Тим Пауэрс - Черным по черному
Старик негромко хохотнул, начал говорить, но спохватился.
— Гамбринус! — позвал он. — Это я, Аврелиан.
Даффи показалось, что старик сделал ударение на имени — не мог ли иначе Гамбринус назвать его как-то еще?
Внизу возник седовласый пивовар.
— Когда ты вернулся? — приветствовал он.
— Этим утром. Ха, — усмехнулся он, обернувшись к ирландцу, — они не думали, что я успею к Пасхе. Право, Гамбринус, признаю, что подчас я действую скрытно, но зато не делаю промахов. По крайней мере явных. Найдется, куда нам присесть? Наш друг полагает, что пришло время немного его просветить.
Вскоре все трое сидели на пустых бочонках вокруг стола, на котором мерцала свечка, и перед каждым стояла кружка темного пива. Аврелиан поднял наполненную до краев кружку и ухмыльнулся:
— Официально темное останется непочатым до завтрашнего вечера, но мы трое заслужили предварительную дегустацию.
— Ну, хорошо, — умиротворенно проговорил Даффи, — так где собака зарыта? Ты, выходит, волшебник? А если и так, не пойму, при чем здесь зажженная петарда, которую прошлой ночью я обнаружил на двери пивоварни? Давай рассказывай.
Аврелиан снова побледнел.
— Ты обнаружил петарду на двери? Вчера? Это в первый день Пасхи, — обернулся он к старому пивовару.
— Тогда я был за пасхального агнца, — заметил Даффи. — Зашвырнул хреновину подальше, так что разнесло только часть конюшни.
— Как видишь, события разворачиваются куда быстрее, чем мы ожидали, — сказал Аврелиан Гамбринусу. И добавил уже спокойнее: — Даффи видел таверну Бахуса — даже пил вино! — и рассказал об ифритах, охотившихся за ним ночью. Ибрагим уже не таится и, без сомнения, готовит удар в самое сердце, рассчитывая, расколов его, открыть тайные уголки мира. Пробудились и выходят на дневной свет существа, которые до сей поры лишь изредка бормотали во сне.
— Постой-ка, — нетерпеливо перебил Даффи. — Я опять запутался. Кто такой Ибрагим? Ты подразумеваешь великого визиря Сулеймана?
— Да, — сказал Аврелиан. — Он глава наших врагов.
— Чьих врагов? Пивоварни? — Чем дальше, тем все меньше смысла улавливал Даффи в этой истории.
— Запада, — кивнул Аврелиан.
— А-а… — пожал плечами Даффи. — Ты о турках. Тогда ясно. Я бы, правда, назвал их главой Сулеймана.
— А я нет, — сказал Аврелиан. — И Сулейман, думаю, тоже. Что известно тебе об Ибрагиме?
Даффи решил потерпеть до тех пор, пока не получит более или менее связные ответы.
— Ну, — начал он, — я знаю, что Сулейман назвал его своим великим визирем шесть лет назад, когда вышвырнул старого Пири Пашу. Хотя все думали, что пост отойдет Ахмеду Паше. Ахмед здорово разозлился и поднял в Египте мятеж, за что его, как мне помнится, обезглавили. — Даффи отхлебнул пива, рассеянно подумав о том, что напоминает ему этот вкус. — Да, и слышал я, что Ибрагима называют евнухом.
Аврелиан был явно ошарашен, а Гамбринус расхохотался.
— Впредь не болтай нигде подобной ерунды, — сурово заметил Аврелиан. — Но к делу… Что знаешь ты о его… происхождении?
— Ничего, — покачал головой ирландец. — Хотя, сдается мне, он из низкородных.
На сей раз Аврелиан невесело рассмеялся.
— Ниже, чем ты воображаешь. Он родился в Парге, на Ионическом море, и считается, что отец его был моряком, что в определенном смысле недалеко от истины, только плавал он не по земным морям.
— Как? — «Провались ты со своей магической тарабарщиной», — подумал Даффи.
— Настоящим отцом был демон воздуха, побывавший у его матери однажды ночью, в отсутствие мужа.
Ирландец начал было протестовать, но тут же вспомнил о существах, которые ему недавно встречались.
«Помолчи, Даффи, — сказал он себе. — Кто ты такой, чтобы утверждать, что демонов воздуха не существует?»
— Продолжай, — произнес он вслух.
— Подобные зачатия случаются, — сказал Аврелиан. — К примеру… чтобы не ходить далеко, Мерлин — такой же гибрид. Обладая огромной духовной силой, нечистой по своей сути, они часто обращаются к черной магии и иным малопочтенным областям для ее приложения. Избежать этого удается немногим. Мерлин, как ты помнишь, получил крещение. Ибрагим принял ислам. — Аврелиан нахмурился. — Силы таких полулюдей-полудемонов существенно растрачиваются при половых сношениях, отчего они учатся избегать привлекательных особ противоположного пола. Именно это, отдадим врагу справедливость, и является почвой для клеветы, о которой ты упомянул.
— О-о… — нерешительно отозвался Даффи. — Прошу прощения. — «Господи боже, — подумал он, — теперь уж и про турок ничего нельзя сказать». — Так, по-твоему, этот полукровка указывает Сулейману, как поступать?
— Именно так. Ибрагим подвластен воле одного Владыки Востока.
— Пропади оно пропадом! — не выдержал Даффи. — Что же тогда выходит? Если он подвластен Сулейману…
— Сулейман не Владыка Востока. Неизменно есть высшие сферы. Карл не Владыка Запада.
— Ага, вот оно как, — воодушевился Даффи. Аврелиан на сей раз зашел слишком далеко. — Кто же тогда? Ты?
— Нет. Это человек, живущий в окрестностях Вены. — Видя недоверие ирландца, он продолжил с большей горячностью: — Ты, быть может, считаешь, что единственный порядок вещей — тот, что ты можешь разглядеть со своего порога? Я-то надеялся, что с твоим жизненным опытом можно быть выше такого деревенского понимания.
Мгновение спустя Даффи пристыженно кивнул.
— Ты прав, — признал он. — Бесспорно, не мне судить, что возможно, а что нет.
— Тебе в последнюю очередь, — кивнул Аврелиан.
— Итак, — Даффи начал загибать пальцы, — я готов согласиться, что борьба Востока с Западом может иметь более высокие, вернее, более глубокие корни, чем просто спор между Сулейманом и Карлом Пятым за некое владение. Далее, я готов допустить, что средства войны включают магию. Прекрасно! Только вот при чем здесь я или эта пивоварня? В чем причина яростной охоты за мной и диковинной помощи по пути сюда?
Аврелиан откинулся назад и сомкнул кончики пальцев.
— Мне придется тщательнее подбирать слова, — сказал он. — Скажем… как в фехтовании вернее нанести удар в сердце, чем без конца рубить противника по рукам…
— На самом деле это далеко не всегда так, — заметил Даффи.
— Спокойнее, это лишь для сравнения. Равно и полководец может сберечь время и силы, ударив прямо в сердце вражеского королевства. Ты никогда не размышлял над названием пивоварни?
— «Херцвестен», — задумчиво протянул Даффи. — Сердце Запада. — И нахмурился. — Так ты хочешь сказать…
