Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны, или Урок выживания
Кирибуцо не решился заменить господина, поэтому крестьяне отправились молиться на поля одни.
«Праздник праздником, а на конюшне все по расписанию», — думала Александра, привычно сгребая навоз. Как ни любопытно было ей взглянуть на местную тусовку, работа — прежде всего!
По этому, когда она проявилась на поляне, за столами уже во всю кипели разговоры пьяненьких мужиков. Женщины стайкой сгрудились в другом конце длинного стола и с жаром перемывали кому-то кости.
Деревенский оркестр из двух визгливых дудок, чего-то похожего на вставшую на дыбы гитару и барабана наигрывал тоскливый мотив, под который топтали траву несколько пар.
— Алекс! — раздался знакомый насмешливый голос. — Решил потанцевать?
Александра оглянулась и встретилась взглядом с Тиули. Судя по блеску в глазах, девушка уже успела приложиться к горячительному.
— Да ты даже куртку постирал! — продолжала заигрывать она. — И штаны, наверное, чистые?
— Тебе какое дело до моих штанов? — огрызнулась Александра.
Неизвестно, что ответила бы девушка, но тут к Алекс подскочили двое парней и почти силой потянули за стол.
От водки Александра категорически отказалась, несмотря на все уговоры и подначки. «Слабо тебе!» на нее не действовало с пятого класса, после того как зимой подруги уговорили Сашу поцеловать железный лом.
Пиво местное оказалось на редкость кислым. «Зато натуральное и без консервантов», — утешала она себя. А вот разнообразным блюдам, выставленным на стол, было оказано достойное внимание. Соседи пытались разговорить Алекс, но она по-прежнему предпочитала больше слушать.
— Хватит жрать! — вскричала подбежавшая Пина и схватила ее за рукав. — Пошли танцевать!
— Я не умею, — ответила она с набитым ртом.
Однако девушка оказалась настойчива:
— Я научу! Ну же Алекс! Пойдем!
Алекс бросила взгляд на танцующих. Два круга — один внутри другого двигались в противоположных направлениях. При этом танцующие пели песню. На припеве они останаливались, кавалеры из внешнего круга брали дам за талию и делали несколько оборотов на месте, после чего пары расходились, и круги продолжали движение до следующего припева.
От одной мысли, что ей придется обнимать девчонку, Александру передернуло.
— Отстань от меня! Я сюда не танцевать пришел!
— Ну и как хочешь! — вскричала не на шутку обиженная Пина. — Сиди! Индюк надутый!
Внимательно слушавшие их разговор парни дружно заржали, наполняя окружающий воздух запахом перегара.
Алекс вскочила.
— Я слышал, тут где-то борются?
Парни замолчали.
— Тут недалеко, — негромко сказал один из замковых слуг.
— Покажешь?
Если судьей на соревнованиях по бегу с мешками был деревенский староста, то борьбу судил лично Чжанчол.
Легонько пнув ногой очередную жертву, Вонгыр гордо оглядел притихших зрителей.
— Ну, кто еще хочет? А то мне еще козу резать.
Несколько человек угодливо захихикали.
— Я, — Александра вошла в круг.
Улыбка Вонгыра слегка увяла.
— Все должно быть по правилам! — вскричал Чжанчол. Он сидел на табуретке, а перед ним на столике стояла бутылка водки и тарелка с пирогами.
— Я знаю правила, почтенный Чжанчол, — заверила Алекс и скинула куртку.
Вонгыр осторожно приближался к ней, широко расставив руки. Александра кружила по площадке, не отрывая взгляда от лица противника.
Парень бросился вперед. Алекс проскочила у него под руками и дала легкий пинок по круглой заднице.
Зрители засмеялись. Вонгыр взвыл. Он вновь попытался ее схватить, Александра снова увернулась, легонько ткнув пальцем в бок.
— Если пришел бороться — борись! А не скачи как блоха по собаке! — крикнули из толпы.
Но она не просто прыгала.
Разглядев все, что было нужно, Алекс бросилась навстречу противнику. На ходу она сделала легкое движение, и у нее в пальцах оказался зажат отточенный кусочек железа, подобранный около кузни.
Обрадованный Вонгыр сжал ее в медвежьих объятиях, и приподняв, собирался повалить на землю. Острая железячка скользнула по веревке на штанах незаконнорожденного сына старшего соратника. Оставшись без поддержки, штаны сбежали вниз, открыв взору волосатые ноги, бледные ягодицы и много чего интересного.
Зрители заржали от восторга.
Воспользовавшись заминкой противника, Александра вырвалась из захвата и откатилась в сторону, попутно загнав железку глубоко под траву.
