Волчок (СИ) - Оленева Наталия

— Да говори уже, не томи.

— Тетя Весса...., — сказала она и снова закусила губу, чтобы успокоиться и сделать вдох для продолжения. — Месяц назад она....

Марийка, недоговорив, расплакалась и отвернулась к буфету. Сама по себе смерть Вессы не так уж сильно ее потрясла, они не были близки. Но разговор об этом с Севром стал неожиданной и тяжелой задачей. Сердце разрывалось от жалости к нему и вины, хотя она была не причем. Молчание за спиной лишь усиливало страх, перед тем, что будет дальше.

Север стоял посреди светлой горницы как мешком пришибленный и изо всех сил надеялся с секунды на секунду проснуться в лесной лачуге кентавра. Но, к сожалению, он не спал.

***

Когда Марийка успокоилась, он попросил ее показать мамину могилу. Просьба почему-то шокировала девушку, но она взяла себя в руки и стала молча собираться.

Они шли знакомой Севру дорогой, по его родной улице. Он уже начал думать, что могила в лесу, за рекой. Но до реки они не дошли, остановившись у его дома.

— А где...

Марийка указала виноватым взглядом на обугленную избу.

— Это и есть...? — Север недоверчиво покосился на развалины родного дома, а потом на подругу. — То есть, она что, прямо в пожаре и...?

— Нет! Что ты! — поспешно возразила Марийка. — Ее не стало раньше. Но когда и от чего, мы так толком и не поняли. Гаря никого не подпускала. И ничего не говорила. А потом — вот….

Север недоуменно нахмурился.

— Но зачем она дом-то...?

Марийка беспомощно пожала плечами.

— Наверное, не хотела просить помощи с похоронами.

Север подошел к дому словно в первый раз видел его таким. Он только сейчас обратил внимание, что от спальни родителей — правой части дома — ничего не осталось. Наверное, оттуда пожар и начался. Север представил, как огонь добирается до лежащей на кровати мамы.

Отогнав жуткие фантазии, он положил руку на подоконник. Ощущение было странное, чуждое, словно это вовсе не его дом, и никогда не был. Его дом был большим, таким, что только встав на завалинку можно было достать до окна. А тут даже голову не нужно задирать. Но уже никто не улыбнется ему из-за васильковых шторок, не протянет пирожок в форточку. Черные провалы окон смотрели с мертвенным презрением, словно осуждали за долгое отсутствие.

Чернота внутри дома дернулась. Север мгновенно отпрянул. Марийка рефлекторно наставила арбалет и приготовила зажигалку.

На подоконник вскочил черт; сморщил злую морду, зашипел и задрал хвост, прогоняя непрошенных гостей. Словно в ответ на его появление солнце спряталось за рваное облако и мир вокруг посерел.

Вчера Север с Владом не заметили, что у дома новые хозяева. Наверное их спугнул шум борьбы с пересмешником. Точнее, даже не сам шум, а атмосфера борьбы. Чертей привлекало уныние, страх, грязь и болезни. Там, где хозяйство и дух в упадке, появлялись сначала черти, а потом чертова плесень, поражающая людей безумием и отчаянием. Рогатые ни за что не полезут туда, где люди веселы, дружны, и хотят жить.

Отойдя от испуга, Север скорчил свирепую гримасу, схватил с земли обломок доски и замахнулся.

— А ну! Крыса рогатая! Брысь! — пригрозил он, стараясь звучать как можно увереннее и даже с насмешкой.

Черт на это оскалился еще больше, прыгнул через голову охотника и унесся в соседний огород. На прощанье Север запустил в него доской, которая стукнулась о дорогу и улетела в канаву.

Раздосадованный промахом Север и стиснул челюсти.

— Падла блохастая!

Охотник бессильно выдохнул. Нет ярче доказательства, что дом мертв, чем наличие в нем чертей. Это бесило его и в какой-то мере пугало. Больно и жутко смотреть на дом, в котором знал каждый порог, каждую щелку, каждый запах и тень, и понимать что никогда больше не пройдешь по привычному коридору, не сядешь за старый стол и не выпьешь с мамой чаю. От прежней жизни не осталось ничего. Только угли и зола.

