Дарья Еремина - Душа Императора
- Саша… - Хелен встала, но отшатнулась от взгляда и замолчала.
Кулаки, челюсти, плечи напряглись до боли в суставах, в глазах темнело… Не разбирая направления я пошел… В пустыне нет дорог, которые я мог бы видеть…
Я шел, пока за спиной не стих треск костра. А потом прорвало…
Никогда, ни одно живое существо моего мира не могло вызвать даже подобия этого бешенства. Ни одно же живое существо не могло вызвать все разнообразие чувств, какое стало доступно с Марго. Рад я был этому в те моменты? Я ненавидел ее… Не помню, каким образом у меня во рту оказался песок: проснувшись, я долго отплевывался. Сколько я кричал, рыдал, бил землю и проклинал этот чертов мир – не знаю. Хвала богам никто не подошел: выйдя за пределы лагеря, я очень скоро перестал себя контролировать. Никогда в жизни не мог бы я представить того, что творилось со мной в тот час. Не думаю, что прошло больше времени . Не знаю, какие силы удержали меня, чтобы не вернутся в лагерь и не разнести там все – страха не было и в помине.
Там же на песке в сотне метров от лагеря я и уснул…
Проснулся я затемно от жуткого холода. Один из уже знакомых призраков пустыни крутился рядом. Казалось, что от него было еще холоднее. Стряхнув песок с лица, я начал отплевываться. Пошел к лагерю, ориентируясь на собственные следы и бледный свет зыбучего эньца. Обхватив плечи руками, ежился от холода.
У маленького костерка привычно сидел Артур. Коротко взглянув на меня, лишь, кивнул. Марго свернулась в клубок под двумя нашими одеялами, накрывшись до глаз. Полив на руку из одного бурдюка, я ополоснул лицо, щека, пострадавшая в день встречи с рукотворным тайфуном легонько защипала. Потом присел рядом с Артуром.
- Она сводит меня с ума…
- Не только тебя… - Тихо засмеялся он и я усмехнулся. Очень быстро я начал осознавать, что перестал бояться потерять ее, перестал опасаться Артура. Да и Артур, не собираясь, впрочем, отказываться от своих планов, несколько поменял то ли тактику, то ли отношение к происходящему. В эту ночь поменялось очень много, кроме моей одержимости Марго. Любви, нежности, пугающей необходимости видеть ее, обладать ей.
- В этом мире мы как будто оголились, ты замечаешь?
- Ну, я бы выразился по-другому. – Артур передал мне недоеденный мной же вчера кусок засохшей лепешки. – Здесь нет масок. При всем желании ты не будешь таким, как был там…
- Почему-то я сомневаюсь по этому поводу, глядя на одного из нас… - Я поднял взгляд на мужика, благодарно пережевывая засохший хлеб. Он повернул голову к Владу и снова повернулся ко мне. – Значит, не ошибся. – Подытожил я.
- Возможно, это его талант в этом мире? И… кстати. – Артур встал и потряс одной ногой, разгоняя кровь. Я следил за ним снизу вверх, но он передумал говорить. Я поднял бровь. – Как-нибудь потом…
- Брось… - Я тоже поднялся. – Ты не из тех, кто, сказав «а» не говорит «б»…
Артур тихо засмеялся, стараясь никого не разбудить.
- Пусть это будет моей форой…
Настала моя очередь тихо смеяться. Старик ни в какую не собирался отступать. После этой ночи я даже не мог злиться на него.
- Ты ужасно выглядишь. – Марго, зябко ежась, села ближе к костру.
Я не сдержал улыбки, прикидывая свой вид: взлохмаченный, с недельной щетиной и содранной щекой – зрелище не для слабонервных. Не обращая внимания на ее опасливый взгляд, я присел рядом и обнял за плечи.
- Я… Я хотела попросить прощение за свое ужасное поведение. – Пробормотала она. – Я, просто, совершенно растеряна: забеременеть от совершенно незнакомого парня, да еще в каком-то совершенно чужом мире… Тяжело все это осознать и принять.
Я выдохнул, убирая руку с ее плеча, поднялся.
- Ты сама понимаешь, что говоришь? – Я быстро прикоснулся к вискам, сдерживая эмоции. – Да ты этот чертов песок с ума свести можешь… - Песок мелкой пылью разлетелся на ближайшую циновку. – Я же живой человек! Живой! - От моего крика проснулись все, кто не успел подняться. – Живой, ты понимаешь?
Становилось снова невыносимо тяжело, в висках болезненно застучало.
- Как же можно обращаться так с людьми? Что я для тебя? – Вернувшись к Марго, я опустился рядом с ней на колени и замер, ожидая ответа. Она молча смотрела на меня. – Я же люблю тебя… Ты представить себе не можешь, что значишь для меня ты… и ребенок.
Марго дернулась, как от удара. Встала, подбирая с собой оба пледа, и отошла на пару шагов.
- Если бы мы не оказались в этом чертовом мире, - тихо начала она. – Уже завтра я уехала бы в Москву. Мы больше никогда бы не увиделись. И никогда бы ты не узнал об этом ребенке, никогда! Он как был только моим, так и останется… То, что ты его зачал – не более чем случайность…
- Марго! – Одернул ее Тимур, подбирая ноги. Похоже, даже для него это было слишком. Я молча ждал, когда мой мир окончательно разрушится.
- Я не люблю тебя, понимаешь? Можешь беситься дальше, сколько душе угодно…Я другого люблю и никто мне не нужен.
- А муж в могилке не ревнует к тому, с кем ты спишь?..
Я услышал мягкий шорох упавших на циновку шерстяных пледов и разрывающий пространство звук ее пощечины. В глазах заплясали искорки.
«Дыши». - Подумал я и выдохнул. Обрушившаяся на меня как лавина боль, сжимала сердце и легкие. Даже костер боялся стрельнуть искрой, и только пульс тяжелыми молотками стучал в висках.
Пока все в гробовом молчании пережевывали завтрак, я собирал верблюдов. Как можно скорее хотелось убраться из этих песков, из этого мира, где простое человеческое чувство способно превратится в подобную пытку.
Остаток пути мы разделили верблюда с Максом. Все время до обеденной стоянки он пытался начать какой-нибудь разговор, вспоминал анекдоты… Но к вечеру сдался. Я практически спиной чувствовал сочувствующие взгляды ребят и Катьки. То признание, то унижение, свидетелями которого они стали, в миг отвернуло их улыбки от Марго. Лишь Влад весело травил анекдоты ей на ухо – человек, не признающий границ и готовый поддержать сразу всех.
8
Город Баэндар показался нам незадолго до заката. Катя неугомонно прыгала в седле, описывая то, что мы могли увидеть, только приблизившись к городским стенам вплотную.
- А что это за знаки над башнями? – Спросила она и я успокоено вздохнул, что вижу их не только я.
- Это… Маяки. – Нашлась Хелен, скорее всего снова воспользовавшись нашим словарем.
Город был окружен высоченной, наверно с пяти этажный дом, стеной. По самому краю, практически плавая в воздухе, светились мягким оранжевым светом тысячи фанарей. Лишь подойдя вплотную и задрав голову я понял, что фанари эти представляли из себя то ли стеклянные, то ли каменные конусы, действительно плавающие в воздухе в метре или двух от края стены. Я осторожно прикрыл рот, готовясь к новым зрелищам. Мы молча пошли к распахнутым кованым воротам. За спиной то и дело слышались восхищенный вздохи Кати и эмоциональный матерок парней.
