Ольга Громыко - Профессия: ведьма
Я осмотрела алтарь. Странно, на его поверхности не было желобка для крови, как и приступочки под ритуальную чашу. Догевский Ведьмин Круг обходился без жертвоприношений, черпая силу из лежащего на алтаре заклинателя – обнаженного, с развевающимися волосами, вызолоченными солнцем… Да, наверное, Лён неплохо смотрелся на этом хладном ложе. Но, к сожалению, он не солгал. Алтарь был покрыт толстым, воистину вековым слоем пыли. На нем давненько не лежали.
Лён небрежно прислонился к холке ближайшей статуи, скрестил руки на груди и задумался о своем, вампирьем. Я украдкой разглядывала его четко обрисованный профиль. Странный, непривычный тип красоты: спокойной, уверенной, начисто лишенной слащавого самолюбования. Она завораживала, как завораживает изысканная красота клинка – с изящной вязью гравировки на безупречно отточенном лезвии. Дорогого клинка, старинного, чьи верность и прочность многажды испытаны в деле, а невзрачные ножны лишь подчеркивают скрытую в них силу. Такой клинок не обнажают для потехи, но всегда держат наготове.
Лён, словно прочитав мои мысли, улыбнулся, глянул с прищуром:
– Ну что, довольна?
– Интересный у вас культ. Всюду волки, волки, волки. И обязательно белые. Это что, отражение борьбы двух противоположных начал? Мол, в каждом из нас сидит зверь, отрицательное начало…
– Ипостась, – серьезно поправил Лён. – И не обязательно отрицательная.
– А какая тогда отрицательная? Овечка?
– Овцы, – мрачно уточнил он. – Скопище тупых стадных животных, сметающих все на своем пути под предводительством этого… с рогами.
– Престарелого мужа Колины Незабудки из Медвежьего Лога? – предположила я.
– Его самого, – без тени иронии согласился вампир. – Или кто-нибудь столь же пустоголовый и одержимый жаждой власти.
– А что, ты его знаешь? – заинтересовалась я.
– Нет, полагаюсь на твои воспоминания.
Это прозвучало двусмысленно и непонятно, но выражаться иначе Лён, видимо, не умел. Я не рискнула уточнять и, отвернувшись, попыталась выколупать дымчатый топаз из зубастой оправы. Проще было отнять кость у настоящего волка. Но ведь вынимают же его иногда: пыль там стереть, отполировать. Лён не препятствовал тщательным поискам скрытой пружины, но, когда я вопросительно посмотрела на него, только рассмеялся и издевательски покачал головой. Его бдительная снисходительность начинала меня раздражать.
– Ладно, пошли отсюда, – буркнула я, поворачиваясь к выходу.
Вампир приблизился к алтарю, задумчиво огладил пальцами алмазные грани.
– Не хочешь попытать свои силы?
– Пусть их сначала попытает уборщица.
– А так? – Рывком сдернув плащ, Лён набросил его на алтарь. – Ну, давай.
– Что-то спина ноет.
– Попробуй, ты же хотела, – настаивал вампир, соблазнительно похлопывая ладонью по плащу.
– Уже не хочу.
– Да нет, я уверен, тебе будет интересно самой испытать…
– Лён, за кого ты меня принимаешь? – Перебила я, в упор глядя на вампира. – Я верю, что Круг не действует. Я верю, что ты им не пользовался. Не надо доказывать мне очевидное. Я не собираюсь пополнять коллекцию своих хворей острым радикулитом ради спокойствия Ковена Магов. Если у меня возникнут какие-нибудь сомнения относительно твоей честности, я их сразу выскажу, причем тебе первому. Но, Лён, скажи, как я могу доверять тебе, если ты сам мне не доверяешь?
Он не отвел глаз, и из них плеснули непонятные мне боль и ожесточение.
– Да, кстати о доверии. Тот кристалл, что ты потихоньку выломала из стены… Спрячь его, чтобы Старейшины не видели. Они очень не любят, когда я вожу в пещеру посторонних.
– Все-то ты заметишь, – раздосадованно фыркнула я. – Все, чего не надо. Не нужен мне твой кристалл. Общество твое – тем более. И память, на которую я взяла этот жалкий обломок, тоже лишний груз. Забирай ее, пожалуйста.
С этими словами я запустила кристаллом прямо ему в лоб. В последней фразе речь шла о памяти, предмете более легковесном, и Лён не успел поймать граненый камень размером с добрый огурец. Порезы на лице всегда сильно кровоточат, я совершенно об этом забыла и перепугалась до смерти, когда вампир, коротко и зло взвыв, схватился за лицо и алая кровь ручейками побежала сквозь пальцы. Кому из нас в данный момент было хуже, трудно сказать. Но если Лён в самом худшем случае лишился глаза, то я находилась в предынфарктном состоянии, именно это себе вообразив. Выбить глаз Повелителю Догевы, метнув в него краденым кристаллом, пусть даже нечаянно – только я могла вляпаться в подобную историю! Я представила, как со всей Догевы сбегаются вампиры, как они в ужасе толпятся у носилок, на которых лежит, душераздирающе постанывая, их обожаемый Повелитель, далеко не такой симпатичный, как прежде, и Старейшины, пораженные его скорбным обликом, указывают на меня трясущимися от праведного гнева перстами, а потом…
Душераздирающий стон вырвался у меня самой. Лён, поморщившись, отнял руку от лица, изучил окровавленную ладонь, достал из кармана скомканный белый платок и прижал его чуть повыше брови.
– Да ерунда, царапина, – неуверенно сказал он, прощупывая ранку через платок. – Вольха? Ты в порядке?
– Мне дурно, – умирающим голосом объявила я, оседая на пол. Забыв о платке, вампир бросился меня ловить. Успел он или нет, я не знаю, но в себя я пришла на его руках, каковые тут же оттолкнула. – Не прикасайся ко мне, обойдусь и без твоей помощи!
И вскочила, шарахнувшись в сторону. Лён остался сидеть, только повернул ко мне голову:
– Вольха, я не хотел тебя обидеть. Просто я никак не могу тебя раскусить… в переносном смысле.
– Не хватало еще в прямом! – Я посмотрела на Лёна, и мне стало смешно. Пристыженный взгляд, как у кота, снявшего сливки с молока и получившего скалкой по лбу. На одежде бурели подсыхающие пятна. – Очень больно?
– Я же говорю – царапина.
– Выходит, мне можно не извиняться?
– А за моральный ущерб? – хитро прищурился Лён.
– Отлично! Начинай, я слушаю.
– Ничего себе! Чуть не угробила, а еще и хамит, – возмутился вампир, вытирая пальцы платком. Честно говоря, я думала, что он их оближет.
– Ты первый начал!
– А что я такого сделал?
Препираясь и настаивая на сатисфакции, мы как-то незаметно помирились.
– Ну ладно, я не очень-то жалую людей, – наконец признался вампир. – О каком доверии может идти речь, если ежемесячно Стражи Границы вылавливают в осинниках до десятка подозрительных типов в кольчугах из осиновой коры, крест-накрест увешанных плетенками чеснока? Вряд ли они ходят в догевские леса по грибы. Причем тут, позвольте спросить, чеснок? Почему не лук, морковь или, скажем, репа? Странно, что никто еще не сообразил промышлять нас при помощи заточенных корневищ хрена, выкопанного в полнолуние черной бесхвостой собакой.
