Анна Хель - Дорога к предательству
Аглар некоторое время молчал, а затем встал из-за стола. Его непосредственная близость заставила меня растерять весь боевой пыл и попятиться.
— Мало кто решается говорить со мной в подобном тоне. В награду за смелость, я не стану предпринимать каких-либо действий по этому поводу. Просто учти на будущее, что не стоит меня злить. Тем более после стольких проблем, которые твоя особа соизволила доставить.
— Вот сейчас извинения действительно были бы неискренними, — голос дрожал, но уступать герцогу в этом вопросе я не собиралась. — Вы видите — я боюсь. Только никакие угрозы не лишат человека собственного мнения, не важно, говорит он о нем или нет.
Как ни странно, но бури не последовало. Аглар отстранился и, усмехнувшись, сказал:
— Прав был Вир — натерпеться придется. Что ж, может из тебя еще чего и выйдет.
— О чем вы говорите?
— Можешь оставить официоз — он все равно не вяжется с общей наглостью. И не задавай вопросов, на которые пока не должна знать ответы.
Астарт вновь опустился в свое кресло и прямо из горла отхлебнул загадочного напитка.
— От чего замолчала? Еще минуту назад ты была готова досаждать мне до самого утра.
— Вот как. Досаждать, значит. Отлично, я не займу у вас… у тебя много времени. Меня интересуют лишь планы относительно моей персоны.
— Именно на такие вопросы я отвечать не собираюсь. Что-то еще?
Едва не скрепя зубами, я процедила:
— Хорошо… тогда что на счет цели плавания? Куда мы направляемся?
— Боюсь, это тебя тоже пока не касается.
— Меня хоть что-то касается?!
Герцог явно наслаждался моим бессильным бешенством, чем еще больше выводил из себя. В его глазах читалась насмешка, хотя выражение лица оставалось невозмутимым.
— Ты знаешь, что за меч носишь с собой? — тон его голоса внезапно изменился.
— Не имею ни малейшего представления. Ты был знаком с его предыдущим владельцем?
— Именно. Быть может, скоро я расскажу тебе о нем, имей терпение. А сейчас мне нужно возвращаться к работе.
Не сказав больше ни слова, я опрометью выскочила из кают-компании. Безумная злость мешала думать. Аглар умудрился настолько вывести меня из себя, что быстро успокоиться не представлялось возможным. Оставалось только отправиться в камбуз и заесть горе чем-нибудь существенным.
****Встретить рассвет в открытом море — дорогого стоит. Человек, хоть раз ощутивший всю прелесть этого таинства, никогда не сможет забыть восторг, неотвратимо охватывающий душу, едва первые лучи пробьются из-за смутной границы между водой и небом. Я была рада, что не заперлась в своей каюте, где непременно предалась бы мучительным раздумьям и кляла герцога на чем свет стоит. Прекрасное зрелище вытеснило мрачные мысли и наполнило сердце покоем. Словно все негодование вобрали в себя неистовые волны, окрашенные цветами зари.
Вокруг суетились моряки: кто-то драил палубу, при чем так старательно, будто хотел продырявить ее; несколько агларов занимались снастями, и я наконец поняла, откуда берется рыба на нашем столе; капитан сверялся с картами и что-то громко кричал рулевому. Наблюдение за всем этим единым, идеально отлаженным механизмом настолько завораживало, что появление сонных д'рахмов стало неожиданностью.
— Утра доброго, — Алем громко зевнул. — Хотя, я не совсем уверен в его доброте.
— Это уж точно… герцог так и не дал внятного ответа ни на один из моих вопросов.
— О, так ты все же решилась с ним встретиться, — довольно бодро произнесла Дарлема. — Скажи спасибо, что он вообще не отказался от разговора. Обычно все из себя благородные аглары так и поступают.
— Я бы не сказала, что Астарт страдает отсутствием разговорчивости. Хотя… возможно, это просто изощренный вид садизма.
Д'рахмы поймали меня на едва сдерживаемой улыбке и расхохотались. Подслушай кто наш разговор, вряд ли бы он понял этот взрыв безудержного смеха. Но напряжение последних дней искало выход и наконец нашло его в такой вот странной форме.
— О чем вы разговаривали? — все еще посмеиваясь, спросил Алем.
— Да так… в итоге ни о чем конкретном. Но если герцог не хочет отвечать на вопросы, может хоть вы сподобитесь?
Д'рахмы как-то разом напряглись. Непринужденная атмосфера истаяла на глазах, и я даже пожалела о том, что затронула эту тему. Но есть вещи более важные, чем наше самочувствие и всеобъемлющее «хочу», поэтому идти на попятную никто не собирался.
— Ответим мы или нет — будет зависеть от вопроса.
— Мда… что-то подобное я уже слышала. Буквально пару часов назад. Ну, не суть. Я надеюсь, что вы просто расскажете мне о прошлом Лардана. Похоже я одна здесь не понимаю, каким ветром нас занесло на Ар'эрэль, да еще и в качестве особо опасных преступников.
Алем и Дарлема заметно расслабились. Их улыбки перестали напоминать натянутые оскалы, да и позы потеряли то напряжение, которое зачастую выдает самых искусных притворщиков. Тем не менее, было очень грустно вновь осознавать, что д'рахмы, к которым я волей-неволей успела немного привязаться, все еще имеют на мой счет какие-то не слишком благочестивые планы.
— Почему бы и нет? — Алем философски вздохнул и оперся о борт корабля. — Наверное, рассказать эту занятную историю следовало раньше. Скажи, ты ведь не думаешь, что Лардан всегда был таким белым и пушистым?
— Ну… честно говоря, изначально он показался мне куда честнее и приятнее вас двоих.
— Спасибо за откровенность, — д'рахм польщено оскалился. — Не могу утверждать, что ты сильно ошибаешься, но правда в любом случае у каждого своя. Поэтому суди сама. Было время, когда ради очередного эксперимента Дан был готов пожертвовать всем. За что однажды и поплатился. Только познав смерть, он понял, что такое жизнь и как она дорога, а тем более — насколько бесценны души. Как водится, осознание самых важных вещей приходит только тогда, когда поздно что-то менять. За спиной Лардана уже теснились сотни погубленных душ, принесенных в жертву его боготворимой науки. А самой большой страстью для него всегда были из ряда вон выходящие вещи. Один из таких феноменов — эльфийская правящая династия. В их крови есть нечто необъяснимое. Она дает жизнь острову Ар'эрэль и всему, что его населяет. Каждый год проводится ритуальное жертвоприношение, а затем наступает День Мира и неделя празднеств. Понимаешь, к чему я клоню?
Чем дольше Алем рассказывал, тем больше я убеждалась в собственной черствости. До разума доходило, что д'рахм говорит об ужасных вещах. Но реже всего человек может быть искренним, когда речь идет о событиях, которые никаким образом его не касаются. Ал говорил о людях, которых я никогда не знала, о вещах, которые происходили задолго до моего рождения, о мире, который еще долгие годы будет оставаться чужим. Тем не менее, его все равно удивил достаточно равнодушный тон моего ответа.
