Виктор Косенков - Я – паладин!
Засуха.
В деревне было тревожно, беспокоились за урожай и молились о дожде. Кто-то даже предложил возить воду на поля, лить в траншеи. От отчаяния.
Коровам тоже было тяжело. Трава, хоть и зеленая, содержала мало воды, приходилось искать выходы к обмелевшей реке. Это было трудно, обрывистые склоны часто не позволяли подойти близко. Леон прилагал все силы, чтобы удержать стадо, направить его вдоль берега. Задние ряды напирали, норовя столкнуть первых.
Найти хорошее сочное пастбище было удачей.
Леон уводил стадо подальше от дороги, прокаленная и иссушенная пыль поднималась высоко от любого движения, а потом опускалась на землю огромным облаком, в котором дышать было совершенно невозможно.
В тот день удалось выйти на хороший луг с небольшим, но напористым ручейком и зеленой, яркой травой вокруг.
Леон удобно растянул на кольях шкуру, устроился в ее тени. Тут можно будет держать стадо несколько дней. А там вдруг и погода переменится. Не зря же отец Тиберий обещает.
Когда коровы напились и разбрелись по лугу, Леон увидел вдалеке облако пыли.
Ничего, казалось бы, необычного по такой жаре, однако пылевая завеса была действительно существенной. По дороге, невидимой за холмами, двигалось что-то большое!
Леон встал, огляделся. Получалось, что дорога будет видна, только если подойти к ней совсем близко. Холмы надежно закрывали ее от стороннего взгляда.
В душе мальчишки боролись любопытство и осторожность.
Наконец любопытство победило, и Леон побежал в сторону дороги.
А когда добрался до пологого склона, то осторожно замедлил шаг. Отсюда все было видно как на ладони. Внизу, укрыв лица полосами ткани, двигался большой отряд.
Леон пригляделся и замер.
Впереди ехал на вороном коне паладин. Следом несколько охотников на ведьм и еще с десяток простых солдат с алебардами и лучников. Рядом с паладином двигался человек в странной одежде. Лицо его скрывалось под капюшоном, полы халата свешивались чуть ли не до земли, и Леон подумал, что, слезь тот с коня, одежда будет волочиться по пыли. Не слишком удобно.
Появление мальчишки не осталось незамеченным.
Паладин остановился, посмотрел в сторону Леона, откинул с лица шарф. Мальчишка разглядел широкий нос, глубоко посаженные глаза и шрам, пересекающий лоб.
Повинуясь команде, от группы отделился всадник и понесся в сторону Леона.
Мальчишка сделал пару шагов в сторону.
– Погодите, крестьянин! – Леон уже знал, что так говорят в далекой столице. Странный обычай. – Мне нужна ваша помощь!
Всадник подъехал ближе. Он был высок, широк в плечах, рыжая пыльная борода нахально торчала из-под шарфа.
Когда всадник откинул ткань в сторону, Леону показалось, что на его лице лежит пыльная маска, подобная карнавальной, об этом рассказывал отец Тиберий на своих уроках.
– Я Лютер, оруженосец капитана паладинов Альфреда де Гизермо. Как тебя зовут, крестьянин?
– Леон… – Мальчишка пожал плечами. Добавить к своему имени было нечего. – Господин.
– Очень хорошо, крестьянин Леон. – Всадник улыбнулся. – Что ты тут делаешь?
– Я пастух.
– Значит, селение неподалеку? Скажи, куда ведет эта дорога?
– В нашу деревню.
– А название у нее имеется? – Лютер улыбнулся еще шире.
– Конечно. – Леон почувствовал симпатию к этому человеку, хотя и видел его впервые. – Выселки.
– Там есть церковь?
– Да. У нас есть и церковь, и священник, и приходская школа. Только трактира нет. Странники у нас за редкость. Но если вам надо остановиться, вы можете. – Но всадник уже поворачивал лошадь.
– Благодарю, крестьянин Леон! – Он подкинул что-то в воздух.
Мелкая монетка. Леон успел поймать ее на лету.
Кавалькада двинулась, всадник присоединился к колонне. Обернулся на какой-то миг, махнул рукой. Через некоторое время отряд скрылся в пыли.
Леон вернулся к стаду, рассматривая монетку. В середине медяшки была проделана дырочка. Отрезав от шкуры тонкую полоску кожи, Леон пропустил ее через отверстие, завязал узелком и привязал к ремню, решив подарить ее Герде. Девчонки любят разные висюльки.
Более до самого вечера ничего не происходило. Мальчишка дремал в импровизированном шатре. Следил за стадом. Мечтал о том, как будет жить дальше, как будет хорошо, когда засуха кончится. И еще о том, что жара – это даже хорошо, когда в меру, потому что прошлое лето было дождливым, сырым, и зимой пришли мертвяки. А тепла они не любят. Боятся. Это все знают.
Еще он думал про Герду. Вспоминал ее волосы, улыбку, глаза…
Несмотря на засуху, жизнь казалась Леону прекрасной.
В деревню он вернулся поздним вечером.
Стадо, отъевшееся за долгий день, шло тяжело, медленно. Коровы, просясь на дойку, громко тягуче мычали.
У ворот встретил отец.
– Все хорошо? Припозднился ты сегодня.
– Все в порядке, папа.
Отец обнял его за плечи.
– Растешь. – От отца пахло жарким днем, пылью. – Герда приходила недавно. Не застала тебя.
– Правда? – Леон не знал, что сказать.
– Конечно, правда. – Отец засмеялся. – Ладно, дуй спать. Завтра вставать рано.
Он подтолкнул Леона в спину.
– Пап. – Мальчишка остановился.
– Что еще?
– А солдаты через деревню проезжали?
– Да… – В голосе отца послышалась тревога. – Было. Не останавливались. Так и поехали по своим делам.
Он вздохнул.
На том и разошлись.
Глава 21
Заснуть Леон не смог. В голову лезли разные мысли. Ничего конкретного, а так, мусор. Будто чье-то неумолчное бормотание, едва слышимое, раздражающее доносилось со всех сторон. Леон ворочался на сене, прислушиваясь к сонному квохтанию кур. Хотелось встать и куда-то идти. Зачем? Куда? Леон не знал. Он пытался думать о Герде, но почему-то вместо нее все время вспоминались солдаты в дорожной пыли. Леон буквально видел их снова и снова. И даже не солдат самих, а момент их приближения. Облако пыли за холмами. Леон бежал к этому облаку, бежал. Но все время что-то отталкивало его назад. Будто незримая, мягкая, но решительная рука. Леон бился в нее, упирался ногами, двигаясь словно против сильного ветра. Выигрывал метры.
Он почему-то очень боялся, что солдаты пройдут. Не увидят его или он не увидит их. Словно чей-то голос звал его. Просил. Беги, беги!
И когда Леон преодолел сопротивление и добрался до вершины холма, невидимая рука куда-то пропала, и он едва не упал.
Радостный, он выпрямился и посмотрел вниз.
Там, в клубах пыли, поднятой неизвестно кем, стояли солдаты. Только теперь они выглядели совершенно иначе, нежели днем.
Их доспехи были смяты и залиты кровью. Страшные раны, торчащие обломки костей, сочащаяся кровь, изуродованные лица! Вот что увидел Леон. Неведомо как сидящий на мертвых лошадях отряд мертвецов смотрел вперед. Там, без коня, пеший, стоял паладин, поддерживая окровавленного умирающего оруженосца. Доспехи паладина были залиты чем-то черным, мерзким. В некогда блестящей кирасе зияли прорехи.
