Денис Юрин - Имперские истории
– Спасибо за дельный совет, непременно воспользуюсь. – Флейта поднялась из-за стола и, не забыв накинуть вуаль, отправилась к себе в номер.
Мысли хаотично крутились в голове девушки. Страх перед неизвестностью постепенно отошел на второй план, уступив место странному эльфийскому слову. Флейта вспомнила раннее детство и уроки эльфийского языка, которые ей полгода давал выгнанный за крамолу из Альмирского Университета профессор. Слово было сложносоставным, состояло из двух корней и постфикса «рее», обозначавшего носителя действия, который что-то то ли разбивал, то ли уничтожал. Только ближе к ночи, уже выспавшись и готовясь отправиться надело, девушка вдруг вспомнила, что этот таинственный субъект, оканчивающийся на «рее», кого-то или что-то пронзает.
Тихое потрескивание поленьев услаждало слух засыпавшего с ложкой в руке гнома. Тепло огня и приятное шуршание мягкого одеяла, окутавшего озябшее тело, – как раз то, чего не хватало Пархавиэлю в последние дни. А если еще добавить, что гном только что закончил трапезничать, то есть заглотил подряд несколько порций жаркого и два кувшина вина, то можно понять, почему спешивший на помощь другу Пархавиэль простил Нивелу двухдневную задержку и хоть открыто еще продолжал выражать недовольство, но в душе был искренне благодарен заботливому юноше, устроившему ему такой замечательный и крайне необходимый отдых.
Однако были некоторые обстоятельства, добавлявшие ложку дегтя в огромную бочку с медом. Добродушный паренек вел себя слишком странно. Его манера сорить деньгами ставила Пархавиэля в зависимое положение. За последние три часа его долг перед юным попутчиком увеличился с двадцати пяти до ста трех сонитов, и гному было страшно подумать, сколько поломанных колес ему придется починить в дороге и сколько красавиц спасти от злодеев, чтобы вернуть хотя бы половину этой суммы. Нивел арендовал две отдельные комнаты вместо одной, да еще в лучшей гостинице города, скромно названной «неплохой». Он заказал и себе, и гному новую одежду, не поскупившись на добротный материал, доплату за срочность и кучу чаевых, бесшабашно розданных гостиничной прислуге. Но кроме финансовых вопросов было еще кое-что, насторожившее гнома и заставившее его внимательнее присмотреться к пареньку.
Странности начались, как только они, продрогшие и озябшие замарашки, переступили порог респектабельной гостиницы. Нивел преобразился: в потускневших глазах появился блеск, сгорбившаяся спина выпрямилась, плечи расправились, а распухший, шмыгающий нос величественно задрался кверху.
– Не найдется ли у вас комнаты, милейший? – с неповторимым пафосом и неподдельным придворным снобизмом произнес паренек в драном плаще, небрежно кинув под ноги ринувшегося к ним вышибалы несколько монет.
В горстке раскатившегося по мраморному полу серебра было достаточно сонитов, чтобы оплатить сытный ужин не только для них двоих, но и доброго десятка изрядно проголодавшихся гномов. Отношение прислуги к парочке сразу изменилось. Перед ними залебезили и забегали, низко опуская гибкие шеи и преданно заглядывая в глаза. Нивел тут же заказал дорогую одежду, посетовав на непогоду и нелестно отозвавшись о местной страже, которая ленива, глупа и не в состоянии огородить добропорядочных путников от нападений на дороге разного грязного сброда. Потом он долго капризничал и поджимал губки при выборе апартаментов, залепил звонкую пощечину нерасторопному слуге, приблизившемуся к нему слишком близко, а под конец устроил скандал, возмущаясь, почему ему не подали с дороги теплый плед и бокал горячего вина. В общем, вел себя как настоящий клиент, как взбалмошный барчонок, считавший, что мир вращается вокруг его незаурядной персоны.
Такая резкая перемена не понравилась гному. В книжных лавках так задирать нос не учат. Юноша был явно знатного рода и бессовестно врал, рассказывая байку о дядьке в Эльруже. Пархавиэлю даже показалось, что кашель, мокрота из носа и прочие симптомы запущенной простуды куда-то ушли. Устраивая разнос прислуге, Нивел казался абсолютно здоровым и даже чересчур бойким для своих лет. Зингершульцо насторожился, но смолчал, поскольку не считал возможным портить отношения со спутником, пока не выплатит ему долг.
