Виктор Исьемини - За горизонтом
— Нет, мастер капитан, мы их не трогаем. Зачем? Рабов они всегда водят самых дешевых, пожилых… Такие в наших болотах долго не протянут… Что с них, с монахов-то, взять? Зато если история дойдет до церковного начальства — так потом вони и писку столько будет… Нет, пусть уж ходят…
Тут я не сдержался и мстительно заявил:
— А вот тут вы просчитались. Это не монахи, а переодетые контрабандисты и фальшивомонетчики. Они добывают золото в горах Страха и чеканят поддельные имперские кроны. А конвои дешевых рабов — прикрытие. Прошляпили вы, благородный сэр, уж не обижайтесь на меня…
— М-да? Ну кто бы мог подумать? — только и промолвил рыцарь.
Но по его задумчивому виду я заключил, что благородный сэр уже делает кое-какие выводы и строит кое-какие планы…
* * *Аньг раскрыл глаза и попытался сесть. Резкая боль швырнула его обратно на жесткое ложе и выжала из пересохшего горла тихий стон. Тут же над ним склонился Счастливчик Кари. Удовлетворенно кивнув, авантюрист промолвил:
— Ну, что я говорил? А они еще сомневались в словах старого мудрого Кари! Ты жив!
— Жив? — машинально переспросил Аньг и попросил, — пить…
— Конечно, конечно, пей, — Кари осторожно приподнял золотоволосую голову юноши и принялся поить его из чашечки, — пей… пей… Это как лекарство…
С трудом оторвавшись от сосуда, Аньг спросил:
— Что это за гадость?
— Лекарство. Вино, родниковая вода из источника блаженного Мирна и кое-какие травы. Лола собрала. Знаешь ли, друг мой, что ты совершенно разрушил мою личную жизнь? Лола отказалась ночевать с тобой в одной палатке, а я боялся выпустить тебя из-под присмотра… А Лола сказала, что лучше будет спать под открытым небом и одна, чем делить кров с полупокойником, который вот-вот окочурится совсем… Но травы все же собрала какие-то и вот…
— Постой, Кари… Ты сказал — источник блаженного Мирна? Это же далеко…
— Ну да. Мы далеко ушли от того проклятого замка, где полегла вся твоя малышня…
— И тащили меня с собой? Но как, я же остался там?.. Должен был остаться…
— Верно, малыш. Ты сделал все, чтобы навеки остаться там — вопреки моим предупреждениям. Но я ведь — твой друг! Твой единственный друг, если желаешь знать. Я заставил Ренки и прочих вернуться и обшарить всю ту кормушку для ворон, которую сволочь Ирс устроил у своего замка…
— И все наши…
— Да, малыш. Они все лежали на том кровавом поле… Вся твоя «паства», наши мальчики — все как один… Уже остыли. Только в тебе теплилось дыхание… И знаешь, я был уверен, что найду тебя живым. Я всегда знал, что ты — не такой, как другие, ты не мог сдохнуть просто так… Ты должен был уцелеть — и старый Кари, твой друг Счастливчик Кари помог тебе…
— Не понимаю… Почему я — «не такой как другие»?
— Видишь ли, малыш, если бы я все еще мог верить, я бы сказал, что тебя хранит некое божество… Хотя бы твой «Гилфинг-дитя»… Если бы я все еще мог верить… Теперь же я поостерегусь пытаться что-то объяснить, но только я знаю — ты еще не исполнил своего предназначения в этом Мире… А значит — ты не можешь умереть. И все, кто окажется рядом с тобой — тоже будут живы… Может поэтому я держусь около тебя? — разбойник говорил уже, пожалуй, сам с собой, — нет, не знаю… Но все же я постараюсь, чтобы ты был жив, парень…
— Извини, Кари, — перебил старшего товарища Великий Пацан, — я посплю немного…
— Конечно, малыш, — улыбнулся тот, — делай все, что заблагорассудится…
Раненый закрыл глаза и глубоко вздохнул. Кари заботливо поправил на нем одеяло и вышел из палатки, стараясь ступать потише…
Перед палаткой его поджидал коренастый низкорослый разбойник, мрачную рожу которого украшала клочковатая бороденка. При появлении вожака он шагнул навстречу Кари:
— Ну, чего там с твоим молокососом?
— Теперь точно будет жить. Пришел в себя и выпил почти целую чашку отвара…
— Только я все же не пойму, атаман, какого рожна мы тащим его с собой уже через третью границу?
— Ты же подслушивал сейчас, верно? Ты всегда подслушиваешь…
— Это ты про то, что его хранит Гилфинг, а заодно — и всех, кто рядом? Дурость это, уж не обессудь…
— Я бы тоже так сказал, друг Ренки, но посуди сам. Парень получил двенадцать ран, как минимум две из них смертельные… Он почти месяц не приходил в себя, вы все его считали трупом, а кто оказался прав? Я! Он выжил, Гангмар забери меня, он выжил и теперь пойдет на поправку… А что до трех границ — то скажи, разве хоть у одной из них нас ждала беда? Мы шутя уходим от любой опасности! И так будет впредь, пока среди нас Аньг. Он наш талисман, он наша защита. Можешь мне не верить Ренки…
— Верю, Кари. Один Гангмар знает, что творится у тебя в башке, но ты всегда оказываешься прав…
— То-то… Я ведь замечаю, что и ты сам постоянно крутишься неподалеку от раненого. Тоже, значит, понимаешь, что рядом с ним — больше шансов выжить, а?.. То-то…
ГЛАВА 15
Наконец, к исходу пятого дня пути сухие островки между болотами стали попадаться чаще и чаще. Пока отряд шел через Болотный Край, графу Гезнуру не было нужды поторапливать капитанов — наемники сами стремились миновать негостеприимные земли как можно быстрее. Уж больно тяжелый, гнетущий какой-то, дух витал над этой проклятой страной — всем не терпелось поскорее выбраться из трясин и снова оказаться на твердой земле… Впрочем, местных жителей вроде бы не тяготила столь жалкая природа их родины — хотя, с другой стороны, они ведь не знали ничего другого. Попадавшиеся по пути болотники не были отмечены печатью угрюмости или чем-то другим в таком духе — наоборот, по сравнению с забитыми гевскими крестьянами, они выглядели более живыми и веселыми. Таким их сделал образ относительной свободный жизни — они ведь обитали на своих островках посреди болот, куда зачастую можно было попасть лишь по трясущимся хилым мосткам через топи. Так что господа и сборщики налогов не часто жаловали их посещениями и здешние сервы могли пользоваться некоторой волей внутри своих мокрых угодий… Свобода узника, которого никогда не посещает тюремщик, свобода отшельника, замурованного в келье…
Итак, преодолев наконец болота, наемники, чихая и ругаясь (многие, естественно, простудились во время ночевок в сырости), вышли наконец к южной границе Болотного Края… Вдали непрерывной полосой, вытянутой вдоль всего горизонта, синели горы… Горы Страха…
Здешние болотники не выглядели более похожими на прочих людей мира, чем их земляки с трясин — болота надежно отделяли их от всякого влияния цивилизации. Они сохранили в почти что первозданном виде быт и нравы «детей Хаверка»…
