Терри Брукс - Эльфийские камни Шаннары
«Он отберет у нас силу. Нашу силу. Он нас погубит».
«Нет, Джайр… он пришел…»
«Уничтожь его, дитя Тьмы. Уничтожь».
Брин не могла больше сопротивляться. Она сдалась, и голос ее разнесся пугающим воплем. Но Джайр успел заметить, как в глазах сестры вдруг вспыхнула ненависть, и метнулся в сторону. Словно шит, выставил он свою песнь и как будто выскользнул из себя, оставляя на месте, где только что был, свой образ. Но даже при помощи магии ему еле удалось избежать удара. Взрыв звука, вырвавшегося из горла Брин, разметал оставленный Джайром образ, даже стена за ним треснула — пыль и обломки камней разлетелись в полумраке, древняя башня содрогнулась от силы удара. Волна разрушительного крика швырнула Джайра на каменный поп. Кажется, на какую-то долю секунды он потерял сознание.
Долинец медленно поднялся на колени и настороженно припал к полу, скрытый завесой пыли, носящейся в воздухе. До настоящего момента он был уверен, что использует третий дар кораля так, как нужно. Но сейчас эта уверенность поколебалась. Когда он видел Брин в водах Колодца небес, все было ясно. Джайр знал, что должен идти к ней. Но вот он здесь, и что делать теперь? Как и предсказывал король Серебристой реки, Брин потеряла себя. Поглощенная темной магической силой Идальч, сестра превратилась в нечто… чужое, ужасное, неузнаваемое. Но и это еще не все: ибо не только Брин изменилась так страшно, но изменилась и сила ее песни. Она наполнилась теперь сокрушительной мощью, обратилась в чудовищное оружие, которым Брин ударила по нему, брату, не узнавая его, уже не помня, кто он. И как же помочь ей, если сестра явно намерена уничтожить его?
Однако у Джайра не было времени на раздумья. Он быстро поднялся на ноги. У Алланона, наверное, достало бы силы, чтобы выстоять против подобной мощи. Рону хватило бы ловкости уклониться. Отряд из Кулхейвена, вероятно, смог бы одолеть ее численным превосходством. Но никого из них больше нет. Никого, кто мог бы встать рядом с ним. Надеяться не на что — лишь на себя.
Джайр осторожно пробирался сквозь завесу пыли и каменной крошки. Он уже понял: чтобы спасти Брин, надо что-то придумать и заставить ее отпустить Идальч.
Пыль осела, темной тенью из мрака всего в дюжине ярдов от Джайра возникла фигура Брин. Долинец запел. Звук запульсировал, точно кровь в висках, дрожа в тишине мелодией тихой мольбы.
«Брин, — звала песнь. — Книга такая тяжелая. Отпусти ее, Брин, тебе станет легче. Брось ее!»
На мгновение Брин опустила руки, склонив голову, будто в сомнении. Джайр замер. Казалось, мольба подействовала и Брин вот-вот отпустит Идальч. Но вдруг на исхудавшем мрачном лице сестры вспыхнула дикая ярость, ее крик разорвал самый воздух на тысячу мелких осколков звука и сокрушил песнь Джайра.
Долинец отшатнулся. Он попробовал снова, на этот раз вызвав иллюзию огня, — шипение его песни растеклось языками пламени по переплету древней книги. Словно раненый зверь, закричала Брин и еще крепче прижала книгу к себе, как будто хотела собственным телом потушить огонь, испепеляющий Идальч. Она повернула голову, и глаза ее сверкнули во тьме. Теперь Брин искала взглядом его, Джайра. Юноша похолодел: сейчас она увидит его, призовет свою новую силу и уничтожит. На этот раз — уже уничтожит.
Долинец снова изменил мелодию. Теперь густой дым заклубился по залу, но Джайр понимал: эта иллюзия обманет сестру лишь на пару мгновений. Он осторожно скользил вдоль стены круглого зала, пытаясь подступить к сестре с другой стороны. Джайр снова пел, вызывая у Брин ощущение тьмы — абсолютной, непроницаемой. Он должен действовать быстрее, чем она. Должен выбить ее из равновесия.
Словно призрак, метался долинец во мраке башни, пытаясь добраться до Брин с помощью всего, что он только знал: жара и холода, тьмы и света, боли и гнева. Дважды хлестала она вслепую своим заклятием — ожесточенными порывами силы, которые оглушали Джайра, сбивая с ног, но пока не причиняя вреда. Казалось, Брин была в смятении. Почему-то она колебалась, как будто никак не могла решить, стоит ли применить всю свою новую силу в полной мере. Но все-таки, несмотря ни на что, она прижимала к себе Идальч, что-то беззвучно шепча ей, с таким отчаянием цепляясь за древний том, словно бы в нем и только в нем был источник ее собственной жизни. Как Джайр ни старался, что бы ни делал, но заставить сестру бросить книгу он не мог.
Юноша начал уставать. И неудивительно: ведь сначала ему пришлось с боем прорываться к Колодцу небес — и он был ранен, — а потом петь, ни на миг не умолкая. Напряжение сказывалось: силы быстро покидали его. К тому же у Джайра не было такого могучего союзника, как у Брин, — силы черной магии Идальч. У Джайра была лишь его решимость. И он боялся, что одного этого недостаточно. Но пока он еще держался: скользил в полумраке, скрываясь в тенях, пробуя все известные ему уловки, чтобы пробить оборону сестры. Дыхание его было прерывистым и хриплым: силы были уже на исходе.
Джайр не знал, что делать. В полном отчаянии создал он образ Алланона, как тогда, в Кулхейвене, перед Советом карликов-старейшин. Из мглистой дымки и черных теней сплел он фигуру друида — суровую, властную. Одна рука протянута вперед в повелительном жесте. «Отпусти книгу, Брин Омсфорд! — прозвучал убеждающий голос. — Брось ее!»
Девушка слегка отступила, прислонившись спиной к алтарю, по лицу промелькнула тень узнавания. Губы ее задрожали, что-то горячо шепча Идальч, словно Брин предостерегала о чем-то. А потом выражение узнавания исчезло. Девушка высоко подняла книгу над головой, и песнь ее зазвенела воплем неукротимого гнева. Образ Алланона рассеялся.
Джайр отпрянул, отгородившись чарами, делающими его невидимым. Он начинал отчаиваться. Неужели Брин теперь ничем не поможешь? Неужели ничто не вернет ее? Что ему делать? Юноша лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить слово в слово то, что сказал ему старик: «Брось кристалл видения следом, и тебе будет дан ответ». Но какой ответ? Что он видел? Он испробовал уже все, что можно. Исчерпал все известные иллюзии — и ничто не помогло. Что же теперь остается?
Он вдруг словно запнулся о слово. Иллюзии! Не иллюзия — но реальность!
Теперь Джайр знал ответ.
Это было ужасно: призраки-морды атаковали — красный огонь взорвался вокруг Рона, отлетев от черного клинка меча Лиха. Странники замерли на мгновение на каменных ступенях — сплошная линия черных фигур на изгибах Круха. Утесы и крепость вверху, окутанные туманом и дымом, выступали на сером фоне бледнеющего вечернего неба размытыми пятнами тени. И пятнами тени казались морды. С полдюжины черных рук поднялось, как по команде, и алое пламя метнулось к горцу, отбросив его назад силой удара. Кимбер припала к камням, закрывая лицо от жара и разлетевшихся обломков. Шепоточек, съежившийся у лестницы, пронзительно зашипел в дикой ненависти и вдруг сделал выпад в сторону черных фигур, спустившихся уже почти к самому выступу.
