Кира Касс - Элита
Это оказалось невероятным! В шампанском прежде всего чувствовались пузырьки, в этом же рубиновом вине угадывались несколько оттенков вкуса, каждый из которых выступал на первый план в свой черед.
— Мм, — блаженно вздохнула я.
— Ну-ка, ну-ка, — сказала Ноэми, привлекая к себе мое внимание. — Этот ваш Максон — настоящий красавец. Что нужно для того, чтобы попасть в Отбор?
— Всего лишь перелопатить кучу бумажной работы, — пошутила я.
— И только? Где моя ручка?
— Я тоже участвую, — подала голос Орабелла. — С удовольствием заберу Максона домой в Италию.
Я рассмеялась:
— Поверьте, изнутри это выглядит далеко не так заманчиво.
— Вам нужно налить еще вина, — заявила Ноэми.
— Непременно! — поддержала ее Орабелла, и они подозвали официанта, который наполнил мой опустевший бокал.
— Вы когда-нибудь бывали в Италии? — поинтересовалась Ноэми.
Я покачала головой:
— До Отбора я ни разу даже не выезжала за пределы своей провинции.
— Вы непременно должны приехать! — заявила Орабелла. — Остановиться можно у меня.
— Вечно ты переманиваешь моих друзей! — шутливо возмутилась Ноэми. — Она будет жить у меня!
От вина по телу разлилась приятная теплота, а их притворная перебранка меня развеселила.
— И как, он хорошо целуется? — спросила Ноэми.
Я чуть не поперхнулась вином и рассмеялась. Потом отвела взгляд, но они все равно догадались.
— Очень хорошо? — принялась допытываться Орабелла. Я ничего не ответила, и она замахала рукой официанту. — Выпейте еще вина! — воскликнула она.
Я укоризненно наставила на них палец, раскусив их замысел:
— Вы обе настоящие хулиганки, вот вы кто!
Они, как по команде, запрокинули головы и расхохотались, и я против воли присоединилась к ним. Оказалось, что сплетничать с девушками, с которыми не соперничаешь за одного мужчину, очень даже занимательно, но я не могла чересчур увлекаться подобными разговорами.
Я решила, что, если я не хочу закончить вечер под столом, надо уходить, и поднялась.
— Он очень романтичный. Когда хочет таким быть, — сказала я.
Они захлопали в ладоши и засмеялись, а я двинулась прочь, улыбаясь их озорству.
Немного подкрепившись, я принялась играть на скрипке и петь народные песни, которые знала наизусть. Большая часть зала подпевала мне. Краешком глаза я заметила, как Сильвия делает какие-то пометки в своем блокноте и притопывает ногой в такт.
Крисс предложила тост за королеву с Сильвией и их помощь, и зал взорвался аплодисментами. Гости весело загомонили и, осушив свои бокалы, бросили их в стену. Мы с Крисс не ожидали ничего подобного, но, пожав плечами, тут же последовали их примеру.
Бедные служанки немедленно поспешили убрать осколки, а оркестр уже снова заиграл, и весь зал пустился в пляс. Пожалуй, гвоздем программы стала Натали, которая вскочила на стол и исполнила какой-то танец. Больше всего при этом она походила на осьминога.
Королева Эмберли сидела в уголке и оживленно о чем-то болтала с итальянской королевой. Я обрадовалась: у нас все получилось! Я была так поглощена этим зрелищем, что вздрогнула от неожиданности, когда ко мне обратилась Элиза.
— У вас вышло лучше, — с неохотой призналась она. — Вам удалось организовать отличный прием.
— Спасибо. Нам пришлось поволноваться: начало- то у нас было не самое гладкое.
— Я знаю. Тем большее впечатление производит конечный результат. Как будто вы начали готовиться за несколько недель.
Она обвела глазами зал, с тоской глядя на яркое убранство. Я обняла ее за плечи:
— Знаешь, Элиза, вчера всем было ясно, что в вашей команде усерднее всех работала ты. Уверена, Сильвия донесет это до Максона.
— Ты думаешь?
— Разумеется. И я даю тебе слово, что, если это какое-то соревнование и ваша команда проиграет, я лично расскажу Максону, как много ты трудилась.
Она сощурила свои и без того узкие глаза:
— Ты правда это сделаешь?
— Ну конечно. А почему нет? — улыбнулась я.
Элиза покачала головой:
— Я действительно тобой восхищаюсь. За твою честность. Но, Америка, ты должна понять, что мы соревнуемся друг с другом. — (Моя улыбка померкла.) — Я не стала бы врать и наговаривать на тебя, но из кожи лезть, чтобы рассказать Максону о том, что ты сделала что-то хорошее, тоже не стала бы. Я просто не могу.
— Нас никто не заставляет так друг к другу отно ситься, — произнесла я негромко.
