Путешествие в Никс (ЛП) - Хелланд Дженна

Широкоплечий мужчина выходил из дома на работу в поле. Она все еще чувствовала его поцелуй на щеке. Это был ее муж, но он повернул спиной к ней, выходя в дверь, и она не увидела его лица. За окном, юноша – ее сын – ухаживал за лошадью в загоне, рядом с конюшней. Он улыбнулся и помахал ей, заметив, что она смотрит на него через открытое окно. Она почувствовала подергивание своего платья, и, взглянув вниз, увидела девочку с каштановыми волосами, заглядывающую ей в глаза.

- Да, Мина? – произнесла Элспет. Это была ее дочь, чей седьмой день рождения миновал всего пару дней тому.

- Ты научишь меня другим фигурам сегодня? – просила девочка. В одной руке она сжимала тупой деревянный меч, который, как помнила Элспет, она сама смастерила для дочери. Испытание Эреба было серией приятных воспоминаний, которые не были реальны, но о которых бы мечтала Элспет.

Запах свежего хлеба смешивался со сладким ароматом белых цветов в глиняной вазе, на деревянном столе. Свежий ветерок ворвался сквозь открытое окно. Ее сына уже не было видно, но она совершенно четко просматривала окрестные земли. Она видела прожилки на листьях дуба по ту сторону поля. Это была граница их фермы. Никто не мог прийти на ее землю без ее приглашения. Никто не мог навредить ей. Никаких бурь никогда не возникнет на горизонте. Это бы ее дом, и ее окружали любящие ее люди.

Девочка счастливо улыбнулась своей матери и положила свой игрушечный меч на стол. Смотря в зеленые глаза своей дочери, Элспет чувствовала, как от нее ускользают истинные воспоминания. Дакс, Аджани, Никка – они растворялись во тьме, и в считанные мгновения она забудет обо всех них. И она не была уверена, волновало ли ее это. Здесь было все, чего она когда- либо желала. Ив се, что ей нужно было сделать, это отпустить свою боль от истинных воспоминаний.

Девочка начала напевать сбивчивую песенку. Совершенно очевидно было, что она придумывала ее на ходу. «За рекой… ой, да по реке». Напевая, она вынула из вазы белые цветы и разложила их ровным рядком на столе. Пока Элспет силилась вспомнить название цветов, ее дочь начала наливать чистую воду из вазы в золотую чашу на столе. Золото было совершенно неуместным в грубой, деревенской обстановке, и Элспет почувствовала замешательство от того, что не замечала этого раньше. Нет, это не она не замечала чашу. Ее просто не было здесь прежде.

Ее дочь наливала жидкость, пока не наполнила золотую чашу до краев. У нее не было запаха, но Элспет знала, что это была не вода. Как только она выпьет ее, она перестанет бороться. Как только отопьет, она, наконец, сможет отдохнуть. Асфодель. Элспет вспомнила название цветка, но от этого ее тело пронзила боль. Воспоминания прежней жизни было подобно вскрытию старой раны. Если она останется здесь, такие эмоции, как скорбь и отчаяние станут подобными незнакомцам, которых она когда-то встречала в прошлом.

Девочка выжидающе смотрела ей в глаза. Каждое мгновение ее жизни с этим ребенком пронеслось в ее мыслях. От ее рождения до веселых открытий грудных лет, и даже недавние дни, когда они вместе играли на улице летними вечерами.

- Тебе нужно попить, мама, - серьезным голосом произнесла девочка. – Это все, что тебе нужно сделать.

Это было видение ее дома, безопасности, и комфорта. Она так устала от горя, от разрушения, и бесконечной череды катастроф. Перед ней была чаша смирения Эреба. Почему именно она должна сражаться с Ксенагом? Или с Фирексийцами? Или с любым другим безжалостным злом, обрушившимся на Мультивселенную? Разве она недостойна мира? Она выглянула в окно, на человека, который мог бы быть ее мужем. Кем бы он ни был, он не был Даксом. Боль пронзила ее, как только она напомнила себе, что все это было нереальным. Она не рожала ни одного из этих чудных детей. Здесь она не обретет покой.

- Пожалуйста, мама? – просила девочка.

