Ксения Медведевич - Мне отмщение
- Рами, - строго прервал его Антара.
- Да? - сумеречник смотрел как-то очень понимающе.
- Это вообще не стихи. Это белиберда какая-то. К тому же занудная.
- Ну вот видишь, - просиял Рами. - Я ж тебе говорил - война! Что в ней прекрасного?
- Тьфу на тебя, полоумного, - в сердцах отмахнулся бедуин. - Давай есть, что ли, а то в комок слипнется и в котелке, и в брюхе.
Рами заглянул в остывшее варево и поморщился. Антара пожал плечами и принялся зачерпывать из котелка горстями. Сумеречник что-то пробормотал по-своему, прежде чем к нему присоединиться.
- Чево?... - промычал Антара, тщась разжевать не до конца разварившийся комок.
Задержавшись со скользким шариком муки в руке, Рами улыбнулся:
- Мне всегда казалось, что финал удачный.
- Ну?..
- "...На том - спасибо.
И за то, что ночь проплыла бесшумно, как рыба.
Я стою на камнях, как прочерк между горами."
- Такое же говно, как и начало, - отрезал Антара.
И сосредоточился на еде.
Рами улыбнулся и облизнул испачканный в жирной жиже палец.
- ...Рами! Рами!!! Просыпайся!..
Антара протянул руку к спящему - и тут же рухнул на спину от удара в грудь.
Продышавшись, он разинул рот и выдавил:
- Ты чего-ооо...
Сумеречник, моргая, завис над ним и, кашлянув, тихо сказал:
- Больше не буди меня так, Антара. Руки не тяни, не трогай и вообще не подходи близко. А то убью ненароком.
- Чего-ооо...
- Д-дурак... - Рами говорил, как плевался. - Воином он хочет быть... Днем смотри, чтоб твоя тень на спящего воина не падала - а то проткнут, дурачина, балбес, поэт недоделанный...
- Рами, заткнись! - обретя полное дыхание, гаркнул Антара. - На нас напали!
Снаружи, словно в подтверждение его слов, донеслись ржание и меканье.
Кобыла госпожи Афаф зазвенела ножными путами и трубно фыркнула, беспокоясь.
Послышались крики. Следом прорезался испуганный рев верблюда.
Рами резко вскинул уши:
- Что случилось?
- Напали, на нас, что! Набег! Кайсы скотину угоняют!
Снаружи действительно орали, мекали и ревели.
И вдруг - жуткий, пронзительный женский визг. И отчаянный вопль:
- Убиии-ииили-ииии!!..
Рами резко обернулся к выходу из шатра. За откинутым пологом метались в рассветном сумраке тени. Женщина снова заголосила:
- Убили! Обоих убили! Ааааааа!..
- Ничего себе... - ошалело пробормотал Антара.
Кричала старая Хайфа. К ее воплям присоединились другие женщины - пронзительный вой поднимался к небесам.
- Мой Джабир! Джабир! Ааааа! Сынок! Они убили Давада, аааааа!
- Ого... - чувствуя, как от нездешнего страха мерзнет спина, пробормотал Антара.
Убивать во время набега не полагалось. Угонять скот - сколько угодно. Ну, женщину украсть - обычно крали рабынь, чтобы не возиться потом с семьей приглянувшейся бабы, за девственницу могли запросить выкупом верблюда, а то и двух. А за рабыню взыскивали вдвое меньше, к тому же ее потом можно было продать. Но убивать свободных мужчин - нет, такого не делали. Ну разве что по дури или без умысла, в темноте дал палкой по башке, а башка треснула, но это редко случалось...
- Пойдем, - совершенно спокойным голосом сказал сумеречник.
Антара резко обернулся. Рами уже стоял - с луком наготове и пробовал пальцем тетиву. Золотистая кобыла тревожно била копытом. Над копытом дрыгался и звенел цепью толстый железный браслет - аль-Хану, как самое ценное, пристегивали короткими металлическими путами к колышку с кольцом, на крепкий замок. Ключ от замка носила при себе Афаф - днем. Ночью она пихала его под подушку.
Кивая тонкокостной мордой, золотистая красавица перебирала длинными ногами и встряхивала гривой.
- Тихо-тихо-тихо... - улыбнулся ей Рами и похлопал между широких черных ноздрей. - Мы скоро вернемся.
И скользнул в крики и полусвет за пологом.
Подхватив копье, Антара высунулся наружу - оглядеться. И тут же заорал - на них наметом шли два всадника. С мечами - мечами! откуда у кайсов мечи?! - наголо. Разинув рот, Антара беспомощно таращился на стремительно растущие фигуры в развевающихся бурнусах. Сквозь пыль и мельтешение он ясно видел - метнулась и упала, как сломавшись, женская фигура. Только рукава абайи взмахнули. У уха цвиркнуло - стрела.
Правый конник широко размахнулся клинком - прямо над головой ломающей руки тени в бьющемся на ветру покрывале:
- Джаби-иии... А! - вопль оборвался.
Женщина рухнула в пыль и дернулась под копытами.
От ужаса Антара заорал, колени его подкосились, копье задрожало в руке, и сильный толчок в плечо опрокинул его навзничь.
От неожиданности юноша прекратил орать и посмотрел вверх - прямо между нелепо расставленными полусогнутыми коленями, в ветреном полумраке четко обрисовался Рами. Плавно и до жути спокойно сумеречник натягивал лук.
Скалясь над гривой лошади, правый конник занес меч, готовясь срубить противника на скаку. Наконечник стрелы Тарега метил ему прямо в лоб.
Далеко-далеко на западе тех, кто воевал с нерегилями, учили: никогда не пытаться стоптать копытами альва, натягивающего лук. Потому что альв - он не отскочит. И не попадет под меч. Он спустит тетиву, и только потом шагнет в сторону. А твоя лошадь промчится мимо - уже без седока. Потому что встречный удар длинной, в два локтя стрелы, помноженный на усилие несущейся во весь опор лошади, вынет тебя из седла играючи - и если ты не умрешь в седле, то уж точно помрешь с переломанной шеей, обвалившись на всем скаку наземь.
Этого бедуина не обучали правильной тактике боя с альвами.
Всадник получил стрелу в переносицу и обвалился в пыль, нелепо взмахнув ногами. Обдав горячим воздухом, конь прогрохотал мимо - скотина неслась напролом, роняя с мундштука пену. Второй конник рухнул на спину плашмя в десятке шагов от опускающего лук Тарега. Ему стрела вошла в ямку между ключицами. Серая кобылка, лишившись привычного груза наездника, вздыбилась и замолотила копытами, раскачивая колокольчиками на трензелях.
- Убии-иилии-иии, ааааа, за что мне это, сыноо-оок!.. Омейр, Омейр, детка моя-аааааа...
Женщина выла где-то далеко, в той стороне, где стояли шатры обеих жен шейха. С трудом прислушиваясь - горе делало голос до безобразия ревущим, грудным, неузнаваемым - Тарег понял, кто голосит. Фиряль, старшая.
Призрачно звенели колокольчики, оседала песчаная взвесь, свистел в ушах рассветный ветер. Бледная в сумерках кобыла храпела, гнула длинную шею и поддавала задом, кося большим круглым глазом.