Покрасневший Вонгыр, поддерживая одной рукой штаны, второй попытался ударить Алекс. Она легко уклонилась, чуть подправив полет тяжелого тела, и выставила ногу.
Противник упал, штаны снова слетели. Зрители неистовствали. Даже Чжанчол хохотал, стирая слезы с покрасневших глаз.
Вонгыр хотел подняться, опираясь на руки. Александра бросилась на него, ударив всем телом, перевернула на спину и, зажав руку в замок, заставила взвыть на этот раз от боли.
Он попытался встать, Алекс еще сильней вывернула руку.
Вонгыр бешено вращал покрасневшими от боли глазами:
— Убью! Слышишь, я тебя убью. Ты у меня кровью умоешься!
— Эй, почтенный Чжанчол! — крикнула Александра. — Долго еще нам валяться? А то пацан все хозяйство отморозит.
— Хватит! — закричал ключник, с трудом справляясь с хохотом. — Ты победил, Алекс!
Александра легко пружинисто вскочила, и наклонившись к покрытому угрями лицу, прошептала:
— Очередь займи, придурок!
Саша Дрейк попыталась бы просто избить парня. А вот Алексу уже было важно, чтобы месть была адекватна проступку.
Не скрывающий слез Вонгыр подхватил штаны и пошел прямо на смеющуюся толпу. Люди расступились, не глядя на вчерашнего кумира.
К Александре подскочили слуги, крестьянские парни, даже почтенные отцы семейств. Каждый норовил похлопать ее по спине, сказать что-то типа: «Ты не реально крут и т. д.»
Алекс не стала наслаждаться сиюминутной славой. Растолкав болельщиков, она подошла к ключнику.
— И где моя коза?
Чжанчол посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом. Теперь в старческих глазах уже не было смеха.
— Вон, привязана к колышку. Хочешь, возьми вместо нее три медяка?
Александра покачала головой.
— Хочу козу.
— А я помогу ее разделать, — предложил кто-то из слуг.
— Пожарим мясо на костре! — подхватил второй.
Алекс подошла к белой козочке, мирно пощипывающей травку.
— Право слово, не знаю, нужна ли кому такая жестокость? — спросила она у притихших парней.
В наступившей тишине Александра повела упиравшееся животное по дороге в деревню.
Вина и пива на столах оставалось еще достаточно много, поэтому происшествие с козой забылось быстро.
Алекс поймала несущегося в припрыжку мальчика лет семи.
— Слышь, малый, помоги мне.
— Ты Алекс? — в свою очередь спросило любознательное создание.
— Алекс, Алекс. Так поможешь?
— Это ты Вонгыра побил? — продолжал расспросы малолетний журналист.
«Ну, ни фига себе! Высокоскоростной Интернет да и только», — подумала Александра и задала вопрос, поставивший пацаненка в тупик:
— Ты меня проводишь до дома Лохуна? Или нет?
Мальчишка собрался спросить еще что-то, но Алекс уже шла в деревню.
— Стой! Алекс! Стой! Я покажу.
Крестьянские дома представляли собой срубы из тонких бревен, для тепла обмазанных глиной.
— Вот тут он живет, — мальчишка указал на покосившиеся ворота.
— Спасибо, — поблагодарила Александра. Она и на Земле была вежливой девочкой. Пацан хмыкнул, но остался стоять.
— Эй, хозяева, есть кто-нибудь! — крикнула Алекс.
В доме послышался шум, и на покосившееся крыльцо вышел Лохун.
— Алекс? — удивился мужчина. — Тебе чего?
— Вот козу привел, — сказала Александра, — Владей.
— Откуда она у тебя? — насторожился Лохун.
— А тебе не все равно? Я ее не украл.
— Ты выиграл борьбу! — догадался крестьянин. — Побил Вонгыра!
— Выиграл, — скромно согласилась Алекс. — Коза моя, и я тебе ее дарю. Ну, рассуди, куда мне на конюшне козы?
— Я не могу принять твой подарок, — заупрямился Лохун.
— Боишься Мирамо? А о дочке ты подумал?
Крестьянин колебался.
Александра наклонилась и прошептала:
— Скажешь, что купил ее у меня за четыре медяка.
— У меня нет таких денег! — зашипел Лохун.
— Но старший соратник об этом не знает, — подмигнула Алекс.
Гости стали съезжаться к обеду. Когда барон Токого вернулся с обхода полей, где он вместе со старейшинами деревень молился о ниспослании урожая, все приглашенные уже были в замке.
Баронесса представила Сайо золовке. Молодая, привлекательная женщина с золотой брошью в виде герба сегунов Канаго холодно кивнула девочке и потеряла к ней всякий интерес.
