Ниамару - Стрелы судьбы
— Вот, держи пока халат. А рубашку и брюки я тебе попозже организую. Вон там висит полотенце, в той бутылочке мыло.
— Спасибо.
— Спинку потереть? — она подарила ему озорную улыбку.
— Не надо, сам справлюсь.
— Ну давай, — и она оставила его одного.
Горячая вода после долгой дороги царевича совсем разморила. Он выбрался из ванны, широко зевая и закутался в длиннополое одеяние, названное халатом. Иван немного побродил по дому и нашел Ягарину на кухне. Она рылась по шкафчикам и выставляла всякие коробочки и баночки на стол. Иван присел на стул и стал за ней наблюдать, однако это занятие оказалось не лишенным определенных трудностей — когда девушка наклонялась за чем-нибудь, ее и без того коротенькое платьице еще больше оголяло ее соблазнительные бедра. Иван устал отводить глаза и через мгновенье вновь обнаруживать, что он на нее смотрит. Она была очень подвижной, и все ее движения были легкими и простыми. Она делала много лишних жестов, то почесывала затылок, забираясь пятерней в рыжие кудряшки, то прикладывала пальчик к губам, то сосредоточенно терла подбородок, то щелкала пальцами, тут же срываясь с места. Иван невольно стал сравнивать ее с Веленой, обладавшей расчетливой грацией хищницы. В каждом повороте головы синеглазой чародейки, даже когда она была в обличье кикиморы, чувствовалась гордость, иногда доходящая до надменности. Ивану никогда не было легко рядом с ней. А сейчас перед ним прыгала озорная девчонка, такая живая, теплая, уютная и в то же время, хранящая свою совсем не мрачную загадку. Маленькая ведьма, готовая даже свою силу использовать для баловства. Иван вспомнил ужасную бабку, теперь это показалось ему смешным.
— А что ты делаешь, Ягарин? — спросил он.
— Приворотное зелье! — она изобразила злорадную улыбку, — Чаю хочешь?
— Чтобы мне зелье подлить?
— Расслабься! Я его еще не сварила! И потом, с чего ты решил, что для тебя?! Вот втюхаю его тебе для змия, потом будешь от него по всем горам бегать! — она звонко расхохоталась, и Иван невольно подхватил ее смех.
— За что ж так жестоко, Ягарина?
— Почему жестоко? Горган — мужчина красивый!
— А мне-то это на что?!
— А, не обращай внимания! С Виланом побольше пообщаешься, еще не таких шуточек нахватаешься!
— Что-то мне не очень понравилось с ним общаться!
— Знаешь, меня это даже радует, — она опять прыснула в ладошку.
— А Горган, он какой из себя?
— За Велену беспокоишься?
— Ну-у-у…
— Правильно беспокоишься! У него обалденные золотые глаза и иссиня-черные волосы ниже плеч. И такое мускулистое смуглое тело!
Иван почувствовал, что ему неприятно слышать слышать от нее такие вещи про змия. Но он попытался убедить себя, что это из-за Велены.
— Ясно…
— Да ладно, не кисни, а то опять к зеркалу отправлю! Ты что, не понимаешь, какой ты сам хорошенький?! — на его коленях внезапно оказалось ее легкое тело, и его рукам показалось самым естественным обнять девушку.
Она улыбнулась и устроилась поудобнее, болтая ногами, ее милые пальчики ласково потрепали его волосы.
— Ягарин, а Вилан… он может что-нибудь плохое сделать? — спросил царевич.
— Нет. Он хороший. И очень добрый. Он, конечно, иногда может какую-нибудь вредную шутку сотворить, но плохого — нет. А почему ты спрашиваешь?
— Он обещал найти моего друга и… в общем, я ему не верю… он даже не спросил, как Корвень выглядит.
— О, за это не волнуйся! Ничего с твоим Корвенем не случится! Нашел, за кого бояться, а тем более из-за Вилана! Давай-ка я лучше тебе чаю налью!
Она спрыгнула с его колен и заварила ароматный травяной чай. Вручила ему кружку, а сама продолжила осмотр своих запасов. Иван опять зевнул и скоро начал клевать носом.
