Лев Жаков - Бешенство небес
– Занятно, – сказал Тео, пятясь от ряда машин и окидывая их долгим взглядом. – Пацан и девка. Что-то случилось, и они остались внутри этих штуковин. А остальные? Машины раскрылись, и они... куда делись пассажиры? Покинули это место, которое, быть может, когда-то находилось выше, возможно, даже у самой поверхности или на ней, и что же... Что я вижу, какую картину, о чем она говорит мне? Это нечто... некие... лодки? Да, лодки, возможно, летающие, откуда появились люди. Возможно ли, чтобы все... – Капитан надолго замолчал, затем пожал плечами и вдруг устремился обратно к шару, поджидавшему его в начале пещеры, крича на ходу своему мечу: – Но продолжим наше путешествие! Мне не под силу разгадать эту загадку, но я чую, что впереди ждет еще много интересного!
Вскоре шар сам собой немного замедлился, сделал резкий поворот влево и долгое время летел по крутой дуге, постепенно забирая, как казалось пассажиру, на северо-восток. После этого скорость увеличилась до предела, и Смолик, бросив меч, наклонился, глядя вверх по ходу движения: высоко над трубой он увидел белые фигуры и быстро понял, что это серапионы.
– Так они могут... – в полном изумлении пробормотал Тео. – Тоже могут передвигаться здесь!
Около десятка моллюскоглавцев плыло над бездной сквозь желе, которое при каждом их движении испускало волны тусклого свечения, окружая пловцов пульсирующими бутонами. Извиваясь, быстро шевеля хвостами, они косяком приближались к поверхности.
Вскоре серапионы остались позади и пропали из виду. Цвета стали более густыми, насыщенными, теперь вокруг пузыря все играло изумрудными и ярко-зелеными красками, переливалось, искрилось. Под трубой распростерлась не то долина, не то пещера в форме яйца. В нижней части разряженный эфирный пух кипел, выстреливая из прорех в желейном дне. Сине-белые струи вырывались наружу, дымясь и пенясь, – нечто вроде полуспящего подземного вулкана, из глубин которого сквозь трещины просачивалась раскаленная облачная субстанция. Воспаряя под своды пещеры, она конденсировалась там, покрывая покатую стеклянную поверхность крупными мутно-белыми каплями, что постепенно съеживались, втягиваясь в желе сквозь незаметные поры. Тео видел, что над пещерой-яйцом – и на той высоте, где пролегла труба, и еще выше – мягкое стекло имеет белесый оттенок. Сквозь него поднимался пуховый пар, масса разряженного вещества, которое, должно быть, выше постепенно сжималось, стягивалось в отдельные крупинки, после в хлопья – и становилось облаками. Ну а те каким-то образом, должно быть, сквозь трещины в дне, проникали выше, наполняя собой облачный океан... создавая его.
По мере движения пузыря капитан медленно поворачивал голову, наблюдая за бесконечным кипением влажной эфирной каши, заполнившей яйцеобразную пещеру, пока та не осталась позади.
– Это, – сказал Смолик мечу и почесал лоб. – Э... источник облаков? Нет, вот так: Источник Облаков. Да, уверен, он и есть.
Тео заснул, а когда проснулся, вокруг было все то же самое. Есть пока не хотелось, хотя проспал он долго и теперь подозревал, что вскоре желудок даст о себе знать.
Капитан прошелся по пузырю, кивнул мечу, пробормотал: «Надо бы дать тебе имя, мой остроязыкий друг», – и тут труба изогнулась. Смолик знал, что в карете, когда она набирает ход, тебя прижимает к стенке, а когда лошади резко замедляют бег, соскальзываешь с сиденья. Пузырь двигался с громадной скоростью, и капитана должно было бы уже размазать по стенкам ровным слоем. Но ничего такого не происходило: наполняющая шар субстанция, это вещество, что скрывало внутри себя призрачные механизмы, как-то смягчало движение, сглаживало изменения скорости.
Пассажир уселся обратно, а пузырь стал поворачивать.
– На юго-восток, – пробормотал капитан. – Сдается мне, теперь – на юго-восток, хотя здесь трудно определить направление... – Он замолчал, увидев, что€ лежит по правую руку от их пути.
Пещера напоминала ту, яйцеобразную, но была поменьше, пух в ней почти не бурлил, лишь отдельные потоки тонкими длинными вихрями извивались между стеклянных камней. Выше они расплывались, сливались воедино, становясь мутно-белым туманом. В тумане этом над полом вздымалось нечто вроде толстого сухожилия – узловатый столб, на вершине которого было округлое тело, покрытое лиловыми вздутиями, розовыми наростами, пузырями и ямами. От него вверх и в стороны протянулись тонкие алые нити, концы которых исчезали в стенах и своде пещеры. Нечто вроде кровеносных сосудов, вен, хотя бежала по ним не кровь, но то же вещество, из которого состояло все окружающее, только разжиженное и розоватое.
При виде этой картины Тео прищурился, после хлопнул себя по колену и вскричал:
– Сердце... нет, разрази меня гром, – почка мира!
Он зашевелил бровями, напряженно размышляя, оглянулся, посмотрел вверх, вниз и уставился перед собой, что-то шепча, будто решая в уме сложную задачку. Потом замолчал и привстал, когда впереди показались серапионы.
Почти вплотную к дороге-трубе желе рассекала трещина, очень глубокое и узкое ущелье с отвесными стенами, протянувшееся от самой поверхности. На дне лежали камни – обычные, какие во множестве можно увидеть вверху. Брови Смолика вновь приподнялись, когда он понял, что обитатели облаков пытаются заделать прореху. У нескольких в руках были светящиеся сгустки, отдаленно напоминающие призрачные механизмы в пузыре, но более материальные, зримые. С их помощью моллюскоглавцы стягивали вместе стенки ущелья, сшивали их, в то время как остальные брали лежащие на дне камни, втягивали в желе прямо сквозь склоны и плыли вверх, толкая булыги перед собой, с трудом проталкивая их сквозь мягкое стекло, – по всей видимости, для того, чтобы вернуть туда, откуда они упали.
– Так я, выходит, все же смог бы... Тоже смог бы перемещаться там? – спросил Тео у меча. – А? Хотя нет – чем дышать в этой жиже? Ведь серапионы, кажется, не дышат. Но если... – Он замолчал и резко сел, отпрянув от стенки пузыря, потому что они как раз достигли ущелья и помчались вдоль него: труба пролегала почти вскользь, еще немного, и трещина повредила бы ее.
Совсем близко, всего в четырех шагах от Смолика, пронеслись белые фигуры серапионов, капитан увидел неподвижную рожу одного из них, нечеловеческие глаза взглянули на Тео, а затем ущелье осталось позади.
Вскоре он опять ненадолго заснул, а проснувшись, увидел еще один исполинский о€рган – нечто среднее между почкой, желудочным мешком и сердцем, – висящий у дна широкого конуса. Пузырь уже почти пролетел мимо, и Тео вскочил, протирая глаза. Там, на дне, было несколько человеческих фигурок, они кланялись и, кажется, танцевали вокруг почки, выполняя какой-то ритуал, – все это слишком быстро исчезло из вида, чтобы Смолик успел разглядеть подробности.