Сытный обед, заказанный в номер, отогнал на время дурные предчувствия. Пока Пархавиэль шерудил ложкой, Нивел куда-то исчез. До вечера следующего дня гном был предоставлен сам себе и собирался с толком использовать время. Город, конечно, не дорога, в нем много денег не заработаешь, поскольку стража на каждом шагу, да и телеги дальше соседней улочки или рынка не ездят, но испытать удачу все же стоило.
Прежде чем одеться, Пархавиэль настежь распахнул окно. Повеяло прохладой и свежестью. Голова гнома сразу прояснилась, а по согревшимся, размякшим мышцам пробежала волна бодрости. Дождь уже не лил, а еле-еле накрапывал. Вызванное длительной непогодой затишье в жизни города подходило к концу, а вместе с ним куда-то улетучилось и дурное настроение. Еще полчаса назад пустынная площадь перед гостиницей стала постепенно заполняться людьми. Жители робко выползали из теплых домов и в оставшиеся часы до заката стремились наверстать упущенное время, заняться делами, отложенными из-за проливного дождя.
Гном чувствовал, вечер будет удачным, нужно было только собраться с силами и решиться покинуть уютные апартаменты, думать не о блаженном сне в мягкой постели, а о способе хоть немного сократить долг. Высказанная в сердцах идея пошататься по ночному городу в поисках горожан, попавших в беду, почему-то теперь казалась не такой уж и бредовой. Не все же люди настолько неблагодарные существа, что расплачиваются за спасение от грабителей одним лишь никчемным «спасибо».
Таверна «Коварство Гаринолла» находилась в центре города, прямо напротив решетки ворот, ведущих в парк Имперской Библиотеки. Ничего примечательного, кроме выгодного местонахождения, в ней не было. Спешившие попасть к алтарю знаний студенты и ученые, съехавшиеся в Торалис со всех концов Империи, не могли отказать себе в удовольствии пропустить по маленькому стаканчику за полчаса до открытия читальных залов, в обед и, конечно же, под вечер, когда небольшой градус вина тонизировал уставший организм и придавал сил для ночных развлечений. Примерно за три часа до заката наступало небольшое затишье, но зато потом в окнах шумной таверны горел свет аж до самого утра.
Кроме ученых мужей, по ночам здесь любили бывать слуги богатых господ, чиновники, стража герцога, солдаты имперского гарнизона, охранники купцов и, конечно же, те, без кого не обходится ни одно уважающее себя ночное заведение: жрицы любви, пройдохи-авантюристы, предлагающие подвыпившим посетителям пуститься в сомнительные предприятия, и честные шулера. Полный набор, за исключением мелких воров, опасавшихся соседства отдыхавшей стражи.
Иногда, в промежутке между третьим и четвертым кувшинами вина, кто-то из посетителей задавался вопросом: «А почему таверну назвали именно так?» или «А чья это страшная рожа на вывеске?» Завсегдатаи разводили руками, а желавшие выслужиться в надежде на чаевые разносчики блюд плели небылицы одна краше другой, то возводя легендарного Гаринолла в чин генерала, сумевшего лет триста назад обмануть врагов и спасти город от полного разрушения, то одевая его в мантию злодея-мага, наславшего на Торалис полчища ядовитых крыс, а то делая из него подлого разрушителя семейных уз и врага влюбленных сердец. Чудесных небылиц было придумано много, однако даже хозяин таверны не знал, кем же на самом деле был таинственный Гаринолл, но вывеска ему нравилась, поэтому она и раскачивалась на ветру вот уже третий десяток лет. Лицо грозно нахмурившего брови сердитого бородача привлекало внимание прохожих и было уникально, по сравнению с огромным количеством свиных окороков и довольных рож объевшихся толстяков, красовавшихся на вывесках его конкурентов.
Никто из выпивающих и закусывающих не обратил внимания на странную парочку, переступившую порог таверны: рослый дворянин в натянутом до самых бровей берете и девушка в стареньком платье, неизвестно зачем закрывшая лицо вуалью.
«Видно, впервой, видно, еще стесняется», – подумал пробежавший мимо разносчик блюд и тут же позабыл об увиденном, торопясь принять новый, обещающий быть большим заказ. Однако работник таверны ошибся. Девушка была не из стайки ночных пташек, жрицы любви ведут себя более скромно: не щипают клиентов, не подпихивают их локтем в бок и уж тем более не шепчут им на ухо ругательств.
Не реагируя на толчки и бранные пожелания явно нервничающей избранницы, мужчина внимательно изучил лица присутствующих и только после этого четким, уверенным шагом направился к стойке хозяина. Вслед за ним засеменила путающаяся в складках длинного платья девица.
– Комнату, до утра, – отрывисто произнес мужчина, бросив на стойку две серебряные монеты.
