Алла Пинейру - Колыбель Героев
Поющая девушка сидела к магу спиной, на каменном ложе у противоположной стены. Светло-русые волосы струились по ее спине до пояса, серебристое платье мягкими складками спадало на пыльный каменный пол. Взгляд девушки, насколько мог судить Марчис, был устремлен к единственному крошечному окошку под самым потолком, сквозь которое пробивался луч закатного солнца.
Слишком рано придется тебе повзрослеть,
Твое детство закончилось здесь и сейчас.
Вокруг замка — враги, за воротами — смерть,
Отдавай, королева, свой первый приказ.
Она слезы со щек утирает,
Гарнизон на стенах собирает.
— А дальше я забыла, — вздохнула девушка, отворачиваясь от окна. Она была красива эльфийской холодной красотой. Светло-русые волосы, светло-серые глаза — словно весенний лед. Серебристое платье, чтобы еще больше подчеркнуть бледность и хрупкость эльфийки, похожей на фарфоровую статуэтку. Казалось, тронь — и она разобьется.
— Я тебе напомню, — послышался еще один женский голос, и Марчис повернул голову, чтобы посмотреть на говорившую. Аларинка. Темная эльфийка, полная противоположность своей светлой родственнице. Создавалось впечатление, что девушек специально выбирали по контрасту друг с другом. Черные гладкие волосы заплетены в две косы, только две пряди выбиваются из прически по обе стороны лица — золотистого цвета, будто бы темная позаимствовала эти пряди у той принцессы из баллады. И золотистые глаза, с характерным для аларинцев разрезом. Бордовое платье с глухим воротом, туфли на низком каблуке. Перевязь для метательных ножей — крест накрест на груди. Только никаких ножей у аларинки не было.
Примерно так воспитанники Колыбели представляли себе Единственную.
Вот из вражьего войска вещает гонец
Его голос над полем притихшим звенит.
Пусть принцесса идет с их вождем под венец,
И тогда пощадят ее город они.
И принцесса, решившись, кивает
И одна за ворота шагает.
Голос эльфийки переливался серебряными колокольчиками. Голос аларинки звенел скрещенными в бою клинками.
В тот же день предводитель женился на ней
Он не вспомнил о том, что жене обещал.
Он игрушкою сделал принцессу своей
Ну а город ее на расправу отдал.
Город пламенем ярким пылает
И принцесса от горя рыдает.
Четвертым в комнате оказался похожий на подростка темнокожий феари. Он едва достал бы Марчису до плеча. Огромные голубые глаза на темном лице смотрелись жутковато. Феари сидел на таких же шкурах, как маг, в другом углу. Казалось, он не видел и не слышал, что творится вокруг.
— Говорят, после этого она закололась кинжалом, — сообщила аларинка, закончив петь.
— Как ее звали? — в глазах светлой эльфийки блестели слезы. Печальная баллада тронула девушку до глубины души — обитатели Виаллари всегда отличались чувствительностью. Какую грустную песню ни возьми, все написаны эльфами. Тут тебе и несчастная любовь, и обреченная красота, и вечная разлука. Какой народ, такие и песни. Так издавна повелось — эльфы поют о высоких чувствах, темные о славных подвигах и несокрушимых клинках, люди — о королях и героях. Йоны не поют вовсе. Сайг и аккуры славятся длинными песнями-сказками и песнями-легендами, в которых бережно сохраняется прошлое расы. Неугомонные кочевники феари поют о дороге и вечном зове зеленых хиссийских равнин. Ну а от обитателей Синейской пустоши ничего, кроме похабных частушек, ждать не приходится.
— Хороший вопрос, — усмехнулась темная, — я меня-то не помню, как зовут, а ты хочешь услышать имя из давно забытой легенды. Вон у человека спроси, может он знает.
И аларинка перевела насмешливый взгляд на Марчиса.
— Добро пожаловать обратно в наш замечательный мир, — шутливо поклонилась она. — Ну и слабая же у вас раса! Позже всех оклемался. Даже безмозглый берсерк-йон и тот пришел в себя раньше, чем ты!
Марчис напрягся, оглядываясь в поисках йона. Память о прошлом все еще была подернута туманом, но название расы невольно заставляло подобраться, как перед битвой. Йон нашелся в другой части комнаты, за стекленистой дымкой магического щита. Неприятно костлявый мужчина лет сорока по человеческим меркам лежал у стены на шкурах, закинув руки за голову и глядя в потолок. Птичий профиль, характерный для расы, пегие взъерошенные волосы. И алое пятно на правой щеке, выдающее в мужчине берсерка. Стоит йонскому вождю отдать мысленный приказ, и этот ходячий скелет пойдет крушить все на своем пути. Марчис искренне понадеялся, что заточивший их всех здесь по крайней мере позаботился о том, чтобы заблокировать ментальную связь пленника с предводителем самой непредсказуемой расы на Виннее.
Прекрасных леди за щитом не нашлось. Помимо йона у стен разместились сайг и аккур. Первый, молодой рыжеволосый парень, что-то плел из тонких кожаных ремешков — Марчису с его места не было видно, что именно. Вечно эти сайг что-нибудь мастерят. А мальчишка-аккур в ипостаси взъерошенного волчонка лежал у самого щита, положив голову на лапы, и разглядывал компанию по ту сторону преграды. Маг понял, что это именно оборотень, а не обычный зверь, когда его глаза встретились с карими человеческими глазами маленького аккура.
— Так много яда, леди, — отозвался Марчис, только чтобы что-то сказать. — Неужели мы с вами знакомы и я успел вам так сильно насолить?
— Просто не люблю вашу расу, — пожала плечами аларинка и, потеряв интерес к собеседнику, отвернулась.
Марчис и не рвался общаться, ему было над чем подумать. Прежде всего хотелось все-таки вспомнить, кто он, и почему сидит взаперти в столь разношерстной компании. Магу очень не нравилось, что в темнице были собраны представители всех рас материка.
Марчис напрягал память и гонялся за населявшими ее тенями, но тщетно. Ему удалось вспомнить только одно слово. Или название?
Магнамара.
Глава 21
— Это то, что я думаю? — подозрительно покосившись на сооружение в центре крохотной площади, спросил Шактаяр.
— Несомненно, — тоном знатока столичных достопримечательностей ответила я. — Это виселица.
— Очень милое украшение городского пейзажа, — усмехнулся темный, проводя лошадь вокруг шестиугольного постамента. — Нужно будет посоветовать градоначальнику Каэра поставить парочку на центральных площадях.
— Она не действующая, — поспешил успокоить аларинца Эш, без особого восторга разглядывая резной каменный столб из светлого камня и четыре крюка в виде змеиных голов, устремленных в сумеречное небо.