— А ну-ка, пойдем, я тебя спать уложу! Умаялся, красавчик, по лесам бегать! — рука Ягарины опять взъерошила льняные кудри.
Иван только кивнул, а потом его устроили на широкой мягкой кровати, и он провалился в сон.
***
Велена сидела на подоконнике спиной к окну. Очередное приглашение к обеду она отвергла, но на этот раз Горган не стал настаивать, и ей стало грустно. Она отчетливо почувствовала разочарование. Вчера ночью она показала свою слабость. Проклятье! Но разозлиться не получалось, даже на себя. Велена решительно спрыгнула с подоконника и твердым шагом направилась в самую дальнюю комнату своих апартаментов. Взмахом руки она заставила дверь в спальню снова стать видимой, а потом медленно отворила ее и сделала шаг внутрь. Калы в молочно-белых вазах все также свежи, перламутрово-бежевый шелк снова выглядит неприкосновенным.
Велена сжала кулаки. Вспомни!
Тот день. День, который она никогда не позволит себе забыть.
Она как обычно отправилась в Ледяные Горы, чтобы убедиться, что у ее подданных все хорошо в ее отсутствие, и решить накопившиеся у них проблемы. Ее пребывания там один день в неделю было вполне достаточно, к тому же к ней всегда можно было выслать гонца. Но тут вдруг к ней заявился Вилан — этот маленький зеленоглазый чертенок, и с плохо скрываемой тревогой спросил, не видела ли Велена Ягарину. Эта рыжая бестия, которая никак не могла оставить в покое Горгана — своего бывшего любовника, приходилась Вилану троюродной сестрой. Хотя, возможно, их родство было и еще более отдаленным, но он почитал своим долгом заботиться об этой смертной. Когда Велена спросила, с какой стати он ищет ее именно здесь, Вилан сказал, что сегодня она умчалась с намерением с ней поговорить, а вернее разобраться. Велене очень не понравилось, как виновато отвел глаза Вилан. Как только он, извинившись, ушел, Велена поспешила в замок Горгана, чувствуя как нарастает в сердце нехорошее предчувствие. Она прошла по всем комнатам замка в поисках мужа, но его нигде не было. И когда она, наконец, оказалась перед дверью их спальни, что-то заставило ее остановиться. Велена очень медленно и бесшумно отворила дверь. На их супружеской постели спали два утомленных любовника. Рыжие кудри, перемешались с иссиня-черными локонами. Велена также тихо закрыла дверь, развернулась и ушла, надеясь, что слуги не заметили ее стремительного визита…
Он нашел ее только через два дня. На карнавале в Корфонелльском лесу… Пьяную, до безумия веселую… В объятиях двух прекрасных близнецов-эльфов в легких полумасках. Она запуталась в их руках, утонула в их серебристом смехе, ловя попеременно их сладкие губы. Горган чуть не убил их, за что ее до сих пор терзала вина. Она защищала этих прекрасных созданий как самое священное, что было для нее на этом свете. Если бы они пострадали из-за ее безрассудства, она бы этого себе не простила. Но Горган, к счастью, оставил их в покое и даже извинился, быстро поняв, что они ни при чем в данной ситуации. А потом она смотрела, как он в ярости метался по своему замку, обрушивая на нее потоки обвинений в вероломстве и бесстыдстве. Это лишь немного облегчило ее боль. Он так и не узнал, что это была месть, Что все ее ядовитые слова, брошенные ему, были продиктованы уязвленным самолюбием. Что ее душа истекала не ядом, а болью… Что его заклятье стало убежищем для разбитого сердца, а вовсе не наказанием… По-настоящему изменить ему она решилась только через три года… когда вслед за стрелой, в которой она узнала руку своего двоюродного дяди, к ней явился прекрасный смертный мальчик. Такой чистый и невинный… и она поверила, что связь с ним не могла причинить ей новой боли… Она так устала… Она не видела выхода… И вдруг эти голубые глаза, глядящие на мир со столь искренним ожиданием чуда. Ее дядя слишком хорошо знал, как притягательны для бессмертных подобные юные создания… И она сдалась, приняв столь милый подарок… он был слишком своевременным для души, уставшей бороться с болью…