— Можно подумать, ты не понимаешь. Это же не просто приз. На кону стоит муж, корона, будущее. А для тебя, пожалуй, победа или проигрыш должны значить больше, чем для всех остальных.
Я стояла столбом, ошеломленная. Почему-то я думала, мы подруги. За исключением Селесты, я совершенно доверяла этим девушкам. Неужели я была так слепа, что не заметила, как отчаянно они сражаются друг с другом?
— Это не значит, что я тебя ненавижу, — продолжила между тем Элиза. — Ты очень мне нравишься. Но я не могу болеть за твою победу.
Я кивнула, все еще переваривая услышанное. Я определенно была не настолько погружена во все это, как она. Еще один повод усомниться в моей пригодности к такой работе.
Элиза улыбнулась кому-то за моей спиной. Я обернулась и увидела, что к нам направляется итальянская принцесса.
— Прошу прощения. Могу я поговорить с хозяйкой приема? — спросила она со своим милым акцентом.
Элиза сделала книксен и отправилась танцевать. Я попыталась выбросить из головы наш разговор и сосредоточиться на особе, на которую должна произвести впечатление.
— Принцесса Николетта, мне очень жаль, что нам с вами почти не удалось побеседовать сегодня вечером, — сказала я и тоже сделала книксен.
— Ничего страшного! У вас ведь было столько забот. Мои кузины от вас просто без ума!
— Они очень забавные, — рассмеялась я.
Николетта отвела меня в уголок:
— Мы не спешили завязывать контакты с Иллеа. Наш народ более… свободен, чем ваш.
— Я это вижу.
— Нет-нет, — с серьезным видом сказала она. — Я имею в виду личные свободы. Их жизнь радостнее, чем ваша. У вас ведь до сих пор есть касты, так?
Внезапно сообразив, что это нечто большее, нежели просто дружеская болтовня, я кивнула.
— Мы наблюдаем, разумеется. Мы видим, что здесь происходит. Волнения, повстанцы. Судя по всему, люди недовольны?
Я не знала, что сказать.
— Ваше высочество, я не уверена, что я тот человек, с которым стоит об этом разговаривать. Я ведь ни на что не влияю.
Николетта взяла меня за руки:
— Но вы могли бы.
Я задрожала. Неужели она озвучила мои мысли?
— Мы знаем, что произошло с той девушкой. С блондинкой, — прошептала она.
— С Марли. — Я кивнула. — Она была моей лучшей подругой.
Николетта улыбнулась:
— И вы там были. Снимков не очень много, но мы видели, что вы выбежали к эшафоту. И вы боролись.
Она смотрела на меня точно с таким же выражением, как утром королева Эмберли. В ее взгляде светилась гордость, спутать которую было невозможно ни с чем.
— Мы крайне заинтересованы в связях с могущественной нацией, если эти люди способны на перемены. Я уполномочена сделать вам неофициальное предложение. Если мы можем как-то помочь вам получить корону, дайте нам знать. Мы окажем вам полную поддержку.
Она сунула в мою ладонь сложенный клочок бумаги и зашагала прочь. На ходу она выкрикнула что-то на итальянском, и весь зал взорвался восторженными криками. Карманов у меня не было, поэтому я поспешно спрятала записку в декольте, молясь, чтобы никто ни чего не заметил.
Прием затянулся намного дольше, чем вечер наших соперниц. Подозреваю, итальянским гостям было так весело, что им просто не хотелось уходить. И все равно для такого долгого мероприятия он пролетел в одно мгновение.
Несколько часов спустя я направилась к себе в комнату, чувствуя себя совершенно обессиленной. Я так наелась, что об ужине не хотелось и думать, и, хотя было еще не поздно, идея отправиться прямиком в кровать казалась очень заманчивой.
Однако не успела я бросить взгляд в сторону постели, как ко мне подошла Энн с сюрпризом. Ахнув, я торопливо взяла у нее письмо.
Надо отдать должное сотрудникам дворцовой почты: времени они даром не теряли.
Я надорвала конверт и вышла на балкон. Я как губка впитывала папины слова вместе с последними лучами солнца.
Дорогая Америка, пожалуйста, напиши Мэй как можно скорее.
Когда она узнала, что прошлое письмо предназначалась только для моих глаз, то страшно расстроилась. Должен сказать, ты и меня застала врасплох. Не знаю, что я ожидал найти внутри, не точно не то, о чем ты спросила.
Во-первых, все правда. Когда мы приезжали тебя навестить, я говорил с Максоном, и он высказался касательно своих намерений в отношении тебя совершенно однозначно. Он произвел на меня впечатление человека, не склонного к неискренности, и мне показалась (и до сих пор кажется), что он питает к тебе глубокие чувства. Думаю, если бы вся процедура была проще, он бы уже выбрал тебя. У меня есть подозрения, что процесс затягивает не столько он, сколько ты. Я ошибаюсь?
