Александр Бруссуев - Охвен. Аунуксиста
Охвен перетек через борт, занял устойчивую позу и вытащил свой меч из-за шиворота. Вернее, он попытался это сделать, но замершие и усталые пальцы предательски скользнули по мокрой рукояти, и меч упал на палубу, под ноги. Колдовавший мужик на звяканье железа недовольно обернулся. Охвен виновато посмотрел на него и резво нагнулся, чтобы подобрать упавший клинок. В тот же миг он ощутил, как ветерок прогулялся над его мокрыми волосами. Это пронеслось чужое лезвие, управляемое твердой рукой — следующий удар должен был быть сверху вниз, прямо по ничем не защищенной голове. Но Охвен не стал его дожидаться: уцепившись тремя пальцами за рукоять своего меча, он резко поднялся. Меч опять не удалось удержать, и он, получив хорошее ускорение, взлетел клинком снизу вверх, встретив на своем пути не самое твердое препятствие. С чмокающим звуком оружие Охвена вонзился в нижнюю часть грудины колдуна. Некоторые викинги при столкновении в море предпочитают не надевать кольчуги — ведь тогда при самом нечаянном вываливании за борт шанс увидеть морское дно настолько велик, что пугает больше, чем угроза чужого режуще-колющего оружия.
Недовольный дядька так сильно удивился, что замер с поднятой рукой. Его рот изумленно открылся, став похожим своими губами на большую баранку, а глаза повылезали из орбит и, казалось, вот-вот выпадут наружу. Охвен, испугавшись, что сделал что-то не так, подскочил к воину и навалился всем телом на меч, уцепившись за рукоять двумя руками. Клинок легко прошел сквозь тело и вылез острием со спины. Но Охвен продолжал давить, и колдуну пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы не упасть — он до сих пор был очень потрясен и умирать не собирался.
Они шагали по направлению к битве, пока вылезшее уже на локоть лезвие не укололо больно под мышку увлеченного боем викинга. Тот, тоже недовольный, что его отвлекают, обернулся и тоже изобразил ртом баранку.
— Хлодвика убили! — прокричал он, перекрывая шум сечи.
Хлодвик, как пьяный, повернулся на слова, подумал немного и захотел возразить. Изо рта его пошла кровь пузырями, и он умер, навалившись всем своим мощным телом на мокрого несчастного карела, крепко вцепившегося в рукоять своего меча.
Словно, это было волшебным словом, потому что битва потихоньку сошла на нет. Противоборствующие стороны замерли, опустив оружие и тяжело дыша.
— Вы чего? — строго спросил Торн.
— А вы чего? — сразу раздалось несколько голосов в ответ. Предводитель не мог разговаривать, поэтому кое-кто из его команды поспешил взять руководство на себя. От новых лидеров сразу все отошли, оставив их меряться между собой горящими взглядами.
— Хорош! — опять подал свой голос Торн. — Потом на берегу разберетесь, кто главней. Мы победили. Или, быть может, кто-нибудь желает оспорить это?
Конечно, желающие были, но ответить они не посмели: былая команда раскололась в один миг на несколько группировок.
— Сложите свое оружие в хранилище. Пусть оно полежит там до берега. Потом, по приходу, вы можете быть свободны.
— А дракар?
— А дракар теперь не ваш! — сказал Торн и вся его команда разразилась смехом.
Из-под мертвого вождя вылез мокрый Охвен. Первым делом он перегнулся через борт и вытащил топор, потом отправился на свою ладью. Пока он добирался до своего места, каждый встречный считал своим долгом похлопать его по плечу. Зубы его стучали от холода, и особых восторгов он не ощущал. Когда к нему пробрались Торн и переводчик, то Охвен сказал виноватым голосом:
— Без спросу взял топор. Простите.
— Ты где-нибудь учился боевому искусству? — игнорируя топор, произнес вождь.
— Дома, как и все, — пожал плечами Охвен.
— Нет, такому дома не научат! — засмеялся Торн. — Ай да, молодец! Завалить дурным способом самого Хлодвика!
Потом Охвену все по очереди пожали руку. Среди поздравлявших его викингов он заметил совсем незнакомых и подумал, что это с другого дракара. Эти-то чему радовались? Или так, за компанию. Потом разложили на корме былой вражеской ладьи тела погибших трех викингов Торна и четырех Хлодвика. Самого Хлодвика положили наособицу. Охвену в награду за одержанную победу выделили меч покойного вождя и топор, который принадлежал, как оказалось, Рогатому. А торговец янтарем, представ с перевязанной рукой, поморгал ему в лицо обоими глазами, тем самым выражая искреннюю благодарность, и вложил в ладонь маленький кусочек желтого камня. Теперь Охвен обладал тремя не самыми плохими клинками и одним простецким на вид, но очень полезным по сути, топором.
— Оружие старайся не продавать, — напутствовал его Торн и подмигнул. — Обучайся языку — в Морском доме ты мне понадобишься.
Когда они пошли дальше по морю, везя сзади на привязи трофейный дракар, Охвен подошел к переводчику.
— Кто такой этот Хлодвик?
Тот в ответ сначала посмотрел с сомнением — не придуривается ли парень, потом объяснил:
— Да очень известный разбойник.
— Но ведь вы, то есть мы, тоже в некотором роде разбойники, — вставил Охвен.
— Верно. Но Хлодвик — это был настоящий ужас. После гибели своего отца он, сделавшийся сыном героя, всем и всегда пытался доказать, что он сам по себе — крутой. Следует признать, что это ему удалось. Причем, настолько хорошо, что он уже не мог остановиться. Если бы они, не дай бог, взяли верх, то мы бы уже ровными рядами покрывали морское дно и русалки бы разглядывали наши лица. Многие говорили, что Хлодвик этот, да упокоится он в Валгалле, — трижды суеверно плюнув через левое плечо, продолжал толмач, — в ярости своей потерял остатки разума.
Охвен, не знавший ровным счетом ничего про жизнь норманнов, покивал головой, в душе оставаясь совершенно равнодушным и к покойному Хлодвику, и к его безумству.
— А что совершил его отец, раз стал героем? — спросил он.
Переводчик снова посмотрел на него с сомнением и рассказал, как много лет назад на деревню, где жили родители Хлодвика, напал враг. Кто был этот враг: датчане, норманны, или сомнительные фризы с саксами — не упоминалось. Неприятелю был оказан решительный отпор, но силы оказались неравны. Когда оставшиеся в живых защитники деревни заперлись в одном из домов, из последних сил обороняя двери и окна, то враги решили, естественно, сжечь их всех вместе. Дело оборачивалось большой неприятностью. Тогда, посовещавшись между собой, из дома вышел отец Хлодвика и предложил неприятелю сделку. Те, конечно, согласились — не каждый день можно видеть рождение героя. Они верили, что сделка сорвется, а этот папаша Хлодвика — хвастун.
— Что за сделка? — поинтересовался Охвен.
— Если находится человек, добровольно решающий стать Красным орлом, то в знак уважения перед его мужеством, враги отступают, не принося больше вреда никому из его близких и соплеменников.
