Корин Холод - Братство, или Кризис Сумеречных
— Как же ты так, Хамелеончик? — прошептал он. В правом, уцелевшем глазу девушки застыло удивление. Вит опустился на колени, устроил её голову у себя на бедре, осторожно закрыл ей глаз и тихо завыл.
* * *— Жаль, что нас будет лишь пятеро…
— Ты вспоминал о нас?
— Полей мне…
— Может быть, проще пойти к ним и изложить ситуацию?
— Не хочу погибнуть на иной Грани, неизвестно за что…
— Сто лет не была на море…
* * *— Прости меня, сестрёнка… прости. Я привёл тебя на смерть.
— Я не успел, Вит. — В голосе Эрика звучала неподдельная боль. — Не успел. Я могу помочь тебе? Хоть чем-то.
Полукровка застыл, переводя дух и сглатывая слёзы.
— Унеси её отсюда, Карлссон, прошу тебя. И помоги приготовиться к похоронам. — Он замолчал и потом продолжил окрепшим голосом. — У меня ещё будут дела. Сова. Нам. Агентство. Надо расплатиться с долгами.
— Я всё сделаю. Вит…
— Я справлюсь.
* * *— Смещение линий завершено. Одиннадцатый уровень, дамы и господа. Что-то я давненько не видела подобного следа. — Спокойный женский голос на канале связи.
— Согласен с вами, Жрица. Это Чтец. Последний раз я встречал подобную его активность лет двести назад. — Александр Евгениевич поправил галстук.
— Операция закончена? — Мэрионн.
— Да, отыщите выживших. Кризис Сумеречного Братства считаю завершённым. Теперь нам осталась только рутина.
— Что делать с Витом?
В переговоры вклинился уверенный мужской голос. Хаотическое обсуждение произошедшего мгновенно стихло.
— Пусть делает, что хочет. Я подтверждаю его невиновность.
— Да, Ваше Высочество.
— Ещё одно. Они собираются забрать тело Кит. Не допустите этого. Её останки необходимы для дальнейшего расследования.
Александр Евгениевич отключил рацию и посмотрел на Воина. По подбородку главы отдела текла кровь из прокушенной губы.
— Воин, я могу поговорить с Его Высочеством. В конце концов…
— Нет. Всё, что обретено здесь, идёт мне только на пользу. Это жестокий урок, Сандер, но я понимаю его. — Он стёр с лица кровь и улыбнулся страшной улыбкой. — За всё нужно платить.
— Именно так, друг мой, — медленно сказал Александр, не сводя взгляда со своего собеседника. — За всё нужно платить. Только не всегда цена кажется нам адекватной.
* * *Боль ушла неожиданно и сразу. Он не открывал глаз, просто наличие или отсутствие век перестало что-либо значить для него. Над ним склонилось безумно красивое женское лицо.
— Я и не замечал, как ты прекрасна, — прошептал Лис.
— А многие говорят, что я уродлива. — Она улыбнулась. — Да и ты имеешь все основания считать так.
— Ты… жизнь?
— О нет, мой рыцарь, я не жизнь, ты ведь позвал меня одним из моих имён. Так и не удосужился за десять лет узнать, кто я такая?
Он неловко пожал плечами и обнаружил себя сидящим на ступенях храма из белого и золотого камня. Это не был храм Посейдона, который они когда-то разрушили, но женщина была та же. Только она стала неизмеримо красивее.
— Извини. Было не до того. — Он повертел головой. — Как-то не так я представлял себе место, где мне придётся искупать свои грехи.
— А кто говорит об искуплении? — Тихе звонко рассмеялась. — Ты наделал ошибок, тут я согласна; получил от меня помощь, это также было. Или ты рассчитывал оказаться в аду, где тебя будут поджаривать на медленном огне? Так в аду ты уже побывал, разве нет? Очищение страданием произошло.
Он перевёл взгляд на свои ноги. Ноги были как ноги, в тёмных брюках со стрелкой и почему-то босые.
— Я буду жить?
— Вечно, мой рыцарь. Ты будешь жить вечно.
— Почему ты называешь меня своим рыцарем?
— Потому, что ты отдал мне себя без остатка, помнишь? Или будешь юлить и отказываться? — она притворно нахмурилась.
— О, нет, я не отрекаюсь от своих слов. Прости, трудно соображать, когда ты должен был умереть и вдруг оказался бог знает где. Кстати, где мы?
— У меня дома, — с улыбкой ответила она, — и у тебя теперь тоже. Это храм Судьбы.
— Так ты…
— Дошло, наконец? — Тихе вновь рассмеялась. — Фортуна, Тихе, Фатум, Рок, Судьба… всё это — мои имена, рыцарь. Призвав меня, ты вытащил самую счастливую карту на свете. Мне не могут служить люди — они слишком слабы. Существа с Рубежа и иных слоев реальности, такие, как твой отец, чересчур своевольны. Различные же нелюди, рождённые на гранях мира, не всегда подвластны мне. Их путь зачастую пишется без моей помощи. Я всего лишь храню этот текст, но не в силах изменить его. А ты — идеальный вариант. Полукровка, родившийся и выросший в жестоком мире людей и обретший силу.
— Текст? То есть, книга Судьбы….
— Я и есть книга. Скрижали, свитки и моток нитей в придачу. Что, не похожа?
Он покачал головой.
— Но зачем я тебе? Ведь ты всесильна.
— О, вот тут ты глубоко заблуждаешься, мой рыцарь. Я могущественна, и, тем не менее, многие мелкие дела ускользают от моего взора. Я вижу лишь общий рисунок и меняю его. Но нити, вплетённые в этот гобелен, плетут мои эмиссары. Ты же будешь челноком, что поведёт за собой эти нити, — её голос стал торжественным. — Встань, названный Лисом.
Он поднялся.
— Встань и слушай меня. Отныне ты тот, над кем не довлеет ни время, ни пространство. Ты тот, в чьём тексте никогда не будет поставлена последняя точка. Ты тот, в чьей власти будет расставить запятые в книге чужих судеб.
Он тихо хмыкнул.
— А другие знаки?
— Другими знаками займутся другие, — очень серьёзно сказала Тихе. — Ты сделал свой выбор, приведя Сумеречное Братство на край гибели ради собственного бессмертия. Ты отдал свою жизнь, смерть, кровь и дар в мои руки, а твоя душа не принадлежит тебе после смерти. С этого мгновения и навсегда ты — мой рыцарь. Чтец Судьбы.
Тихе неожиданно оказалась совсем близко, и Лис задохнулся, когда тёплые губы Судьбы коснулись его губ. Он прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, мир вокруг него изменился, как и сам Лис. Навсегда.
С его кожи пропали редкие веснушки, она посмуглела. Волосы, забранные в хвост, сделались чуть темнее, приобретя цвет благородной меди. Чтец поднял глаза к небу, и солнце отразилось в многоугольных радужках цвета благородного сапфира. Зрачки медленно изменили форму. На мир взглянули Очи Чтеца: две запятые. Он почувствовал что-то в своей руке и опустил взгляд. В ладони была крепко зажата небольшая книга в светлом металлическом переплете. Он открыл её и, не отрывая глаз от страниц, сделал шаг вперёд.
