Джордж Мартин - Буря мечей
— Я уже говорила, что не буду служить… — потемнела она.
— Столь гнусным тварям, как мы. Я помню. Послушай меня, Бриенна. Мы оба дали клятву, касающуюся Сансы Старк. Серсея намерена найти эту девушку и убить ее, где бы она ни была…
Широкое лицо Бриенны перекосилось от ярости.
— Если ты думаешь, что я способна причинить зло дочери моей госпожи ради какого-то меча, ты…
— Да слушай же, — рявкнул он, взбешенный подобным предположением. — Я хочу, чтобы ты нашла Сансу первой и увезла ее в безопасное место. Как нам иначе сдержать свой дурацкий обет, данный твоей драгоценной леди Кейтилин?
— Я думала… — заморгала женщина.
— Я знаю, что ты думала. — Джейме не мог больше на нее смотреть. Блеет, как овца, будь она проклята. — После смерти Неда Старка его меч отдали королевскому палачу, но мой отец рассудил, что такой клинок слишком хорош, чтобы рубить им головы. Сиру Илину он дал новый меч, а Лед велел расплавить и перековать. Из него вышло целых два клинка. Один из них ты держишь в руках и потому будешь защищать дочь Неда Старка его же собственной сталью, если это для тебя что-то значит.
— Сир, я должна извини…
— Забирай меч и уходи, пока я не передумал, — оборвал ее он. — На конюшне стоит гнедая кобыла, такая же уродина, как и ты, но несколько лучше вышколенная. Скачи за северянами, ищи Сансу или возвращайся на свой сапфировый остров — мне дела нет. Лишь бы я тебя больше не видел.
— Джейме…
— Цареубийца, — поправил он. — Прочисти этим ножичком уши, женщина. Пора нам расстаться.
— Джоффри был твоим…
— Королем. На этом и остановимся.
— Ты говоришь, что его убила Санса — зачем тебе спасать ее?
«Затем, что Джоффри был для меня всего лишь сгустком семени в лоне Серсеи. И он заслужил такую смерть».
— Я создал одного короля и прикончил другого. Санса Старк — мой последний случай обрести честь. Кроме того, — слегка улыбнулся он, — цареубийцы должны держаться заодно. Уйдешь ты когда-нибудь или нет?
Ее рука плотно охватила рукоять меча.
— Хорошо. Я найду эту девочку и сберегу ее. Ради ее леди-матери и ради тебя. — Она поклонилась, повернулась и вышла вон.
Джейме сидел за столом, пока комнату не наполнили сумерки. Тогда он зажег свечу и раскрыл Белую Книгу на своей странице. В ящике стола нашлись перо и чернила. Неуклюжим почерком, сделавшим бы честь шестилетке, только начавшему учиться у мейстера, он вывел под последней строкой, написанной сиром Барристаном:
«Побежден в Шепчущем лесу Молодым Волком Роббом Старком во время Войны Пяти Королей. Содержался пленником в Риверране. Освобожден под честное слово, которого не сдержал. Вновь взят в плен Бравыми Ребятами и лишен правой руки Жирным Золло по приказу их командира Варго Хоута. Возвращен в Королевскую Гавань благодаря Бриенне, Тартской Деве».
Когда он закончил, больше трех четвертей страницы между верхним красным щитом с золотым львом и нижним белым остались незаполненными. Сир Герольд Хайтауэр начал его историю, а сир Барристан Селми ее продолжил, но остальное Джейме придется завершать самому, и он может написать здесь все, что захочет.
Все, что захочет…
Джон
С востока дул такой сильный ветер, что тяжелая клеть раскачивалась под его натиском. Она ползла вниз по Стене, и плащ Джона хлопал о ее прутья. Солнце едва проглядывало бледным пятном сквозь свинцово-серые тучи. На убойной полосе горело с тысячу костров, но их огни казались бессильными против этого ненастья и холода.
Да, мрачный денек. Ветер снова тряхнул клеть, и Джон ухватился за прутья руками в перчатках. Земля у него под ногами терялась во мраке, как будто его опускали в какую-то бездонную яму. Ну что ж, смерть, в сущности, и есть бездонная яма, и когда этот день закончится, его имя навсегда покроется мраком.
Говорят, что бастрады родятся от похоти и лжи, потому и натура у них вероломная. Раньше Джон хотел доказать, что это не так, доказать своему лорду-отцу, что он может быть ему таким же хорошим и преданным сыном, как Робб. Да только ничего у него не вышло. Робб — король и настоящий герой, а Джона если и вспомнят, то назовут предателем, клятвопреступником и убийцей. Хорошо, что лорд Эддард не дожил до такого позора.
Надо было остаться в той пещере с Игритт. Если после смерти есть какая-то жизнь, он может надеяться, что скажет ей об этом. Она вцепится ему в лицо, как тот орел, и назовет его трусом, но он все равно скажет. Джон размял пальцы правой руки, как учил его мейстер Эйемон. Эта привычка стала частью его, а чтобы иметь хоть какую-то надежду убить Манса-Разбойника, нужны гибкие пальцы.
Утром его выволокли наружу, продержав четверо суток во льду, в камере пяти футов в длину, в ширину и в высоту, слишком тесной, чтобы лечь во весь рост, и слишком низкой, чтобы стоять. Стюарды давно обнаружили, что мясо и прочий провиант могут долго храниться в таких кладовых, выдолбленных в толще Стены… зато узники там недолго выдерживают. «Тут ты и подохнешь, Лорд Сноу», — сказал ему сир Аллисер, прежде чем закрыть тяжелую деревянную дверь, и Джон вполне ему поверил. Но этим утром его выволокли наружу и притащили, закоченевшего и дрожащего, обратно в королевскую башню, к брыластому Яносу Слинту.
— Этот старый мейстер говорит, что тебя нельзя вешать, — объявил Слинт. — Он написал Костеру Пайку и имел наглость показать это письмо мне. Он говорит, что ты не предатель.
— Эйемон зажился на свете, милорд, — заметил сир Аллисер, — и ум его помутился так же, как и зрение.
— Верно. Слепец с цепью на шее — кем он, собственно, себя мнит?
Эйемоном Таргариеном, подумал Джон, сыном и братом королей, который сам мог бы стать королем. Но вслух он этого не сказал.
— Однако я никому не позволю сказать, что Янос Слинт повесил невиновного. Я решил дать тебе последний случай доказать свою мнимую преданность нам, Лорд Сноу. Последний случай исполнить свой долг! — Слинт встал. — Манс-Разбойник желает переговоров. Он понимает, что теперь, когда сюда пришел Янос Слинт, дело его пропащее, но этот Король за Стеной — трус и сам к нам не идет. Он хорошо знает, что в таком разе я его повешу — повешу за ноги на вершине Стены, на двухсотфутовой веревке. Он не идет и просит, чтобы к нему пришел наш посланник.
— И мы посылаем тебя, Лорд Сноу, — улыбнулся сир Аллисер.
— Меня? — тусклым голосом отозвался Джон. — Почему меня?
— Ты состоял в их шайке, — сказал Торне. — Манс тебя знает и поверит скорее тебе, чем кому-то другому.
Джон чуть не рассмеялся вслух.
— Как раз наоборот. Манс подозревал меня с самого начала. Если я снова явлюсь к нему в черном плаще и буду говорить от имени Ночного Дозора, он поймет, что я его предал.