Север нащупал в кармане фуфайки заколку с выкованной птицей, которую хотел подарить маме, но не успел. Он взял ее, чтобы положить на могилу, но и это оказалось невозможно. Вложив в заколку самые теплые воспоминания о маме, всю нежную скорбь по ней и по дому, Север оставил подарок на подоконнике. Кованная птичка даже без солнца ярко блестела на черной доске. Охотник надеялся, что она хотя бы сегодня она не пустит в дом чертей. Но позже нужно будет сделать настоящий оберег.

Он решил еще немного постоять, чтобы проглотить подкативший к горлу комок. За спиной послышался тонкий голос Марийки. Она негромко, но смело запела старую местную колыбельную про соколицу и соколят, печальную, с нежной тоской, но тем и утешающую. От нее сгусток горя и обиды в груди Севра начал таять, оставляя тихую скорбь.

Глава 26 Княгиня на букву Г.

Невозможно сказать, кто и когда заложил здесь, на высоком берегу Ледяного озера, первый камень единственного города в целой долине, ныне Змееграда.

Раньше здесь жили разные существа, то сменяя друг друга, то все вместе. За многие столетия город десятки раз перестраивался, менял имена и правителей. Могучие стены сносились и перестраивались, становясь шире и больше. Выше них остались только пожарные башни и крыша дворца.

Были здесь и широкие улицы, чтобы по ним могли ходить минотавры и подземные каналы с выходом на улицы — для русалок. Вода из Ледяного озера до сих пор попадала в подземные тоннели и выходила с другой стороны под мостом соединяющим сушу и часть скалы, на которой стоял город. До появления в Нави людей, город славился своим равноправием, позволяя каждому народу вносить свою лепту в архитектуру и культуру.

Сейчас в Змееграде, по мнению князя Лютомира, было то же равноправие, только более равное и правильное. Первым делом новый князь незаметно пересажал всю невоспитанную нечисть и нелюдь по клеткам. Горожан больше не убивали, не обворовывали, не смотрели на них как на добычу, не мешались у них под ногами и не пугали своим внешним видом.

Воодушевленный успехом князь, как раздобревший от выпивки папка, еще и устроил для народа урожай, который только собирать успевай, барьер от непогоды и живую воду, помогающую от всех болезней и ран. А сам Лютомир и его жена обрели бессмертие. Где князь эти чудеса взял, он, как уважающий себя кудесник, не признавался. Естественно, все и так знали.

В народе ходили слухи о могущественном Змее, который живет далеко на севере, в горах, и может исполнить желание того, кто сможет добраться до него. Но большинство просителей, а их было немного, обычно попадали к нему в пасть, не успев даже поздороваться. Но кое-кому это все-таки удалось принести князю Змеев дар. Те кто знал об этом, благоразумно молчал, вознося Лютомира как чудотворца и благодетеля. А любопытство и сомнения остальных вскоре угасали в спокойной сытой жизни.

Так было, пока дар не начал портиться. Не выдержав резкой потери здоровья и красоты, княжна умерла еще в самом начале чудесного века, оставив ему сына. Князь стал чахнуть быстрее. Дары тоже. Змей стал требовать в жертву молодую девушку, сначала раз в год, теперь чуть ли не по две за месяц.

Лютомир и рад был передать дело молодому сильному сыну. Но право на трон и Змеев дар уже принадлежало внуку от первого неудачного брака. Ребенок родился без его ведома и бесследно исчез. Лютомир, чувствовал, что скоро превратится в живую лежачую мумию и отправил на поиски внука лучших охотников. А сам уже искал для сына невесту, с которой тот унаследует трон и чудо.

Да только дурочек, желающих пожертвовать здоровьем и красотой было найти сложнее, чем тех, кто обрадуется чирью на заднице, а готовых обожать молодого князя было еще меньше.

Однако чудеса случаются.

***

По коридору замка застучали быстрые резкие шаги, а затем от пинка бахнула дверь. Стучаться восемнадцатилетний князь Аресий пока не умел. Особенно плохо получалось с дверью веепокои.

Нарисовавшаяся месяц назад невеста была старше его лет на пять, красивая, сильная, но самая настоящая деревенщина. Даже имя как у козы — Гарья. И ума как у скотины. За месяц так и не научилась проявлять к будущему мужу должное уважение. В частности, Аресию не нравился ее взгляд, от которого хотелось отряхнуться и посмотреть в зеркало и проверить нет ли на лице навоза. Лютомир не обращал внимания на ее поведение. Напротив — окружил заботливыми слугами и чуть ли пылинки с нее не сдувал. Так что Аресию пришлось самому воспитывать будущую жену.