Джон Райт - Последний страж Эвернесса
Несмотря на искушенность в сновидениях и все знания, полученные столь ужасной ценой, несмотря на свой бездонный опыт, Азраил де Грэй Уэйлок пережил настоящее изумление, когда вышел из дома целителей и снова вдохнул ночной воздух реального мира, завернувшись в плащ из кожи молодого человека.
VI
Странные, полные чудес ландшафты превосходили все его ожидания.
Черная и твердая, подобная застывшей лаве вулкана Инкуанок, поверхность под ногами пестрела геометрическими узорами из белых линий, словно искусное творение мастеров Нидвеллира. Над головой, сияя восхитительным светом, стройные шесты или копья из какого-то неизвестного эльфийского металла поддерживали хрустальные светильники, в которых жило неподвижное чистое пламя. Свет от этих белых огней был столь ярок, что Азраил сначала не понял, день на дворе или ночь. Он видел такие же огни, парящие под потолком в доме целителей, где они разговаривали между собой на странном шипящем языке, жужжа, как пчелы.
Под копьями там и сям припали к черной поверхности группы металлических хижин или коробок, приподнятых над землей на плоских цилиндрах. Каждая из этих хижин была слишком низкой, чтобы там мог обитать нормальный человек, но зато ее украшали громадные панели восхитительного хрусталя, такие чистые и большие, что Азраил затруднялся высчитать их цену, и такие прозрачные, что можно было разглядеть внутренности хижин. Скамьи внутри хижин располагались слишком близко друг к другу, чтобы там можно было сидеть, и смотрели все в одну сторону, словно вложенные одна в другую. На многих сиденьях валялся мусор.
За странным двором поднималась тонкая полоска деревьев, дальше просматривалась река движущихся огней, сияющих и вспыхивающих, как падучие звезды.
Немолчный рев и рокот доносились от этой реки, будто рев множества зверей.
За рекой и далее вздымались высокие башни, усеянные чистыми, немигающими огнями. Столь высокие, что Азраил де Грэй сначала по ошибке принял их за утесы. Эти строения взмывали выше башен Ниневии или великого Вавилона. Когда он, спрятав руку под куртку и отвернувшись от остальных, сотворил над сердцем знак Коф, в ответ не поступило никакого сигнала присутствия. Он понял, что башни выстроены не богами или бессмертными эльфами, но людьми. И улыбнулся про себя, когда это знание вошло в него.
За дверями дома целителей находились три фигуры: молодой титан с черной бородой, еще не обогнавший ростом обычных людей, облаченный в белое, словно жрец, девушка из рода фей, и калека в хитроумной повозке, сработанной в виде кресла. Назначение повозки было очевидно: с помощью колес она перемещала калеку в пространстве. Азраил восхитился искусством ремесленника.
Де Грэй распознал, что бородач в белом родом, скорее всего, с Кавказских гор, где обитают самые красивые из смертных. Знак огня у него на лбу свидетельствовал, что некогда он встретился с одной из вечных и древних сил мира, что старше богов. Поскольку единственной подобной силой в Кавказских горах оставался Прометей, творец человечества, Азраил догадался, что молодой титан, пока еще слишком юный, чтобы выделяться ростом среди людей, послан расстроить планы Азраила.
Ночная бабочка запорхала в воздухе над титаном и трижды обернулась противосолонь – ясный знак, что это охотник, который обитал в глубине великих лесов и знаком с искусством выслеживания и преследования.
Азраил предвидел появление охотников, но не так сразу. Затем он разглядел бледность правой руки бородатого титана и понял, что тот прикасался к мечу Кощея Бессмертного. Знак слабости, проклятия. Де Грэй был уже почти готов пренебречь угрозой бородатого титана. Почти.
Когда юная фея подпрыгнула в воздух, чтобы обнять титана (очевидно, они были мужем и женой), Азраил внимательно проследил за ее ступнями. Он постарался заметить, насколько быстро тень девушки метнется обратно к ее ногам, когда фея снова коснется земли. Тени подошв, казалось, неохотно протянулись, чтобы охватить ее ноги, когда та опустилась на землю. Это был знак: ей ведома тайна полета.
Странное дело: одуванчики, росшие на небольшой полоске травы у дверей, не отреагировали, когда девочка-фея наступила на них. Азраил был озадачен. Может, волшебная кровь в ней не чистая?
Определенные предвещающие знаки привели его к пониманию, что в Эвернесс его отведет один из трех ожидающих. Которому из них судьба поручила отвезти Азраила туда?
Стоя на месте, де Грэй крепко зажмурился, пока не увидел плавающий во тьме свет Маспела, бесцветный и металлический. Затем, быстро-быстро моргая, посмотрел на каждую из трех фигур поочередно, дабы узреть тени, которые они отбрасывали в этом свете.
Переводя взгляд с одного лица на другое, Азраил узнал себя в разрезе глаз и форме подбородка калеки: это был человек из рода Уэйлоков. Цвета остаточного изображения и веера силы, исходящие от мужчины во всех направлениях, открыли Азраилу, что это не просто Уэйлок, но страж Эвернесса собственной персоной.
И все же, как мог этот израненный человек быть наследником серебряного ключа? Для дедушки, о котором говорил Гален, он выглядел слишком молодо. Более того, перед внутренним взором Азраила маячил человек с окровавленными руками и толпой черных теней за спиной, смертельно раненных и вопиющих о мести. Так он определил, что мужчина является воином кровожадного Ареса.
Однако, как ни странно, при пристальном взгляде на этого человека не ощущалось холода, и волосы у него на загривке не шевелились, а сие означало, что мужчину не охраняет ни один из духов-защитников, которых страж Эвернесса мог по праву призвать из вод. В воздухе за спиной у мужчины вились пылинки, и по тому, как они перемешивались и танцевали, Азраил понял, что под курткой у того спрятано холодное железо, оружие огромной мощи, которое этот человек считает талисманом. Но это всего лишь смертное оружие, не обладающее духовной силой.
Азраила захлестнуло презрение. Коль скоро обязанности стража возложены на такого калеку, значит, дедушка провалился в глубины, куда не доходит солнечный свет. Этот человек – отступник, несведущий в высоких искусствах. Он бродит по земле беспомощный, как младенец, не имея при себе даже серебряного ножа для защиты от оборотня или соли, чтобы изгонять бесенят, не говоря уж о принадлежащих ему по праву более мощных талисманах, способных отогнать древнейших воинов тьмы.
Чувство жаркого гнева стало для Азраила неожиданностью: он и не представлял, как гордится своей великой семьей, их вечным терпением и верностью, их силой, их древней традицией, пока не увидел одного из своих отдаленных потомков – невежественного и неграмотного предателя великого наследия. Де Грэя удивило, что подобные соображения по-прежнему могут ранить его.
