Никос Зервас - Кадеты Точка Ру
Совсем рядом с домом Валентины Дешовкиной, всего-то через дорогу, неприятно чернел заброшенный дом с давно провалившейся крышей, с окончательно сгнившим двором для скотины. Волоча рюкзаки, отставной подполковник Телегин перешёл дорогу и, оглядевшись, направился в сторону заброшенного дома.
Дом стоял в зарослях высокой, в человеческий рост, крапивы.
До захода солнца Телегин успел полностью расчистить от хлама чуланчик в нежилой части дома. Видимо, раньше здесь была кладовка – до сих пор под крышей торчал обломок коромысла, почерневшее прясло валялось в углу. Над чуланчиком даже сохранилась крыша, и, если закрыть дверку, становилось почти уютно. Одна находка даже позабавила Телегина: в стену был вбит гвоздь, а на гвозде как ни в чём не бывало висел здоровенный железный ключ – грубый, с широкой бородкой и мощным кольцом. Он поблескивал себе слегка и, казалось, спал крепким сном, точно не догадываясь, что хозяева давно померли либо съехали вон, да и хозяйство развалилось, и даже избы и той уже практически не было.
Телегин зачем-то снял с гвоздя ключ и долго держал его в руке. Он подумал о том человеке, который когда-то вешал этот ключ на гвоздь, не подозревая, что делает это в последний раз. Подполковник посидел ещё немного, облизал солёные от крови губы, потом опустился на доски рядом с рюкзаками, накрылся развёрнутым тентом палатки и удивительно быстро заснул.
Старые десантники спят чутко, а тем более подполковники в отставке. Около двух часов пополуночи Телегин раскрыл глаза и, не шевелясь, прислушался. Так и есть, на дворе едва слышно чавкнула грязная жижа и хриплый голос шёпотом выматерился. Телегин осторожно просунул руку под куртку, вытащил десантный нож.
– Пришлый забрёл, – едва слышно прохрипел голос совсем близко, за бревенчатой стеной чуланчика. – Дать по голове – и дело в закон.
– Мешки-то где? При нём ли? – тихонько переспросил другой голос, совсем ещё молодой, но сильно нетрезвый. – Я мешки возьму, а тебе тогда деньги.
– А мне по хрену, лишь бы на опохмел хватило, – ответил первый и сплюнул. – Давай, заходи. Он на дворе дрыхнет, я видел. В сеннике.
Слабый щелчок, раздавшийся в ночной тишине, Телегина отнюдь не порадовал: так щёлкает на переломе охотничье ружьё.
– Для всякого случая, – шёпотом пояснил молодой. – Но лучше ты сам, по голове, да посильнее.
Телегин выдохнул и приподнялся на локте.
– А ну, мля, щуки па-а-адходи по одному! – рявкнул он, не поднимаясь с места. – Ща, мля, отстрелю вам уши по самые помидоры, н-на!
Повторять не пришлось. Торопливое чавканье грязи уведомило Виктора Петровича о позорном бегстве его ночных визитёров. Он спрятал нож и, морщась от боли в расцарапанном лице, снова опустился виском на согнутый локоть.
Ранним утром Валентина ушла на работу, злая и насупленная. «Видать, крепко выпили с Людкой», – подумал Телегин, наблюдая через окно за неслишком твёрдой походкой Васькиной матери.
Он взвалил рюкзак на плечо и направился к Ваське. Выставил на голубой подоконник три баночки тушёнки, постучал в окно. Васька высунул из-за занавески удивлённую физиономию. Телегин махнул ему рукой и пошёл к колодцу умываться. Надо было идти в местную администрацию.
