мефодий попытался, стараясь поймать в марлевый сачок воображения мельчайшие подробности. На столе возникло яблоко. Большое. Зеленое. Меф с тревогой взял его, и – яблоко не рассыпалось, Правда, на вкус оно было кислым, и, укусив его один раз, он понял, что больше не хочет.
Арей взял со стола монокль, которого на нем до этого не было.
– А что это за вмятина? – спросил он, брезгливо разглядывая коричневое, с гнильцой пятно на боку яблока.
– Ну... это же... – начал Мефодий.
– Конкретнее!
– Оно подгнивает... С ветки упало... Я так представил! – объяснил Меф.
– Жуть. Вероятно, яблоня росла высоко в горах, судя по размеру вмятины, скатываясь вниз, яблоко пересчитало все скалы... Не обижайся! Ты справился вполне прилично. Я доволен. Для первого года занятия – кстати, скоро будет год! недурственно. Ступай! – сказал Арей, кивком головы отпуская Мефодия.
***
В приемной была страшная давка: нагрянули комиссионеры с квартальными отчетами. Мефодий поднялся на второй этаж. В гостиной за общим столом сидел Чимоданов и что-то писал гусиным пером. Рядом на столешнице помещался Зудука, выцеливая из двуствольного пистолета мух, пятна на стенах и вообще все, что попадалось ему на глаза. Разумеется, когда появился Меф, он незамедлительно перевел стволы на новую цель. Буслаев понадеялся, что пистолет не заряжен, хотя рядом на полу была подозрительно просыпана счищенная со спичек сера. Последнее время бедный Зудука испытывал перебои с порохом и обходился спичками.
– Что делаем? – бодро поинтересовался Меф у Чимоданова, стараясь не смотреть на Зудуку. Он по собственному опыту знал, что, если обратить на него хотя бы на копейку внимания, Зудука потом вообще не отвяжется.
