Марина Дяченко - У зла нет власти
– Где твое оружие, маг? Это?
Не слушая его, Гарольд выглянул в окно. Огляделся; тяжелым шагом пересек комнату, открыл шкаф; я увидела знакомый беспорядок из книг, склянок, засушенных ящериц, светильников и пергаментов в свитках, свечных огарков, еще какого-то мелкого мусора; в углу шкафа стоял, как всегда, большой скелет, приложив к зубам костяной палец в знаке молчания.
– Ого, – Максимилиан оживился. – А еще некромантом ругается…
Гарольд не глядел на него. Из глубины шкафа он вытащил сверток, стряхнул пыльную ткань, обнажая меч в ножнах. Скелет предупредительно закрыл двери изнутри.
Гарольд сбросил ножны на пол. Меч, если его упереть острием в землю, рукояткой доставал мне до подбородка.
– Вот мое оружие, – сумрачно сказал Гарольд. – Я не сдамся без боя. Лена, отбрось в сторону эти камушки, – он кивнул на заваленную дверь.
– Гарольд! – рявкнула я. – Послушай!
Он обернулся ко мне – удивленный на этот раз моим тоном.
– Мы не должны умирать! Мы должны выжить, спасти этот замок и этот город, мы должны все это отстоять, я знаю как! Мы найдем и вернем Оберона, ты вспомнишь его, и все Королевство вспомнит его, тогда нам потребуются люди, чтобы сражаться с Саранчой! Когда придет Оберон…
– Лена, – сурово прервал меня Гарольд. – Не будь малодушной. Ты выдумала себе какого-то Оберона… чтобы во что-нибудь верить. Его нет и не было никогда. Надо иметь мужество, чтобы посмотреть в глаза этой правде.
Он шагнул в узкую дверь потайного хода и исчез с глаз. Несколько секунд у меня уши были будто ватой заложены, и в этой глухой тишине повторялись и повторялись его слова: «Оберона нет и не было никогда». А ведь он прав…
Я помотала головой. Слова Гарольда сделали меня слабой. Не удар врага – а простые слова друга, который к тому же убежден, что говорит чистую правду…
Максимилиан тем временем дергал дверцу шкафа, в то время как скелет тянул ее же на себя. Молчаливая борьба шла с переменным успехом.
– Какой чудный скелет, – пробормотал Максимилиан задумчиво. – Как бы перетащить его ко мне в замок…
– Это не во власти некроманта, – сказал глубокий, насмешливый голос.
Мы одновременно обернулись. Скелет воспользовался замешательством Максимилиана и с грохотом захлопнул дверцу шкафа. Принц-деспот лежал, не пытаясь освободиться, и смотрел на нас снизу вверх.
– Как удивительно все повторяется, – теперь он обращался только ко мне. – Было время, эта девочка уже однажды меня побеждала… Но пользы это ей не принесло.
– Еще как принесло, – огрызнулась я. – Предатель!
– Неудачник, – с нехорошей улыбкой добавил Максимилиан.
Глаза принца-деспота остро блеснули.
– Посмотрим, кто из нас неудачник.
– И смотреть не станем, – Максимилиан вытащил из-за пояса кинжал. Рука его вдруг замерла; он резко обернулся ко мне:
– Лена, а что, если убить его – и сразу же попросить принести нам Швею?
– Такого попросишь, – пробормотала я сквозь зубы.
Максимилиан помрачнел:
– Сказано – великий воин, который давно покинул этот мир. Давно, а не минуту назад… Тем проще.
И, с кинжалом в опущенной руке, он шагнул к принцу-деспоту.
– Погоди, – нервно сказала я. – Ты собираешься его прямо сейчас прикончить?
– А что с ним делать? Уж конечно, не сажать в темницу, откуда он опять убежит, а уж в третий раз ты его точно не одолеешь.
Принц-деспот молчал.
– Погоди. – Мне очень не хотелось, чтобы он убивал связанного.
– Чего годить?
Переговоры за горой кирпича на месте двери сменились вдруг криками и звоном оружия. Оставалось только надеяться, что Гарольд напал на предателей не в одиночку.
– Иди, полетай за окошком, – сказал Максимилиан, не обращая на крики никакого внимания. Он остановился над лежащим; я отвернулась.
– Погоди, – сказал принц-деспот, и голос его чуть заметно дрогнул. – Оберон бы так не поступил.
* * *Я так думаю – дело было в том, что принц-деспот никогда не забывал обид. Несколько лет, проведенные в заточении у Оберона – пусть и в удобной, достойной принца тюрьме, – были достаточным поводом для его памятливости. Это я сообразила потом; когда принц, уже под занесенным ножом некроманта, назвал короля по имени – меня будто молотком по темечку огрели.
Я прыгнула к Максимилиану и перехватила его за руку с ножом. Но некромант, оказывается, был поражен не меньше меня.
– Оберон бы так не поступил, – повторил принц-деспот, и в голос его вернулось обычное спокойствие. – А ведь ты, девочка, хочешь быть похожа на своего короля?
– Ты помнишь Оберона?
Принц-деспот ласково улыбнулся.
– Это ничего не меняет, Лена, – мрачно сказал Максимилиан. – Он умрет сейчас, даже если мою родную бабушку вспомнит.
– Это меняет… – У меня путались слова и мысли. – Нас уже трое, тех, кто помнит.
– «Нас»?!
Максимилиан вытащил мешочек с семечками правды. Принц-деспот больше не улыбался; Максимилиан зажал ему нос, и почти целую минуту мы ждали – принц, казалось, предпочитал задохнуться, но рта не раскрыть.
Потом он не выдержал. Максимилиан воспользовался мгновением и ловко засунул ему в рот обломок деревяшки, валявшийся рядом. Лишив таким образом принца возможности кусаться, он с превеликой осторожностью прижал его язык лезвием кинжала – как доктор ложечкой, чтобы посмотреть горло. Принц зарычал; Максимилиан положил семечко ему на основание языка, и деспоту ничего не оставалось, как глотнуть.
– Что ты сделаешь, если получишь свободу?
Принц-деспот дернулся; Максимилиан убрал кинжал и выдернул деревяшку. Принц деспот молчал, на лбу его большими каплями выступил пот, ремешки, стягивающие тело, напряглись. Принц молчал – и молча извивался, глядеть на это было так страшно, что я попятилась. Неужели деспот решил умереть, но не сказать ни слова, не поддаться, не уступить принуждению? С него бы сталось; когда я окончательно в этом уверилась, принц взвыл так, что эхо запрыгало по комнате:
– Убью вас обоих! Убью!
Он орал и плевался, но семечко правды у него в животе снова превратилось в безобидную горошину. Принцу, видимо, стало легче, однако его ненависть к нам от этого только окрепла.
– Ты видишь, Лена, – устало сказал Максимилиан. – Проще его прирезать.
Камни, завалившие дверь, зашатались, будто кто-то с той стороны пытался разобрать завал. Потом я услышала приглушенный голос Гарольда:
– Лена! Ты жива?
– Да!
– Убери завал… Мы их оттеснили.
Принц-деспот закашлялся, болезненно морщась. Играть с семечками правды – дурная затея; поднявшись на колени, я коснулась его живота навершием посоха. Сосредоточилась, почувствовала, как немеют ладони. Убирать боль Оберон научил меня чуть ли не прежде всего.
