Кристофер Сташефф - Чародей безумный
— Мы должны помочь пареньку! — Беабрас уже держал в руках новое копье и рвался в бой.
— Нет, подожди! — Род удержал его за руку. — Наш защитник еще не сдался!
Полет на двадцать футов нисколько не отразился на его боеспособности. Он вылетел из кустов, ревя, как бык, и попытался ударить великана плечом в грудь, как заправский хоккейный защитник. Но из-за несоответствия размеров противников плечо его пришлось великану в бедро. Они вместе пролетели десять футов, и великан трахнулся о ствол дерева. Дерево рухнуло, великан тоже.
— Откуда этот воин? — ахнул Беабрас. — С Олимпа?
— Нет, — ответил Род. — Ариосто.
Борцы хватали друг друга за руки и за ноги, но каким-то образом великан оказался лежащим на животе, а дикарь снова и снова бил его головой о камень, при этом выкрикивая что-то, действительно напоминающее отсчет до десяти, к которому прибегает рефери на ринге, когда один из соперников пребывает в нокауте.
К удивлению зрителей, раскололся не череп, а камень.
Дикарь пожалел гранит и отбросил великана с криком, напоминающим проклятие или выражение отвращения. Шесть рук еще слабо дергались, и дикарь презрительно пнул великана в ребра. Потом плюнул и отвернулся.
И увидел Рода, Беабраса и Модвиса.
Долгое мгновение они стояли, глядя друг на друга, и по спине Рода забегали мурашки предчувствия.
Потом дикарь взревел и бросился на них.
— Врассыпную, друзья! — крикнул Род, и Фесс подскочил к нему.
Модвис сразу послушался и отбежал в заросли, но Беабрас наклонил копье и понесся навстречу дикарю.
Род застонал и стал смотреть. Если бы он не видел своими глазами, то не поверил бы, но дикарь перехватил копье рыцаря, словно соломинку для коктейля, повернулся на одной пятке, слегка напрягся — и сэр Беабрас полетел в воздух и приземлился уже в кустах.
Род не мог позволить, чтобы прославленного героя просто так за здорово живешь убили. Он закричал и двинулся прямо на дикаря.
С другой стороны галопом скакал Модвис на осле.
Дикарь повернулся, собираясь схватить Рода. Он не обращал внимания на Модвиса. Но тут перед ним предстали мелькающие стальные копыта: это с диким ржанием встал на дыбы Фесс. Однако дикарь ловко увернулся, схватил Фесса за ноги и собирался отбросить его, как до этого Беабраса, и тогда Модвис ударил его со всего размаха головой.
А на голове у него был стальной шлем.
Дикарь отчетливо сказал: «Хамф!» — тон его указывал на напряжение мышц живота — и мгновение оставался неподвижен.
Род воспользовался этим мгновением — и ухватил дикаря за волосы.
И чуть не выпустил их от отвращения. Он готов был поклясться, что что-то поползло у него по пальцам. Но он приказал роботу: «Полный назад!», и Фесс высвободился из хватки дикаря и с силой потащил назад. Дикарь взревел в гневе, но на миг потерял равновесие, тем более что Модвис спешился и схватил его за лодыжки. Дикарь с ревом упал. Род выпустил его волосы (с нескрываемым удовольствием) и закричал:
— Кати его, Фесс!
Дикарь пытался вытащить из-под себя руки, но большой черный конь ударил его копытом, перевернул и еще раз ударил в спину. Дикарь упал и с силой ударился о землю.
Род понимал, что физическая сила, даже такая мощная, как сила реле и сервомышц Фесса, не удержит дикаря. Но ведь они действовали в царстве фантазии, и это вселенная Рода — ведь он ее унаследовал от деда. Неудивительно, что поэтому он подумал о силовом поле и увидел, как воздух вокруг дикаря явственно сгущается.
Невероятно, но дикарь продолжал бороться. Двигался он теперь медленнее, как человек с нормальными, хотя и очень быстрыми рефлексами, но боролся с ревом и, вероятно, вскоре опрокинул бы Фесса. Но поле замедлило его движения настолько, что Беабрас успел вскочить и схватить силача за левую руку. Род подскочил с другой стороны и ухватил за правую. Дикарь с ревом пнул ногой, и бедный Модвис отлетел в сторону, но Род ухватил дикаря за лодыжку и принялся загибать ногу к ягодице.
— Захват стопы рычагом!
Беабрас понял его замысел, если не термин из вольной борьбы, и стал прижимать вторую ногу к земле всем своим весом. Дикарь ревел и бился, но в такой позе он вряд ли мог на что-то рассчитывать, за исключением горячего душа.
Беабрас посмотрел на Рода.
— Что нам теперь с ним делать, лорд Гэллоуглас?
Каким образом Род неожиданно стал экспертом для легендарного героя?
Вопрос хороший. Очень хороший. Если они выпустят его, дикарю понадобится лишь мгновение на то, чтобы вскочить и разбить своим недругам головы. Но если они будут продолжать просто удерживать его, рано или поздно устанут, и он вырвется.
— Подержите его еще немного, добрые сэры! Отличная мысль. Род перехватил голеностоп поудобнее и подумал, кто же это сказал.
А сказал это свежий рыцарь, соскочивший с летающего коня. Точнее, не совсем коня, потому что у того присутствовали трепетные крылья и вместо лошадиной головы на гибкой шее щелкала клювом голова орла. Рыцарь спрыгнул на землю, легко подбежал к ним — неважно, что на нем ладно сидело полное вооружение: на это никто из летописцев никогда не обращал внимания, — склонился к голове дикаря и вытащил из-под панциря большую пробирку. На ней болтался какой-то ярлычок, но Род не разобрал надпись: он был слегка занят в тот момент. Новичок на поле брани, не обращая внимания на рев дикаря, вытащил пробку из пробирки и сунул ее под нос дикарю.
Что это, нюхательная соль его бабушки?
Чем бы снадобье ни было, подействовало оно самым волшебным образом. Вероятно, это и было настоящее волшебство. С выражением крайнего изумления на лице дикарь сразу затих. Потом оглянулся через плечо на Беабраса и Рода, реально оценил ситуацию, медленно кивнул и — о чудо из чудес! — заговорил:
— Благодарю вас за помощь, добрые сэры, разум неожиданно вернулся ко мне. Можете отпустить меня: будьте уверены, я на вас больше не нападу.
Род вопросительно посмотрел на Беабраса. Рыцарь кивнул, и они очень осторожно разжали руки — и тут же отскочили.
Дикарь одним гибким движением встал и с ужасом посмотрел на свое тело.
— Увы! Неужели я стал диким зверем?
— Теперь ты вернулся к нам, — тактично заметил новый рыцарь. — В своем ли ты уме, граф?
— В своем, — дикарь выглядел печальным и задумчивым. — Теперь, когда я в своем разуме, исчезло и безумное стремление к деве Анжелике, — в голосе его послышалось удивление. — Она теперь ничто для меня, обычная встречная женщина, и не очень приятная, хотя я по-прежнему признаю, что она прекрасна. Но я к ней теперь равнодушен, а ведь именно известие о ее браке свело меня с ума. Разве это не удивительно, милорд герцог?
