Евгений Щепетнов - Звереныш (СИ)
— Мне не надо вместе. Я один. Мне никого не нужно.
— Но ведь ты не сможешь все время не спать! Они подкрадутся и убьют. Так и говорили — как все успокоится, подкрадемся, и убьем его. Он безумный, опасный, его надо убить. И за него ничего не будет — за безумца не будут наказывать. А если и накажут, то не сильно. Мы скажем, что это он сам напал! Адрус, это все местные воду мутят. Они нас считают низшими, ведь мы росты, а они зануссы!
— Они мутят, а вы не можете сдачи дать? — не выдержав, фыркнул Щенок — Какие же вы росты?! Вы грязь!
— Я и говорю — все боятся. Дегер всех подмял, он главный. И много наших к нему перешло — он их заставил. Подначивает против тебя. Говорит, надо дождаться Изменения, и потом с тобой заняться.
— А что за изменение? — насторожился Адрус — Мы же прошли Ритуал, чего еще‑то?
— Это что‑то другое — выдохнул парень, наклонившись поближе к уху Щенка — Ритуал, это на верность. Изменение — это что‑то еще хуже! Говорят — после него еще больше сходят с ума, или умирают!
— И что происходит при Изменении? — Щенок закусил губу. Похоже, что испытания не закончились, и это ему очень не нравилось…
— Не знаю. Нам не говорят. Что‑то с телом происходит, но что — я не знаю. Тут с магией что‑то связано. Ничего не знаю! Эти, которые давно в школе, отмалчиваются, или ругаются. Говорят — нечего с вами разговаривать, с трупами. Смеются.
Саргус постоял, помолчал, и снова нерешительно спросил:
— Ты будешь за нас? Я видел, как ты побил дежурных! И Дегера побил! И этого…бойца их побил — если бы тебя не схватили, ты бы его совсем убил! Скажи, как так получилось? Ведь ты и драться никогда не дрался! Ты добрый был. А стал такой злой…сильный.
— Ну чего ты пристал? — Щенок приподнялся над лежанкой, упершись руками в матрас, сел, свесив ноги — Чего тебе надо? Пришел выпытать? Подослали?! Иди отсюда, пока башку не свернул!
— Зря ты так — Саргус опасливо отошел на шаг, потом сел на свою кровать и замер, глядя на босые пятки Щенка, болтающиеся перед носом — Все равно ты один не выживешь, даже если сильный! Без друзей нельзя! Убьют!
— Посмотрим — сквозь зубы процедил Щенок, потом спрыгнул на пол и вставив ноги в ботинки зашагал по широкому проходу по направлению к сортиру. Уши, глаза — все настороже, этот проклятый Саргус со своими пугалками привел в состояние полной боевой готовности.
Казалось, что со всех кроватей за Адрусом следят враждебные, злые глаза, что вот — вот кто‑то набросится из темноты, вцепится в глотку, воткнет нож или нацепит удавку.
Щенок знал, что никаких колющих и режущих предметов у новобранцев не было, не положено, но кто знает, что они могли подобрать где‑нибудь по дороге? И если навалятся все сразу — шансов никаких. Он ведь не герой из сказок, который может поднять на плечо бревно в обхват и бежать с ним на вершину горы, чтобы сбросить на богов!
Ну да, боги дали силу и скорость, забрав разум, но эти сила и скорость могут проявиться только в бою, когда он, Адрус, замещается Щенком, Зверенышем, когда из глубины души вылезает зверь — ненормальный, безумный, не рассуждающий!
Адрус понимал, что с ним не все в порядке. Что голова работает не так, как положено работать голове простого деревенского мальчика. Что желание убивать, ярость, нечувствительность к боли, это совсем даже не нормально. Тут не нужно быть ученым, чтобы понимать такие простые истины. Фактически в теле мальчика Адруса жили два человека, или вернее — один человек и один Звереныш, существо, взявшееся непонятно откуда и не желающее подчиняться настоящему хозяину тела.
Что это было — демон? А может какой‑то предок, дух, вселившийся в потомка, чтобы спасти его, и сделать то, что должен сделать воин, у которого враги убили близких? Неизвестно. Да и какая разница, кто это, или что это было? То положение вещей, котрое сложилось сейчас, устраивало Адруса как нельзя лучше. Жизнью он не дорожил, тем более что знал — его ждут мать и отец, там, за черной пещерой, в ином мире.
Звереныш был совершенным убийцей, какой и нужен для того, чтобы вершить правосудие.
Все хорошо. Все правильно. Вот только Изменение…что это? Зачем?
Беспокойно. Страшно. Неизвестность всегда пугает. Лучше явная опасность, ведь когда знаешь, что тебе грозит, можно попытаться этого избежать.
Поход в сортир, несмотря на ожидания, закончился вполне благополучно — никто не набросился, никто не подстерег с ножом в кулаке. Скорее всего, как и говорил этот парнишка — враги решили подождать, пока все не утихнет. Зачем сейчас рисоваться? Ведь когда‑то начнутся занятия, а во время занятий, бывает, что и гибнут. Когда как не в учебном поединке выбить мозги из строптивого Щенка?
Сумасшедший — не значит, что глупый. Адрус соображал великолепно, выстраивал цепочку выводов, основываясь на услышанном, увиденном. Его мозг работал четко, вот только направленность работы была одна — убийство, месть, расчет возможных действий при атаке. Он не хотел любви, не желал дружбы, хотя в словах Саргуса имелось зерно правды — в одиночку не выжить. Вожак должен окружить себя верной стаей, чтобы бороться за жизнь. Однако он не должен прикипеть к своим соратником всем своим сердцем — они лишь инструменты для достижения Цели, не более того. И в случае необходимости Звереныш может ими пожертвовать. И должен пожертвовать.
Так идет волчья стая — впереди самые слабые, никчемные волки. Они прокладывают путь сильным, Вожаку. Если впереди засада — первыми погибают слабые, но вся стая живет. И только так.
На войне — как на войне.
Адрус подошел к своей кровати. Саргус лежал на нижней, накрывшись одеялом. Но не спал. Щенок прекрасно слышал его сопение — прерывистое, неровное, такое, какое бывает у плачущего человека.
Адрус коснулся плеча своего соратника, тихо сказал:
— Хорошо. Я с вами. Но сам по себе. Покажешь мне, кто в нашей стае. Я буду их защищать. Они будут защищать меня. И да будет так!
Саргус с надеждой вскинулся с постели, стал шептать что‑то вроде: "Здорово! Теперь мы им…теперь мы их…ты молодец!" — но Адрус его уже не слушал. Он запрыгнул на кровать, накрылся и отвернулся в сторону, не желая больше говорить с суетливым парнем.
Щенок помнил его. Воспоминание всплыло неохотно, издалека, будто придавленное огромным черным камнем, вдавившим память в болотную тину. Как сон вспоминались трещавшие сучья костра, рассказы о героях, о красивой любви, о предках, которые некогда создали огромное государство ростов, распавшееся из‑за жадности, глупости и предательства правителей.
Эти сказки Адрус любил. Он заслушивался героическими подвигами эпических воинов и представлял себя на их месте. Конечно, он всегда побеждал, всегда враг был повержен, и все так красиво, так просто — взял свой драгоценный меч, у которого обязательно есть имя, махнул им, покатилась голова недруга, как и не бывало ее на плечах!
