Маргит Сандему - Цветок виселицы
Единственная надежда — найти собирателя сказок. Или человека, который изучает историю города.
Но прежде всего Дан решил поесть.
В трактире, куда он зашел, кормили на славу. Пища была тяжеловатая и слишком жирная, как часто бывает у немцев, но порции подавались большие, и одно блюдо было вкуснее другого.
Хозяин трактира как свои пять пальцев знал свой город и его жителей. Да, у них есть свой краевед. Предания? Этот человек знает все предания, какие когда-либо рассказывались о Гамельне. Он живет в доме крысолова и был когда-то близким другом бургомистра, но теперь он стар и удалился от дел. Однако, несмотря на старость, сохранил ясную голову и хорошую память.
Дан поблагодарил хозяина трактира за помощь и после обеда направился к дому крысолова, найти который оказалось очень просто.
Старик занимал две комнаты в верхнем этаже этого красивого дома, в котором кипела жизнь. Дану показали крутую лестницу, ведущую наверх.
Господин Браун, так звали старика, дружески встретил его. Узнав, какое дело привело Дана к нему, он просиял от удовольствия. Он всегда радовался случаю рассказать историю Гамельна и потому заботливо усадил Дана.
Пока хозяин доставал из углового шкафчика две маленькие рюмки, Дан огляделся. На старике была битая молью шуба и перчатки с обрезанными пальцами, потому что в комнатах было сыро и холодно. Похоже, камином здесь давно не пользовались, да и никаких дров возле него не было. Комната была полутемная и пыльная, окна с частыми переплетами почти не пропускали дневного света, на столе горела сальная свеча. Стены были уставлены полками со старинными книгами, у стола стояло кресло старика, на кресле лежал теплый плед.
При виде этой бедности у Дана сжалось сердце.
Вино как будто развязало старику язык. Дан терпеливо слушал истории о прошлом Гамельна, о торговле, о закате города, о воинах, королях и кайзерах, сыгравших свою роль в истории города.
Было уже темно и вина в бутылке заметно поубавилось, когда Дан наконец изложил старику свое дело.
По оставленным описаниям он знал, как выглядел Тенгель Злой.
— Говорят, будто несколько столетий назад в Гамельн приехал один норвежец, — начал он. — Это был плохой человек. Сущий дьявол. Совершенные им грехи оставили на нем свой след, говорили, будто он заключил союз с Князем Тьмы. Я ищу его следы потому, что он проклял наш род, и мне хочется попытаться снять с нас это проклятие. Мне важно знать, куда направился Тенгель Злой. Не дошло ли до вас какого-нибудь предания о нем?
Старик внимательно посмотрел на Дана.
— Когда это могло быть?
— Не знаю. Но считается, что он жил в начале XIII века, хотя точно этого не скажет никто.
Господин Браун надел очки в стальной оправе с маленькими стеклами, встал и достал с полки толстый фолиант.
— Есть одно предание… Правда, неясно, о норвежце ли в нем говорится. Да по описанию он и не похож на норвежца.
— А я и не думаю, что Тенгель Злой был похож на норвежца, — сказал Дан — — Он вообще был ни на кого не похож. Урод, чудовище.
Старик кивнул и начал листать книгу. Дан заметил, что книга была рукописная. Может, ее переписал сам господин Браун, а может, кто-то другой, кто давно уже умер.
— Вот! Нашел! Я помнил, что слышал нечто подобное. Только здесь про него совсем мало…
— Прочтите, Ради Бога! — нетерпеливо попросил Дан.
— Это можно считать дополнением ко многим преданиям о Гамельнском крысолове. Вот что здесь написано: Десять лет спустя в Гамельне вдруг появился странный человек. Он был мал ростом, с необычайно плоской головой, и нос его, точно клюв, нависал надо ртом и подбородком. От старости его пальцы скрючились и стали похожи на птичьи когти. У него с собой была флейта. Он расспрашивал всех о пещерах Гарца, но никто не хотел вступать с ним в разговор. Люди принимали его за крысолова, который вернулся в Гамельн со своей флейтой. Пасторы кропили святой водой все, к чему он прикасался, и в конце концов его выгнали из города. В облике незнакомца было что-то зловещее. Рассказывали, будто один горожанин бросил в него камнем и тут же упал замертво. Пришельца изгнали через Южные ворота, и больше его в Гамельне не видели никогда.
— Это он! — воскликнул Дан. — Описание в точности совпадает! И никто не знает, куда он делся с тех пор?
Господин Браун закрыл книгу.
— Нет, — задумчиво проговорил он. — Но я иногда думаю, не тот ли это человек, который позже напугал жителей города Зальцбург, что стоит на границе между Германско-римской империей и Австрией. Давно, еще в молодости, ко мне приезжал мой тамошний ученый собрат, и мы с ним просидели всю ночь, рассказывая друг другу сказки, предания и легенды. Он мне поведал о точно таком же человеке, который из Зальцбурга как будто подался куда-то на юг.
Дан разволновался:
— Вы мне скажете имя вашего ученого собрата?
— Думаю, он давно уже умер. Он был значительно старше меня.
Но Дан все же записал имя ученого, надеясь, что оно сведет его с людьми, которые могут знать эту историю.
— Значит, у Тенгеля Злого была флейта? — задумчиво сказал он. — Я впервые слышу об этом.
— Здесь так написано. Только не сказано, играл ли он на ней. Люди так ополчились на него, принимая за крысолова, что он не сыграл на своей флейте ни единой ноты.
— Я понимаю, — Дан улыбнулся. — Но мы можем хотя бы точно установить время… Он пришел в Гамельн через десять лет после крысолова. То есть в 1294 году. Это соответствует и тому, что я знаю. Но если это тот самый человек, который был в Зальцбурге, то почему он интересовался пещерами в Гарце, что ему там понадобилось?
— Этого я тоже не понимаю.
Дан поблагодарил старика и распрощался с ним. На другой день он отправил господину Брауну корзину с гостинцами, вином и туго набитым кошельком.
Теперь его путь лежал на юг, в Зальцбург.
Зима в том году выдалась мягкая, и Дан не страдал от холода. Время от времени он писал домой, подробно рассказывая о своей поездке. Он отпраздновал Рождество в Мюнхене у друзей, которых завел среди гостеприимных немцев. Его одолевала тоска по дому, и он обещал домашним вернуться как можно скорее. Средства тоже поджимали его.
В первый день нового года он прибыл в Зальцбург.
Здесь было труднее найти людей, сохранивших память о старых временах. Никто не мог рассказать ему подробно об ученом, с которым беседовал господин Браун. Люди знали, что был когда-то такой, но он уже давно умер.
Дан почти потерял надежду что-нибудь узнать, как однажды на улице к нему обратился прохожий. В тот день шел густой снег, крупные снежинки липли к одежде и заглушали все звуки. Прохожий был похож на студента; дрожа от холода в своей изношенной одежде, он спросил Дана, не он ли тот иностранец, который интересуется старинными преданиями.
