Майкл Нортвуд - Поединок
В небольшом провале между этим холмом и следующим из-под песка пробивались несколько клочков густой травы, и Деггубэрт спустился вниз, радуясь признакам того, что жизнь еще продолжается. Он аккуратно, стараясь не причинить растительности большого ущерба, сорвал несколько самых толстых, сочных травинок и, очистив их от налипших песчинок, положил в рот и стал пережевывать, надеясь выжать хоть немного влаги. На вкус трава оказалась терпкой и горьковатой, но смотритель жевал ее и жевал, пока не почувствовал некоторое облегчение. А потом снова зашагал, направляясь прямо вперед – туда, где, как он предполагал, есть хоть какое-нибудь жилье и поселенцы…
Когда небо посветлело, и вдали уже можно было разглядеть детали местности, Деггубэрт сделал новый привал. На одном из песчаных холмов смотритель обнаружил большой плоский валун, уселся на него и, давая отдохнуть натертым ступням, попытался понять, куда же его занесла нелегкая.
Далеко-далеко, почти у самого горизонта, отсвечивало в сиянии затухающих звезд более яркое, чем пески, пятно, и Деггубэрт наконец понял, в каких местах он оказался. Это было Озеро Сына Уилкинса, один из немногих, – хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать, – водоемов среди пустыни. И располагалось оно в прямо противоположной стороне от прибрежной полосы. Выходило так, что путь Деггубэрта пролегал через Средние Места…
* * *
… Огромный паук склонился над Деггубэртом и нацелился на шею смотрителя, пугающе поигрывая жвалами. Еще немного – и они сомкнутся на горле, разрывая кожу, вены и сухожилия, ломая кости и выпуская кровь. Еще немного…
Деггубэрт очнулся в холодном поту, тряхнул головой: «Привидится же такое! Не сон, а потеха демонов». Огляделся. От песчаных холмов тянулись вниз недлинные тени, а солнце уже зависло на четверти своей обычной дуги. Блестящее пятно неглубокой воды впереди заметно приблизилось; сейчас уже караульщик четко различал очертания берегов и полосу глинистого берега с частыми кустами высокого тростника. Тростник местами колыхался, но гладь воды не подернулась рябью.
«Значит, – подумал смотритель, – это не ветер дует, а что-то другое тревожит травы…»
Он уселся на высоком песчаном холме и терпеливо ждал, пока это что-то не покажется на свободном пространстве – и наконец его терпение вознаградилось. Большое скопление тростника раздвинулось, из зарослей травы высунулась сперва голова, а затем – медленно, неповоротливо – и вся туша чудовища.
Таких многоногих Деггубэрт еще не видел, хотя по рассказам стариков знал, что бояться их не стоит. «Родолия-Ведалия» – так называли огромных жуков, туловище которых напоминало половину сваренного вкрутую и разрезанного яйца варана, положенную на плоскую сторону и покрашенную сначала черным лаком с сажей эвкалипта, а потом – в красные круглые пятна поверх черного цвета. Из-под туши выдвигались три пары коротких цепких лапок, довольно резво перебиравших по глинистой земле, а чувствительные усики, плоские и гладкие, по бокам от небольшой, аккуратной пасти с маленькими жвалами, росли так низко, что почти цеплялись за неровности почвы.
Не торопясь, Родолия-Ведалия обстоятельно ощупывала берег, кончики усиков то и дело приподнимались повыше и сразу же опускались обратно; казалось, многоногое что-то ищет. Деггубэрт напрягся, вызывая в памяти давние рассказы стариков, и обрадовался: Родолии-Ведалии – исконные враги тлей.
А это могло значить только одно: где-то поблизости можно найти ленивых белых тварей, на охоту за которым вышли сейчас жуки. Достаточно проследить, куда поползут многоногие, чтобы, если возникнет такая возможность, отведать тлиного молока и не только подкрепить силы, но и утолить жажду, которая мучила все сильнее.
Вглядываясь в линию берега, смотритель наконец обнаружил слабое копошение. В том месте трава тоже колыхалась, но не так размашисто, и Деггубэрт понял: то ползают среди зарослей тли, и идти следовало именно туда. Осторожно, чтобы не быть замеченным возможными хищниками, караульщик перебегал от холма к холму, низко пригибаясь и сыпля проклятиями из-за усиливавшегося зуда в ступнях, пока наконец не достиг полосы тростников. Отсюда до тлей оставалось всего ничего, и Деггубэрт приготовился преодолеть это расстояние без досадных помех.
Он срезал несколько тростинок у основания, удалил верхние части, оставив только нижние – самые толстые и прочные. Потом примерил их к подошве: подходят точно. На каждой трети длины тростинки он проделал углубления, а затем крепко-накрепко примотал стебли к прохудившейся подошве нитью, вытянутой из рукава; нить же завязал внутри кайда, просунув ее в провернутую острием ножа дырочку. То же самое Деггубэрт проделал и со второй обувкой, потом оценил свою работу, рассмотрев со всех сторон. Получилось просто, добротно и прочно.
«Дня на два-три хватит, – подумал смотритель. Он уже смирился с собственной ошибкой и приготовился к дальней дороге. – А потом починю опять ».
Деггубэрт нарезал еще тростинок и сложил их в походную сумку, обвязанную вокруг поясницы. Потом, подумав, собрал верхние, тонкие ярко-зеленые стебли тростника и долго жевал их, пока вновь не утолил жажду.
«Теперь пора, – подумал он, еще раз взглянув на копошение тлей между тростником, вдалеке от Родолий-Ведалий. – Солнце поднимается все выше и выше, жара усиливается. Нужно успеть, пока голова свежа и силы теплятся…»
Он спустился с холма, обогнул соседний – так, чтобы вершина прикрывала от случайного взгляда многоногих, – и зашагал по широкой дуге: подойти к тлям следовало тихо и незаметно.
К счастью для Деггубэрта, ветер слабел и дул со стороны озера, так что жуки не чувствовали запаха человека…
* * *
Подходя к основанию последнего холма, отделявшего Деггубэрта от пастбища тлей, смотритель услышал звуки, ранее недоступные его ушам: легкий ветерок слегка сменил направление, и теперь доносил сюда подозрительный шум – скрипы, цоканье, скрежет, хруст и громкий шорох. Смотритель, пригнувшись, осторожно вскарабкался по склону дюны и устремил взгляд на прибрежный тростник.
Здесь, на глинистом берегу, среди зарослей, происходило нечто забавное. Тли уже наелись и со всей возможной скоростью улепетывали от Родолий-Ведалий к другим созданиям – гораздо более страшным, грозным и опасным. Первых смотритель еще не заметил, а вот тех, чьей защиты искали тли, узнал сразу: это были муравьи.
Твари, чьи продолговатые туловища состояли из двух яйцеобразных половинок – каждая больше бочки для кактусового вина, – быстро приближались к тлиному стаду.