Элспет вырвала золотую чашу из ее рук и швырнула о стену. От столкновения, золото разлетелось на тысячу бесполезных осколков. Как и все в этом видении, чаша Эреба была лишь горьким обманом. Слезы хлынули по щекам девочки, и Элспет почувствовала сожаление так же отчетливо, как если бы она бросала собственную дочь.

- Почему? – жалобно спросила девочка. – Почему ты так сделала?

- Потому что никто никогда не обещал мне жизни без страданий, - сказала Элспет. И с этими словами, она была выброшена обратно в Никс.

ГЛАВА 15

- Элспет! – кричал Аджани, но голос его казался очень далеким. – Открой глаза!

Она моргнула несколько раз, фокусируя зрение на вернувшейся реальности. Над ней, невероятные скопления звездных облаков казались застывшими на фоне бесконечной черной, беззвездной вселенной. Пылающие белые кометы полосовали небосвод. Здесь не было ни эхо, ни ветра, и запаха жизни. Пасторальная сцена из испытания Эреба исчезла, как и святилище у входа в Никс.

Теперь они стояли на краю обрыва из черного мрамора, уходящего в кромешную тьму, заменившую собой яркое ночное небо. Черный камень под их ногами был частично прозрачен, и в его глубинах мерцали звезды и клубились туманные облака. «Пол» Никса являл собой отвердевшую звездную пыль. Подобные детали были не заметны из мира смертных, откуда Никс казался бескрайним и бездонным. Но то, что для человеческого глаза было эфирным существом, на самом деле обладало собственной формой в обители богов. Небесные существа могли здесь стоять, держать оружие, и сеять насилие.

Прямо перед ними простиралась пустота Ксенага. Элспет представляла ее непроходимой бездной, созданной Богом-Сатиром, дабы защитить себя в Никсе. Из мира смертных она выглядела широкой, как океан. Но, стоя на ее краю, Элспет видела, что разрыв был гораздо уже, чем она ожидала. И это вовсе не был ров несуществования – это все еще был Никс, но лишь без присутствия божественных образов, небесных существ, или множества звезд. Словно кто-то сорвал покров с Никса, оголив его.

На противоположном краю пропасти была еще одна равнина из колотого черного мрамора, где над блестяще поверхностью камней пылало кольцо огня. Не меньше пятидесяти футов в высоту, стена огня загибалась на востоке и западе, словно образуя цельный пламенный круг, которого с их ракурса видно не было. Сразу за языками пламени возвышалась огромная серая насыпь. Из-за огня и густого дыма Элспет не могла определить, была ли эта насыпь естественным или искусственным образованием. Каменные выступы в равных интервалах торчали из центра насыпи. Сероватая ее поверхность выглядела бугристой и напряженной.

- Где мы? – спросила Элспет.

- Должно быть, ты прошла испытание, - сказал Аджани, перекладывая топор с одного плеча на другое. – Когда Эреб открыл метафизические врата в Никс, мы не двигались, но горизонт вращался вокруг нас. Мы перешли в это место, не сделав ни шагу.

Элспет верила ему. У нее кружилась голова, словно ее снова и снова раскручивали вокруг своей оси.

- Ты ранена? – спросил Аджани, тревожно осматривая ее. – Что-то болит?

Впервые, со времени смерти Дакса, чувство вины переполняло ее. Но, как только она вызвала в памяти лицо своего друга, его сменил образ маленькой девочки Мины, ее не родившейся дочери. Эреб сплел воспоминания в ее разуме, оставив ей ментальное наследие всего того, что она могла иметь, но утратила. Его обман окружал ее истинные воспоминания, оставляя за собой лишь растущую злобу. Была ли она ранена? Нет, но ей никогда уже не стать цельной. Она не могла ответить на вопрос Аджани, потому она его проигнорировала.

- Нам удалось пробраться в Никс? – спросила Элспет. – Что с ним произошло? Почему он так пуст?

- Не знаю, - сказал Аджани. – Что произошло с тобой, Элспет?

Она лишь покачала головой. Когда-нибудь, возможно она сможет рассказать Аджани о смерти Дакса и испытании, через которое она только что прошла. Но им удалось выполнить то, что все считали невозможным. Они вошли в Никс, обитель богов. Ксенаг должен был быть где-то рядом. Из-за его амбиции стать богом страдали и умирали люди. Такие люди, как Дакс, Стелан, и Никка, где бы она сейчас ни была. Нельзя было позволить сатиру сохранить свое лже- царствование.