В управе Телегина встретили не то как сумасшедшего, не то как беглого уголовника. Начальник администрации минут десять разглядывал телегинский паспорт, а потом почему-то не хотел возвращать, видимо, собрался уже конфисковывать. Виктор Петрович решил, что светить офицерской корочкой без надобности не будет: нечего привлекать к себе внимание. Иначе новость о том, что из Москвы приехал бывший подполковник ФСБ и устроился жить в заброшенной избе, к вечеру долетит до Калуги, и утром перепуганные сотрудники местных органов приедут знакомиться. Наконец, чуть не силою вырвав свой паспорт из рук сельского начальника, Телегин попрощался и вышел.
Он хотел пройтись по деревне, оглядеться, разузнать, где находится сельмаг, в котором работала Валентина. Первый же встречный алкоголик доходчиво разъяснил, как добраться до магазина.
Телегин был уже почти рядом с низеньким домиком, сложенным из грязных шлакоблоков, когда его обогнал раздолбанный микроавтобус оптимистично-жёлтенькой масти – ещё советской клёпки – и, круто тормознув возле дверей сельмага, вывалил наружу троих мужчин нерусской наружности.
Это были не то цыгане, не то чеченцы – привычные обитатели, а иногда и теневые хозяева русских деревень. Телегин шёл, уныло глядя под ноги.
Старая псина с грустными глазами лежала возле входа в магазин. Телегин любил собак, особенно умных, – и собаки это чувствовали. Поворотившись спиной ко входу в магазин, он присел на корточки и бесстрашно погладил в момент размякшую от ласки жучку.
– Тысяча рублей тебе! Мало тебе?! – донеслось изнутри. – На полгода всего забираем, понимаешь ты?! Будет сидеть в метро, в самом центре Москвы! Кормить его будем, ухаживать! Дура! Через полгода назад привезём, и ещё две тысячи дадим: на, бери, сам заработал! А чего он у тебя без дела сидит! Он же больше ничего не может!
– Столько калек вокруг! И чего вам Васька дался?! – Телегин сразу узнал грубоватый голос Валентины. – Вон сколько больных валяется, и безногих навалом, и всяких! Что вы пристали ко мне?!
– Не понима-а-аешь! Лицо у него подходящее. Глаза такие голубенькие, сам такой беленький, большой и красивый – а уже инвалид чеченской войны! Такому много подавать будут, поняла?!
– А знаешь что, Рашид?! – перешла на крик Валентина. –Шёл бы ты отсюда, а? Уходи, я тебе говорю! Всё, разговор закончен! Иди-иди, а то милицию вызову!
Рашид и его приятели, матерясь, вышли из магазина, сели в «Рафик» и уехали. Валентина, опершись на косяк, тяжело глядела им вслед. Телегина возле магазина уже не было. В это время, быстро пробежав по Колхозной улице, он сворачивал в переулок, ведущий за мост, к дому Дешовкиных.
Успел как раз вовремя. У синего штакетника уже стоял жёлтый микроавтобус. Работали грязно, неаккуратно – попросту разбили окно и полезли внутрь нагло, в открытую. Через пять минут уже изнутри отперли дверь и вытащили на крыльцо инвалидное кресло, в котором лежал Васька – без сознания, с мотающейся головой. «Ударили по затылку», – поморщился Телегин и в три прыжка был уже у микроавтобуса.
Кресло-каталку затащили в «Рафик». Отдуваясь – Васька был тяжёлый, – прыгнули следом. Телегин, уже сидевший за рулём микроавтобуса (прежний водитель валялся в отключке на обочине), обернулся через плечо и с интересом спросил:
– Ну что, братва? Куда поедем?
Кто-то из них – кажется, Рашид – даже попытался оказать сопротивление. Не вставая с сиденья, Телегин двумя тычками вывел его из строя. Приятель Рашида, выбив ногами ржавую дверь «Рафика», попытался убежать. Телегин почти лениво кинул нож и пробил ему ногу. Потом тщательно связал всех троих буксировочным тросом, погрузил в машину и, бережно вытащив старенькое инвалидное кресло из машины, покатил бедного Васю обратно.
