John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
– Странный какой крик, правда? – сказал Пин деланно бодрым, но слегка дрожащим голосом. – Птица, наверно. Правда, не слышал я у нас в Хоббитании таких птиц.
– Не зверь и не птица, – возразил Фродо. – Один позвал, другой ответил – и даже слова были в этом кличе, только жуткие и непонятные. На чужом языке.
Обсуждать не стали. На уме у всех были Черные Всадники, а про них лучше помалкивать, это они уже поняли. Идти – опасно, прятаться – еще опаснее, но куда же денешься, если надо как-то пробраться к парому – да поскорее, чтобы засветло. Они вскинули мешки на плечи и припустились вперед торопливой трусцой.
Вскоре лес кончился; дальше раскинулись луга. Видно, они и правда слишком забрали к югу: за равниной, далеко влево, смутно виднелась Косая Гора по ту сторону Брендидуима. Крадучись выбрались они из-под деревьев и побежали лугом.
Поначалу без лесного прикрытия было страшновато. Далеко позади возвышалось лесистое всхолмье, где они завтракали. Фродо оглядывался, не виден ли там – крохотной черною точкой – недвижный Всадник. Всадника не было. Солнце прожгло облака и опускалось за дальние холмы, яркими закатными вспышками озаряя равнину. Страх отпустил, но тоскливая неуверенность росла. Однако земля была уже не дикая: покосы, пажити. Потом потянулись изгороди с воротами, возделанные поля, оросительные протоки. Все было знакомо, надежно и мирно: обыкновенная Хоббитания. Путники, что ни шаг, успокаивались. Да и река была уже близко, а Черные Всадники остались где-то позади – лесными призраками.
Краем большого, заботливо ухоженного брюквенного поля они подошли к ровному частоколу. За широкой калиткой пролегла прямая колея; невдалеке виднелась рощица, за нею – усадьба. Пин остановился.
– Знаю я, чья это усадьба! – воскликнул он. – Это же хутор Бирюка!
– Из огня да в полымя! – сказал Фродо, отпрянув, будто ненароком оказался у драконьего логова. Сэм и Пин изумленно уставились на него.
– А чем тебе не по душе старый Бирюк? – удивился Пин. – Всем Брендизайкам он друг. Бродяг не любит, псы у него злющие – ну так ведь и места какие, чуть ли не граница. Тут, знаешь, не зевай.
– Это все равно, – сказал Фродо и смущенно рассмеялся. – Да вот боюсь я Бирюка с его собаками – по старой памяти боюсь. Мальчишкой я к нему, бывало, лазил за грибами – и частенько попадался. А в последней раз он отлупил меня как следует, взял за шиворот и показал собакам. «Видите этого злыдня? – говорит. – Как он к нам снова пожалует, ешьте его с потрохами, я разрешаю. А пока – ну-ка проводите». И они шли за мной до самого парома, представляете? У меня душа в пятках трепыхалась, хотя собаки знали, что делали: шли за мной, рычали, но не трогали, раз не велено.
Пин захохотал.
– Ну вот и разберетесь, – сказал он. – Ты же тут вроде жить собрался. Бирюк мужик что надо, ежели к нему за грибами не лазить. Пойдем-ка от калитки напрямую, чтобы видно было, что мы не какие-нибудь бродяги. А встретим его, слово за мной. С Мерри они приятели, да и я с ним всегда ладил как нельзя лучше.
Путники шли гуськом вдоль колеи; вскоре показались тростниковые крыши усадьбы и приусадебных строений. Прочный, ладный, кирпичный дом был обнесен высокой крепкой оградой с дубовыми воротами.
Из-за ворот раздался звонкий дружный лай, потом окрик:
– Клык! Волк! Хват! Ко мне!
