Терри Гудкайнд - Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз
Он спрыгнул со стола и устремил взгляд на центральное высокое кресло. Это был чуть ли не единственный предмет, не залитый кровью. Должно быть, это кресло Матери-Исповедницы, кресло Кэлен. Она сидела в нем.
Двигаясь как деревянный, он убрал меч в ножны. Все кончено. Он сделал все, что необходимо было сделать.
Добрые духи оставили его. Они оставили и Кэлен. Он пожертвовал всем, чтобы восторжествовало добро, а добрые духи не сделали ничего, чтобы ему помочь.
Чтоб Владетель забрал этих добрых духов!
Ричард упал на колени. Он подумал о Мече Истины. Меч ведь волшебный. На него нельзя рассчитывать для осуществления того, что он задумал.
Он достал из-за пояса кинжал.
Он сделал все, что должен был сделать.
Ричард направил кинжал себе в грудь.
С холодной решимостью он посмотрел на холодный клинок — убедиться, что острие направлено прямо в сердце.
Из-под рубашки торчали волосы Кэлен. Волосы, отнятые у торгаша. Ричард достал из кармана локон, который она тогда дала ему.
Кэлен дала ему свой локон, чтобы он не забывал ее, чтобы знал — она будет любить его всегда.
Ричард жаждал положить конец мучениям.
— Она очнулась, — сказал принц Гарольд. — И зовет тебя.
Кэлен оторвала взгляд от огня в камине и холодно посмотрела на волшебника, сидевшего на деревянной скамье рядом с Эди. К Зедду память вернулась, а к Эди нет. Она по-прежнему считала себя Эльдой и по-прежнему ничего не видела своими слепыми глазами.
Кэлен прошла через темный обеденный зал. Когда они сюда приехали, гостиница была пуста, пуст был весь город. Люди ушли, спасаясь от кельтонцев. Покинутый город — самое подходящее место для тех, кто ищет уединения. После двух недель пути беглецам требовался отдых.
Через неделю после отъезда из Эйдиндрила Зедд, Эди, Аэрн, Джебра, Чандален, Орск и Кэлен наткнулись на отряд принца Гарольда. С горсткой людей он сумел избежать бойни, устроенной в Эйдиндриле, и некоторое время сидел тихо, выжидая. Когда королеву Цириллу повезли на казнь, он предпринял отчаянную вылазку и, воспользовавшись сумятицей в толпе любопытных, вырвал сестру из лап палача.
А через четыре дня после встречи с принцем Гарольдом они нашли капитана Райана с девятью сотнями солдат — всем, что осталось от его войска. Райан со своими людьми уничтожили всех до единого воинов Имперского Ордена, но победа далась им дорогой ценой.
Впрочем, даже это известие не улучшило настроения Кэлен…
Смочив в раковине полотенце, она присела на краешек кровати, где лежала ее единокровная сестра. Цирилла то приходила в сознание, то вновь впадала в прострацию. И тогда она молча лежала, не слыша и не произнося ни слова. Просто лежала, бессмысленно глядя в потолок невидящими глазами.
При виде слез, текущих по ее щекам, у Кэлен болезненно сжалось сердце. Слезы означали, что Цирилла пришла в себя. В такие минуты разговаривать с ней могла только Кэлен. Стоило Цирилле услышать мужской голос, она тут же начинала отчаянно плакать и кричать.
Кэлен промокнула лоб сестры влажным полотенцем, и Цирилла схватила ее за руку.
— Кэлен, ты подумала о моих словах?
Кэлен отложила полотенце.
— Я не хочу быть королевой Галеи. Королева — ты, сестра.
— Кэлен, пожалуйста! Нашему народу нужен вождь. А я… Я больше не гожусь на эту роль. — Цирилла еще крепче сжала ее руку. Слезы потекли сильнее. — Кэлен, ты должна. Ради меня. Ради них.
Кэлен отерла полотенцем бегущие по лицу сестры слезы.
— Цирилла, все наладится, все будет как раньше, вот увидишь.
Цирилла стиснула руку в кулак.
— Я не могу теперь быть вождем.
— Я все понимаю, Цирилла. Правда понимаю. Хоть им и не удалось сделать со мной то, что они сделали с тобой, но я тоже была в том колодце. Я все понимаю. Ты поправишься. Обязательно поправишься, обещаю тебе.
— А ты станешь королевой? Ради нашего народа?
— Если я и соглашусь, то только на время. До тех пор, пока ты не выздоровеешь.
— Нет, — простонала Цирилла и, всхлипывая, зарылась лицом в подушку. — Не надо… Пожалуйста… Добрые духи, помогите!.. Нет…
И она снова впала в прострацию. Ушла в мир видений. Тело ее обмякло, как у мертвой, взгляд устремился в потолок. Кэлен нежно поцеловала сестру в щеку.
За дверью в темноте ее поджидал принц Гарольд.
— Как моя сестра?
— Боюсь, все так же. Но не отчаивайся. Она поправится.
— Кэлен, ты должна выполнить ее просьбу. Она королева.
— А почему бы тебе не стать королем? В этом гораздо больше смысла.
— Я должен сражаться за наш народ, за все Срединные Земли. Если я возложу на себя бремя короля, я не смогу всецело посвятить себя своей стране. Я солдат и хочу просто исполнять свой долг. Меня для этого и воспитывали. Ты — Кэлен Амнелл, дочь короля Вайборна. Ты должна стать королевой Галеи.
Кэлен машинально потянулась поправить волосы, но рука ее остановилась. Старые привычки умирают медленно…
— Я подумаю. — Она повернулась и пошла прочь.
Кэлен вновь села у камина — единственного источника света в обеденном зале, и уставилась в огонь, наблюдая, как угольки превращаются в пепел. Никто не беспокоил Исповедницу, оставив ее наедине со своими мыслями.
Через некоторое время Кэлен почувствовала, что у нее за спиной стоит Зедд. Она только-только начинала привыкать к его модному одеянию.
Зедд протянул ей чашку.
— Не хочешь выпить душистого чая?
— Нет, спасибо, — отказалась она, не отрывая глаз от пламени.
Зедд покатал чашку в ладонях.
— Кэлен, ты не должна винить себя. Ты тут ни при чем.
— Из тебя плохой лжец, волшебник. Я видела твои глаза, когда рассказала тебе о том, что натворила. Припоминаешь?
— Я же тебе уже объяснял. Ты ведь знаешь, что те три колдуньи наложили на меня мощное заклятие, и снять его могло только сильнейшее эмоциональное потрясение. Например, безудержная ярость. Только так можно было снять заклятие. Я же говорил, я очень сожалею о том, что вынужден был с тобой сделать.
— Я видела твои глаза. Ты хотел убить меня.
Зедд глянул на нее исподлобья.
— Я сделал то, что должен был сделать, Мать-Исповедница…
— Кэлен. Я уже говорила тебе, я больше не Мать-Исповедница.
— Можешь называть себя как тебе угодно, но ты есть то, что ты есть. Отрицание ничего не меняет. Я ведь объяснял тебе: чтобы чары кажущейся смерти сработали, человек, на которого накладывают эти чары, должен быть убежден, что умрет. Иначе ничего не выйдет. Как только гнев вернул мне память, я сразу понял, что придется наложить на тебя чары кажущейся смерти. Я просто воспользовался сложившейся ситуацией. Это был жест отчаяния. Поступи я иначе, люди не поверили бы, что тебе действительно отрубили голову.
