Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела
— Так ты пришел в Тендару, Конн, даже не зная, что мы живы?
— Мне, по крайней мере, следовало бы догадаться, что мой брат жив, — ответил юноша, — поскольку от тех, кто знает о ларане побольше моего, я слыхал, что телепатическая связь между близнецами — самая прочная из всех, а за последний год меня то и дело посещали видения мест, в которых я никогда не был, и лиц, которых никогда не видел. А ты что-нибудь знаешь про ларан и искусство обращения со звездным камнем, мама?
— Я — восемнадцать лет техник Башни Тендары, — сказала она. — Правда, я считаю, что Флория обучена лучше и могла бы занять мое место, а я бы покинула Башню и, возможно, снова вышла замуж.
Флория покраснела и сказала:
— Нет, родственница, Аластер этого не допустит.
На что Эрминия ответила:
— Зависит только от тебя, дитя. Очень жаль, если ты бросишь работу из-за мужского эгоизма.
— Это так, но у нас не было времени как следует поговорить, — сказала Флория. Она опять подняла глаза на Конна и спросила: — А вы, родственник, вы ведь телепат? Вас никогда не обучали в Башне?
— Нет, — ответил он. — Я жил в горах, и у меня не было такой возможности. Хватало других забот, как, например, защищать своих людей от посягательств Сторна.
Эрминия заметила, что разговор пошел совсем не в ту сторону, в какую она хотела. Она спросила:
— Значит, Сторн знает, что ты жив?
— Да, и вражда ожила снова, хотя мне тяжело об этом говорить, мама. Многие годы он был уверен, что весь наш клан вымер.
— А я думала и надеялась, что Сторн всех нас считает мертвыми, и хоть я и поклялась помочь твоему брату вновь обрести наши законные земли, надеялась, что вражда затихнет сама собой.
— Она бы закончилась, мама, если б я сидел в укрытии и позволял совершать надругательства над нашими людьми, — сказал Конн, — но не далее как сорок дней назад я дал ему понять, что, если он продолжит грабить наших крестьян и жечь их дома, ему придется иметь дело с Хамерфелом.
Тут он рассказал о рейде против сторновского отряда поджигателей.
— Я не могу винить тебя за это, мой сын, — тепло сказала Эрминия и наклонилась, чтобы обнять его. В этот момент в сад вошел Аластер. Увидев мать, сидящую на дорожке с собаками, и Конна в ее объятиях, он тут же понял, что произошло.
Сказать по справедливости, первая его эмоция была очень теплой. Он свистнул собакам, и они подбежали к нему, бросив сидящих на полу. Эрминия тут же вскочила со словами:
— О Аластер, произошло чудо!
— Я уже встретил лорда Валентина во внутреннем дворе, — ответил он и улыбнулся Конну открытой, очаровательной улыбкой. — Значит, ты — мой брат. Добро пожаловать, младший братишка… ты ведь знаешь, что я старший?
— Да, — ответил Конн, находя несколько странным, что Аластер начал подчеркивать это, едва они познакомились, — минут на двадцать или около того.
— Двадцать минут или двадцать лет, нет разницы, — произнес Аластер и обнял его. — Что ты делаешь в городе?
— То же самое, что, надеюсь, делал бы ты на моем месте, — произнес Конн. — Я пришел просить помощи короля Хастура для восстановления наших земель и защиты наших людей.
— Тогда я опять опередил тебя, — бросил Аластер, — ибо я уже говорил об этом с королем Айданом, и он обещал мне помочь.
Он улыбнулся Конну, и оба брата-близнеца пристально посмотрели друг на друга.
— Так это был ты! — воскликнул Конн. — А мне казалось, что это я просил его о помощи.
Ал истер пожал плечами, не понимая, что Конн мог видеть посредством ларана.
— Я рад, что мама теперь знает о тебе, — сказал он. — И леди Флория, моя невеста, а вскоре — твоя сводная сестра.
«И опять, — подумал Конн, — он тычет мне в нос своим первородством и тем, что во всем меня опередил. Зачем? Хорошо, он — настоящий герцог Хамерфел, но пока я считал его мертвым, у меня были все права считать герцогом себя. Теперь я знаю, что он жив, и теперь я, естественно, должен изо всех сил ему помогать».
Он поклонился и произнес:
— Мой брат и мой господин.
Аластер крепко обнял его и сказал:
— Не надо меж нами этих формальностей, брат, для этого будет достаточно времени, когда я воцарюсь в Хамерфеле и ты будешь рядом со мной. — Затем он улыбнулся и покачал головой. — Скажи, где ты откопал этот клоунский наряд? Мы должны найти тебе что-нибудь подобающее твоему положению, и немедленно. Сегодня же пошлю за портным.
Конна это сильно задело. Неужели у его брата вообще нет такта? Зардевшись, он произнес:
— Это новое платье и вполне добротное. Не носить его было бы расточительством.
— Не нужно расточительства, отдай его дворецкому, и оно вполне будет соответствовать ему по чину, — сказала Эрминия, поддерживая тем самым Аластера.
— В Хеллерах оно прекрасно послужило бы мне, — сказал Конн, защищаясь, но сохраняя достоинство. — Я не городской щеголь!
— Но если ты собираешься на аудиенцию к королю, а ему надо бы узнать, что нас уже двое, — произнес Аластер более дипломатично, — ты не можешь предстать перед ним одетый как фермер. Думаю, тебе лучше взять на первое время что-нибудь из моего гардероба, тогда ты сможешь ходить по городу. Надеюсь, ты не настолько горд, чтобы отказаться надеть платье с моего плеча, а, брат?
Увидев его обезоруживающую улыбку, Конн вновь ощутил, что попал в родной дом и все вокруг хорошо. В конце концов более близкое знакомство с братом потребует времени. Он улыбнулся Аластеру в ответ и произнес:
— Перед королем — боже упаси! Спасибо, брат!
Тогда встала Эрминия и сказала:
— А теперь пойдемте в гостиную, Конн, и там ты мне все про себя расскажешь… и тогда мы, вероятно, разберемся, почему до сих пор не нашли друг друга! Что было все эти годы в Хамерфеле? Как поживает Маркос? Хорошо ли он обращался с тобой, мой сын? Флория, дорогая, ты, конечно, останешься с нами пообедать. Идемте, сыновья…
Замолчав, она вздохнула, и это был вздох полного, совершенно невероятного счастья.
— У меня прямо сердце поет, когда вновь, после стольких лет, я могу произнести эти слова! — И, взяв обоих под руки, она ввела их в дом, а следом двинулись Флория и собаки.
9
Все это лето в Тендаре только и было разговоров о том, как герцогиня Хамерфел вновь обрела второго сына. Даже Эрминия устала повторять историю снова и снова, хотя была горда вниманием, которое оказывалось ее вновь обретенному сыну, и настолько привязалась к Конну, что временами даже чувствовала себя неловко по отношению к Аластеру, который все эти годы был к ней так внимателен и всегда ее понимал.
Хотя в Тендаре всем было известно, что вдовствующая герцогиня не слишком любит устраивать званые вечера, к концу лета она дала небольшой бал, чтобы объявить об обручении Аластера с Флорией.