Фродо и Сэм замерли, а Пин сделал еще несколько шагов. Ворота приоткрылись, и три громадных пса кинулись к путникам с буйным лаем. На Пина они и внимания не обратили. Двое бросились к Сэму: прижали его к забору и обнюхивали. Третий, огромный и по виду самый свирепый, стал перед Фродо, следя за ним и глухо рыча.
Из ворот вышел толстый, коренастый и краснолицый хоббит.
– Здрасьте! Привет! А позвольте узнать, кто вы такие и чего вам тут надо? – спросил он.
– Привет и вам, господин Бирюк! – сказал Пин. Тот пригляделся.
– Ба, да это никак Пин – господин Перегрин Крол, я хотел сказать! – Бирюк широко ухмыльнулся. – Давненько я вас не видел. Ну, вам повезло, что мы старые знакомые. Я как раз собирался спустить собак. Бродят тут всякие, а сегодня особенно. Ох, близковато к реке, – сказал он, покачав головой. – А этот и вообще невесть откуда пожаловал, чудо-юдо какое-то. Другой раз нипочем его не пропущу. Костьми лягу.
– Это вы о ком? – спросил Пин.
– Да он вам навстречу поехал. Как же вы разминулись? – удивился Бирюк. – Я же говорю – чудище, и вопросы чудные… Да вы бы зашли в дом, поговорим толком. Я как раз и пива наварил.
Ему, видно, хотелось порассказать о пришельце не спеша и подробно.
– А собаки? – спросил Фродо.
– Собаки вас не тронут, коли я им не велю, – рассмеялся хозяин. – Эй, Клык! Хват! К ноге! – позвал он. – К ноге, Волк!
– Это господин Фродо Торбинс, – представил Пин. – Вы его, поди, не помните, но он, было время, здесь жил.
При имени «Торбинс» Бирюк изумленно и пристально поглядел на Фродо. Тот подумал было, что припомнились ворованные грибы и что на него сейчас спустят собак. Но хозяин взял его под руку.
– Ну и дела, – сказал он. – Это же надо, а? О хоббите речь, а хоббит навстречь! Заходите, заходите! Есть разговор.
Все расселись у широкого камина. Хозяйка принесла пиво в корчаге' и разлила по четырем кружкам. Пиво было – вкуснее некуда, так что Пин даже застыдился своих слов про «Золотой шесток». Сэм прихлебывал осторожно: мало ли чего наварят в здешних местах. И хозяина его здесь обидели – давно, правда, а все-таки.
Поговорили о погоде, об урожае (вообще-то не хуже обычного); потом Бирюк грохнул кружкой по столу и оглядел гостей.
– Ну, господин Перегрин, – спросил он, – откуда идете, куда путь держите? Ежели ко мне, то чуть-чуть стороной не обошли.
– К вам, да не совсем, – отвечал Пин. – Правду сказать, коли уж вы все равно догадались, то мы к вам невзначай угодили. Заблудились в лесу по пути к парому.
– Торопились, так лучше бы дорогой, – заметил хозяин. – Хотя не в этом дело. Вы, господин Перегрин, ладно уж, гуляйте у меня туда-сюда невозбранно. И вы тоже, господин Торбинс… Хотя насчет грибов-то вы как? Все так же? – Он загоготал. – Да, вот видите, помню, помню мальчонку Фродо Торбинса. Ох и разбойник же был! Фамилию-то вашу я, правда, забыл – да мне напомнили. Сегодняшний, он, думаете, о чем выспрашивал?
Они ждали, сдерживая нетерпение.
– Да-а, – неторопливо и с удовольствием сказал Бирюк, – подъехал на вороном к воротам – незаперты были – и в двери суется. Черный, весь в черном, лица не видать, словно боится, что узнаю. Я думаю:
«Ишь ты какой! Чего приперся-то к нам в Хоббитанию?» Граница рядом, разные шастают; таких, правда, отродясь не видывал. Выхожу к нему. «Ну, – говорю, – здрасьте, в чем дело? Это вы не туда заехали, давайте-ка обратно на дорогу».
