Юрий Погуляй - Именем Горна?
Стук ладных сапог по деревянному настилу пристани убаюкивал. До утра так ходить. Шесть сотен шагов до края и обратно столько же. Бум-бум-бум, и вплетающиеся в ритм «дак» алебарды, когда Хамхан на нее опирался.
Когда воин в очередной раз подходил к берегу, его насторожил странный плеск справа. Можно поклясться – из воды кто-то вышел. Или же вошел?
– Кто здесь? – Хамхан перехватил алебарду и крадучись пошел на звук.
Бряцнуло железо, совсем рядом, как раз там, где только что раздавался плеск.
– Кто здесь?! Выходи! – Часовой остановился, напрягая слух.
Стук подкованного каблука о доски пристани. Той самой, на которой стоял вслушивающийся во мглу стражник.
– Тревога! Третий дозор! – заорал Хамхан. Плевать, если это чья-то шутка. Пусть потом весельчак разбирается с десятником.
Бум… Бум… Бум…
Гость не торопился, размеренно приближался к застывшему часовому. В ночной мгле проступили очертания воина с зажатыми в руках парными клинками. Хамхан услышал, как с одежды незнакомца на доски капает вода.
– Стоять!
– Тревога! Третий дозор! – подхватил клич часовой справа.
– Тревога! Третий дозор! – заорал Дифтин.
Хамхан ткнул в приближающегося человека алебардой, но тот неожиданно шустро ушел с линии удара и моментально приблизился к часовому.
Падая на доски, стражник все еще сжимал в руках бесполезное оружие, глядя на мокрое лицо своего убийцы. Последнее, что отпечаталось в голове Хамхана, – мокрые длинные усы абсолютно лысого незнакомца.
К пристани спешили солдаты, из глубины порта послышался скрип ворот, перекрывающих доступ в город.
Повернувшись, человек взмахнул клинками, стряхивая кровь убитого им часового, и зашагал навстречу атакующим.
Ночь наполнилась лязгом стали и криками умирающих. Многие могли бы поклясться, что зацепили странного бойца с парными клинками. Кто-то мог заверить, что разрядил арбалет «точно в брюхо проклятого ублюдка», кто-то – что пронзил врага копьем.
Могли бы…
Если бы выжили.
– Склой! – воскликнул седовласый мужчина и резко сел в постели. Сон? Привиделось?
Со стороны порта раздался долгий рев рога. Не привиделось. Надо было спешить… Схватив с прикроватной тумбочки колокольчик, мужчина вызвал слугу.
– Император Агон! – Дверь немедленно распахнулась, и на пороге появился невзрачный человек в белой тунике. За спиной Женарга возвышались молчаливые гвардейцы. – Вы звали?
– Что происходит в порту? Карету во внутренний двор, быстро. Я уезжаю.
– Не знаю, о Великий. – Женарг обернулся и крикнул кому-то: – Карету императору!
– Перестань меня так звать! – раздраженно помотал головою Агон. Быстро одевшись, он окинул взглядом комнату, дарующую ему приют уже месяц. Опять бежать…
– Но как же иначе звать Владыку Мереана, освободителя королевств!
– Заткнись. – Агон поморщился. Женарг верен словно пес и искренне считает, что прав в перечислении подобных титулов. Однако Маг-Правитель очень не любил регалии и привычно одергивал преданного слугу. Ритуал, не теряющий своей свежести.
– Ладно, я уже знаю, что там творится. Поторопитесь, я направляюсь в столицу, а оттуда на северный фронт. Тут мне оставаться нельзя. – Брошенный на порт взгляд Силы выделил мечущуюся во мгле фигурку с парными мечами. Эти клинки Агон подарил Склою лично.
– Куда же вы ночью, Великий?! – изумился Женарг.
– Я же сказал – в столицу!
Бежать… Бежать… Склоя не остановит целая армия. Его не остановят даже Бурые Псы, что расположились во внутреннем дворе и надолго отбили слугам и солдатам желание там появляться.
– Уводите людей, пусть не вступают в бой с тем, что идет из порта. Быстро!
Старый друг, знали ли мы, что так повернется судьба? Эх, Склой… Глупо… Как же глупо все вышло.
Карета ждала во дворе. Едва Агон оказался на ступенях лестницы, Бурые Псы с глухим рычанием поднялись на лапы. Два десятка конных гвардейцев с трудом удерживали лошадей, испуганных неприятным соседством, а виновники животного страха, отфыркиваясь, величаво собирались вокруг экипажа, не сводя преданных взоров с приближающегося господина. Из кареты раздался надсадный кашель. Старый маг прикрытия уже на боевом посту…
Отметив, что преданного волшебника надо будет обязательно наградить за верную службу, император бросил взгляд на ночное небо. Как же хотелось отдохнуть…
– Я больной человек, Агон! – возмутился пожилой чародей, едва Владыка Мереана запрыгнул в карету. – Нельзя же так со стариками.
– Ты еще меня переживешь, Ухлак, – бросил ему Агон. – Поехали, это Склой.
– Добрался все-таки… – посерьезнел старец. – Куда мы?
– В столицу.
Женарг почти впрыгнул в карету и, высунувшись из окошка, закричал вознице:
– Вперед!
Одновременно двинулись с места кавалеристы, потрусили вслед за экипажем господина Бурые Псы.
Император спешил на запад.
Забрызганный кровью человек закинул клинки на плечи и вслушался в протяжный звук рога. Трубили отступление.
Минуту постояв без движения, воин повернулся к западу и мерно зашагал по мостовой, аккуратно перешагивая через трупы. Торопиться некуда, кара еще никого и никогда не миновала.
ГЛАВА 6
В Зурраге стало неспокойно. По тавернам да кабакам ползли слухи о приближающейся с запада войне. Ладомар слушал, но в беседы не вмешивался. Да и гуляки, как один, молчаливого паладина, обычно усаживающегося в самый темный угол, старались не замечать.
Мереан зашевелилась. С тех пор как два небольших королевства влились в ее состав, империя на время затихла, успокоилась. Но стояли вдоль новой границы армии Кронея, не верили они в воцарившееся на западе спокойствие. Ладомар и сам понимал, что рано или поздно война начнется. Слишком громко заявил о себе правитель разрастающейся державы. Слишком любят свободу и независимость остальные королевства. Не все, но многие. Да и слухи, что Агону, магу-императору, помогают силы Усмия, многих настораживали.
О цели мереанского волшебника Ладомар был наслышан. Мир во всем мире, как бы странно это ни звучало. Впрочем, нельзя исключать, что правитель империи попросту жаден до власти и могущества. Люди вообще слабы и часто потакают самым низменным чувствам. Однако идея навести порядок на землях от Мирамии до Кронея, прекратить все междоусобицы, стать единым целым, с одним законом и жестким порядком, паладину нравилась. Толпа должна быть организованна, неуправляемое стадо – источник порока и зла. Но вот девиз Мереана: «Смерть или единство!» – вызывал у Ладомара стойкую неприязнь.
Потому что святой рыцарь всю жизнь судил только по себе. И если бы кто запретил паладину выбор – воин бы захлопнул забрало и пустился б в сечу. Карать надо за провинность, за нарушение закона. В данном же случае у Мага-Правителя виднелись замашки Балиона. Мереан выбора не давал, предлагая рабство, но это понимали только ближайшие к новой империи соседи. В далеком Эйморе, да и в Мирамии тоже наверняка не до происходящих на севере и западе событий. Пока…
