Ольга Табоякова - Все дороги этого мира
- А если они не найдут мое спасение? - засомневался Сентенус.
- Тогды и приходы еще раз, - благодушно разрешил колудун.
- Дай хоть наводку на тех людей, - взмолился Сентенус.
- Ну, "Цветок страсти" видел с грудастой бабенкой? - покривился колдун. Он вроде уже закончил работать, а тут опять чего требуют.
- Донна Илиста? - уточнил Сентенус, вспомнив шикарную постановку.
Колдун просто кивнул, и испарился из помещения для медитации.
- А я? - Сентенус спросил в пространство.
Колдун появился перед ним, но уже без мантии, обхватив его плечи, переместился к воротам своей башни.
- Ничего себе, - услышал Сентенус.
Народу, торговавшему у белой башни сувенирами, предстала следующая картина. Молодой будущий король появился в обществе голого колдуна. Тот толкнул Сентенуса в грудь и сказал: "Не забывай!" и исчез. Наследник короны улыбнулся, и пошел быстрым шагом прочь от башни. К вечеру слухи расползлись до невероятных размеров.
В тайном помещении разведканцелярии Эвари Сентенус давал ценные указания сотрудникам. Все силы были брошены на поиски донны Илисты.
В комнату зашел Шляссер, приторный запах табака вполз в комнату.
- И как?
- Предсказал, - пожал плечами Сентенус. Он был абсолютно уверен, что Шляссер уже знает, что наговорил колдун.
- Ищешь?
- А что еще делать? - вопросом на вопрос ответил Сентенус. - Какие то проблемы?
- Сборище у Главрика будет.
- Знаю по поводу празднования очередной годовщины победы на варварами с севера.
- Да, - подтвердил Шляссер. - И как мне? Тебе то придется присутствовать точно.
- Эх, - расстроился Сентенус.
Дело в том, что Шляссер и Мортирос были обязаны бывать на общих собраниях у короля. В таких случаях образ Шляссера на себя примерял Сентенус. Он прекрасно справлялся. Потом исчезал один из двух Шляссер или Мортирос. Появлялся Сентенус, танцевал в свое удовольствие, и мог появиться Мортирос или Шляссер в зависимости от настроения начальника Сентенуса.
- Да, а теперь как? - Сентенус пребывал в некоторой растерянности.
- Я нужен буду, как Шляссер. Придется казначею Мортиросу поболеть пока.
- Прости, Морти, - извинился Сентенус. - Разберусь с этим, и тогда все вернется на свои места.
- Посмотрим, твое будущее величество.
- Что дед?
- Завел себе очередную красотку, - Морти информировал Сентенуса. - Красивая и умная из рода Варилелей. Беседу с ней мы уже провели.
- Ну, и хорошо, - выдохнул заботливый внук. - А папа?
- Создает очередной нетленный шедевр, - также информировал Морти.
- И это хорошо. Хоть дома все хорошо, - утешился Сентенус.
- У тебя есть какие-то предположения, что имел в виду геомант? - вернулся к серьезному разговору Мортирос.
- Вариантов масса, но что окажется верным? Колдун сказал, что они найдут спасение. Значит, во-первых, они должны вернуться.
Собеседники переглянулись.
- Из Темных земель никто не возвращался. Это прописная истина, Сентенус.
- В этот раз они должны вернуться, и мы должны все узнать. Если они найдут это самое спасение, то надо, чтобы они согласны были дать его нам. Но что это будет такое, я не знаю.
- Явно не деньги, - вздохнул Мортирос, взирая на новую лампу, которую купил Сентенус. - Не подходит она тут, - решил Мортирос.
На еще большую лампу взирал и сомневался Нигмар. Его главной задачей в труппе был подбор лучшего освещения, а целью сделать идеальные акценты на актерах, словах, действиях с помощью света.
Репетировали самое начало постановки. Саньо в роли художника рисовал картину. Нигмар старался установить такое освещение, чтобы выделить напряженную, но вдохновленную физиономию актера и подчеркнуть шедевральность его работы. Сочетать это у него не выходило.
- А если вот так? - в очередной раз решал Нигмар.
В труппе его не было слышно и видно. Когда Нигмар не работал, он рисовал. Это его картины взяли в качестве полотен Саньо. Изображения у Нигмара получались необычными, ему было все равно, что рисовать. Его больше всего занимала игра света на предметах, воде, стекле. У Нигмара было больше полусотни рисунков одной композиции: стакан с водой, роза и яблоко. Все они были выдержаны в разных цветовых гаммах, при разном освещении и производили на смотрящих фантасмагорическое ощущение.
Пока Нигмар маялся с освещением, костюмеры решали с костюмами. Актеры желали участвовать в подборе костюмов, но окончательно решал все Мухмур Аран.
Сейчас подбирали наряд для донны Илисты. Боцман даже отдал ей свою расшитую рубашку, в которой Илиста смотрелась до нельзя трогательной.
Саньо нашли лиловый беретик, и искали перо для завершения образа. Хэсс вертелся у костюмеров, копаясь в тряпках. Он захотел найти хороший черный платок, чтобы по-пиратски повязать на голову.
- Зачем тебе платок? - возмущался Рис.
- Представь себе выходит на сцену бритый поэт и что?
- Нормально, только стихи читай не сильно лиричные, - кривил губы Рис. - А платок тебе не дам, сам ищи.
Увлекательное рытье в тряпках захватило даже Страхолюда. Алила же нашла себе уморительные короткие штанишки с дыркой на бедре.
- Это когда мы из пустыни будем выбираться, - заявила она. Мухмур одобрил выбор.
- Нашел! - завопил Тьямин.
- Что? - повернулись головы в его сторону.
- Смотрите, - Тьямин держал в руках шикарный комплект нижнего белья с кружевами.
- Положи на место, балбес, - закричал Аран. - Это же для "Возлюбленных сердец". Знаешь, сколько он стоит?
- А кто его одевает? - потребовал ответа Тьямин. - Донна Илиста? Так ей вроде будет мал.
- Нахал, - улыбнулась Илиста. - Это тряпки Солнечного.
- Саньо? - не поверил Тьямин. - А зачем?
- Классику знать надо, - не желая вдаваться в объяснения, улыбнулся Дикарь.
- Тогда я с вами не расстанусь, пока все постановки не посмотрю, - серьезно пообещал Тьямин.
- Ну, тогда тебе придется жить две сотни лет, - Алила потрепала Тьямина по щеке.
- Да ну, - не поверил Тьямин.
Пока актеры разбирались с нарядами, Альтарен и Сесуалий пытались творчески подойди к описанию будущей постановки "Любовь на перекрестье".
Альтарен работал в амплуа хвалебщика, а вот Сесуалий - критика.
Сесуалий - темная личность. По внешности более, чем за пятьдесят, с залысинами, начесывает волосы с боков, пытаясь прикрыть лысинку. В связи с его чрезмерной любовью к спиртному, запах изо рта, пот, некоторая обрюзглость. Сесуалий страшно боится потерять работу, но ничего не делает, чтобы удержаться на ней. Его опусы не лишены таланта. Ведь надо уметь так покритиковать, чтобы люди захотели сходить посмотреть постановку. С другой стороны, Сесуалий оптимист, любит рассказывать анекдоты, когда достаточно трезв. Вся труппа уже знает о его мифической матери, к которой он хочет переехать на постоянное место жительство, накопив побольше денег. Артисты любят Сесуалия, он умеет слушать и в его карманах всегда есть что-нибудь сладенькое. Сесуалий много путешествовал в молодости, и в этой поездке он часто вспоминал прошлые годы.
